Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова

class="p1">— Я пришлю вам. Велица, составь список. Вокан, а ты проследи, чтобы мой приказ не нарушался.

— Но почему? Разве я пленница?

— Дикрей сбежал.

Я задохнулась от ужаса. Если Толл-младший сбежал, то он, умрет, но разыщет меня. И не было никакой уверенности, что разыщет, чтобы забрать с собой. Скорее похоронит здесь же. Или сбросит в море. Раз не ему, то никому.

— Кто такой Дикрей? — не к месту спросила Фиордес. Она держала в руках куриную ножку, и красный след от помады отпечатался на бледном мясе птицы. — Что? Что не так?

Она не могла понять, почему король смотрит на курицу широко открытыми глазами.

— Фиордес, что это?! — в его голосе слышалось потрясение.

Фаворитка опустила глаза и тут же отшвырнула от себя треклятую ножку, из которой торчало несколько зубов. Истерично вскрикнула леди Шер. Феордес, закрыв рот салфеткой, вскочила. С грохотом опрокинулся стул.

— Фурдик, за ней! — скомандовал король, выбегая следом.

А мы, ничего не понимая, остались за столом. Первым в себя пришел Вокан. Накрутив на ладонь салфетку, он поднял злополучную куриную ногу и поднес к своему лицу.

— Фу! Меня сейчас стошнит! — веер в руках леди Шер затрепетал. — Что? Что там?

— По крайней мере четыре зуба. Нет, пять. Один лежит на столе.

— Они у нее вставные?

— Нет, живые. Тут даже осталась кровь. Они просто выпали.

— Как такое возможно? — спросила я, не веря, что все происходящее не дикий сон. Дикрей, зубы…

Дракониха не выдержала. Обогнув стол, забрала из рук Вокана куриную ногу и завернула в салфетку.

— К этому лучше не прикасаться. Чую я, что к нам пришла беда.

Она оказалась права. К утру Фиордес умерла. Беззубая, безволосая, покрытая сочащимися язвами.

* * *

— Ее отравили? Но как?

Я сидела на кухне. Рядом со мной примостилась взволнованная кухарка, наблюдая, как Велица роется на ее полках, перетряхивая мешочки, баночки и ящички со специями.

— Когда ты в последний раз ходила в лавку?

— С месяц назад. Вчера не было ничего такого, чем бы я не пользовалась все эти дни.

— На кухню заходили посторонние?

— Только наша стража и королевские охотники. Они занесли припасы, прибывшие с Его Величеством.

— Если бы отрава пришла из кухни, умерли бы все мы, — вошедший Вокан принес с собой ледяной воздух, заставив нас поежиться. Сняв шапку, оттер лоб. — Она ничего не ела и не пила вне стола. В вине, которое они вчера раскупорили вместе с Талленом, яда точно нет. Я нашел остатки и проверил.

— На ком проверил? На себе?

— Глупая женщина. На поросенке проверил.

Мы прислушались, со двора раздавался радостный поросячий визг.

Дверь вновь распахнулась. На пороге стоял король. В одном камзоле, несмотря на снег. Он шагнул в помещение, больно схватил меня за руку и выдернул из-за стола. Молча поволок за собой.

Я беспомощно оглянулась, но никто из тех, кого я считала друзьями, не пришел мне на помощь.

Глава 10. Смерть ходит рядом

Король затащил меня в свою спальню. Швырнул так, что я упала на пол. Поднес к моему лицу открытую баночку с помадой.

— Это ты дала ее Фиордес? — от ярости рука его дрожала.

— Да, но…

— Ревность? Ты способна убить человека из-за ревности? Место фаворитки захотела?!

Я попыталась встать, но король опрокинул меня и сел сверху.

— Я заставлю тебя ее съесть.

— Давайте, — я выпростала зажатую его телом руку. — Я сама съем отраву. Лучше умереть, чем постоянно быть без вины виноватой. И пусть боги покарают вас так же, как когда-то короля драконов.

Король, не ожидая такого ответа, распрямился, отвел от моего лица баночку с помадой. Но я выхватила ее и, глядя ему в глаза, лизнула содержимое. Сладкая, ароматно пахнущая смерть.

— Наверное, мне на роду написано погибнуть по вашей милости. Ни крупицы счастья… — жалко было умирать вот так, лежа под тяжелым королем. Я смахнула слезу. Нет, я не буду плакать. Нельзя уходить с ненавистью в сердце. Порывисто вздохнув, гася рыдания, я прошептала: — Спасибо за подарки, которыми вы одарили меня. Насилие, унижение, ложь… — я кашлянула, от сладости яда свербело в горле. — Но это не я, а вы убили Фиордес. Может быть, она была бы счастлива со своим генералом, если бы вы не развратили ее, — баночка с помадой выпала из моих рук и покатилась. — И все, кто живет в этом замке, тоже давно мертвы, просто пока об этом не догадываются. Лучше уж небесные чертоги, чем рядом с вами.

Я облизала губы и расслабилась, приготовившись к страшным последствиям своего необдуманного поступка. Все равно мне не жить: не яд, так Дикрей убьет меня. Прислушалась к ощущениям: болело колено — видимо, я ушиблась, когда меня швырнули на пол. Ныло запястье, за которое меня волок Таллен.

Король встал, прошел к кровати, на которой еще лежало нижнее белье его последней любовницы, и позвонил в колокол.

— Фурдика сюда!

— Я здесь!

— Промойте ей желудок. И дайте какое-нибудь противоядие.

Доктор сел на корточки и внимательно посмотрел на меня, лежащую без движения.

— Помирать вздумала? — он собрал остатки яда с моих губ. Сунул палец в рот, пососал. — И как они научились делать такие ароматы?

— Фурдик! Ты обезумел?!

— Помаду тебе дала леди Шер? — доктор не слушал короля.

Я кивнула.

— Я сразу догадался. Только у нее помада от Величи Браски. И если бы в ней был яд, то первой умерла бы наша малышка.

— Но я не пользовалась ею.

— Почему? — доктор удивился, не представляя, как можно отказаться от такой помады. Он подобрал баночку и так же, как Фиордес, зачерпнул содержимое пальцем. — М-м-м, великолепно, — он, смакуя, закрыл глаза. — Такие губы я бы целовал бесконечно.

— Фурдик! Как ты можешь?! Ты же не знаешь наверняка!

— У леди Шер не было резона травить Милену, она ей не соперница. И к тому же Шер знала, что вы приехали с Фиордес, а, значит, малышка вас не интересует. Зачем зря грех на душу брать? А к генеральше Кройц помада попала случайно, правда, милая?

— Она сама взяла, — я по-прежнему лежала на полу. Мало ли в какие