Ненаписанное богами - Кэти Роган

— А ты тоже умеешь метать кинжалы? — Бри смотрит на меня с нетерпением.

— Умею, — киваю я. — Но это не моя главная способность.

— А какая же у тебя главная способность? — спрашивает она, наклоняясь вперед, глаза сияют любопытством.

Я застываю, застигнутый врасплох. Какой мой лучший навык? Сражаться? Выживать? Нести бремя воли богов? Ни один из вариантов не кажется верным.

Наконец я встречаю взгляд, полный ожидания.

— Защищать людей.

— Это хорошая способность, — решительно кивает Бри.

Выражение лица Маэры смягчается, прежде чем ее взгляд вновь возвращается к огню.

— А какой твой фаравар? — переходит к следующему вопросу Бри, ничего не замечая.

Я улыбаюсь, с облегчением переходя к более безопасной теме.

— Упрямый, быстрый и держится настороженно по отношению к чужакам, но его преданность не знает границ. Он спасал мне жизнь столько раз, что я уже сбился со счета.

— Кэрвин, — говорит она. — Я бы хотела его увидеть.

— Откуда ты знаешь его имя? — я замираю и тихо спрашиваю с осторожностью.

Бри бледнеет и в панике смотрит на Маэру, теребя край туники.

Плечи ее матери напрягаются, но та спокойно встает с валуна, на котором сидела подальше от огня, и осторожно садится рядом с девочкой.

— Тебе нужно быть осторожнее, Бри. — Маэра проводит рукой по мягким кудрям нашей дочери.

Святая Серефель, у секретов Маэры есть свои секреты. Я держу рот на замке, но меня мучает любопытство. Откуда Бри знает имя Кэрвина?

— Знаю, — подавленно бормочет наша девочка, опустив плечи. Ее глаза бегают то ко мне, то к Маэре. — Я просто чувствовала себя в безопасности, Амма.

В безопасности. Она чувствует себя в безопасности рядом со мной. Я с трудом сглатываю ком в горле и смотрю на Маэру, которая медленно и осторожно гладит Бри по волосам. Я провел годы, сражаясь, убивая и выживая, и все же эта маленькая девочка, моя маленькая девочка, смотрит на меня так, будто я создан, чтобы защищать ее.

— Ты в безопасности, Бри, — тихо отвечаю я, сглатывая ком в горле. — Со мной ты всегда будешь в безопасности.

Лицо малышки озаряется от моего обещания, но плечи Маэры напрягаются еще сильнее. В этот момент я понимаю, что пересек черту, которую она провела между мной и ними. И это правильное решение с ее стороны. Я не могу ничего им обещать, тем более безопасность.

— Может, Аэлрик расскажет нам историю про Кэрвина? — меняет тему Маэра.

— Конечно, — говорю я и пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь, что снова поможет вызвать у них улыбки.

В поисках хоть какой-то крупицы юмора в моей суровой реальности, я перебираю воспоминания и решаю поделиться историей о том, как Кэрвину пришлось лететь в бушующее море за кхер’зенном и его дрэйготом.

— Кэрвин просто терпеть не может воду. Ненавидит ее. Стоит его копытам коснуться лужи, он начинает прыгать, будто земля покрыта огнем. — Пока я говорю, смех Бри снова разносится по воздуху, а плечи Маэры с каждым словом расслабляются. — Представь себе, что было, когда нам пришлось гнаться за дрэйготом, убегающим по волнам. Кэрвин фыркнул, расправил крылья и отвернулся, словно говорил мне: «О нет, ни за что. Это не моя проблема». Мне пришлось подтолкнуть его. Мы уже были на полпути, когда нас накрыла гигантская волна. Клянусь богами, Кэрвин издал такой пронзительный вопль, что стекло могло бы треснуть.

Бри слушает с упоением, прижавшись головой к боку Маэры. Ее веки начинают закрываться, но она борется со сном, вслушиваясь в каждое слово, пока я заканчиваю рассказ.

Маэра проводит пальцами по кудрям малышки и шепчет ласковые слова. Дыхание Бри замедляется, ее маленькое тело расслабляется. Огонь тихо потрескивает, его тепло касается моей кожи, но не достигает холодного узла в груди. Маэра молчит, но ее глаза смотрят на меня острым, непоколебимым взглядом.

— Уснула, — тихо говорит она спустя долгое время.

Я киваю, мой взгляд задерживается на спокойном лице Бри.

— Она невероятная, — шепчу я, скорее себе.

— Да. Она такая, — улыбается Маэра.

— Почему ты не сказала мне? — Мой голос опускается почти до шепота.

— Я пыталась, Аэлрик. — Ее лицо омрачается, и впервые меня охватывает горячая ярость, исходящая от нее. — Я послала тебе письмо. А потом твои родители заперли мою семью в нашей хижине и подожгли!

При одной мысли о ее хижине, превращенной в пепел, меня пробирает дрожь. Письмо… Черт возьми, это словно битва с кхер’зеннами, где я, будучи в меньшинстве и совершенно беззащитным, получаю удар за ударом.

— Я имею в виду прошлую ночь, Маэра, в «Багровом пере». У тебя была возможность.

— С какой целью, Аэлрик? — отвечает она. — Ты — Альтор. Может, я мало знаю о твоей жизни, но точно знаю одно: вам нельзя иметь семью. Что бы они сделали, если бы узнали о нас? Что бы они сделали с Бри?

Маэра смотрит мне в глаза, пока огонь потихоньку угасает, но я ничего не отвечаю. Не могу заставить себя произнести эти слова.

— Так я и думала, — она медленно кивает, встает и перекладывает Бри, поворачиваясь к хижине.

— Я возьму ее, — говорю я, делая шаг вперед. — Она слишком тяжелая.

— Нет. Я привыкла.

— Пожалуйста, Маэра. Позволь мне сегодня уложить мою дочь спать.

Она замирает, а когда оборачивается, по лицу бесшумно текут слезы. Но все же передает мне Бри.

Я прижимаю к себе нашу дочь. Ее маленькое тельце полностью расслаблено ото сна, щечка прижата к моему плечу. Она кажется такой крошечной, такой хрупкой. Маэра наблюдает за нами, ее руки дрожат. Она вытирает щеки тыльной стороной ладони.

— Будь с ней осторожен, — хрипло шепчет она.

— Буду, — я знаю, что речь не только о Бри.

Я несу Бри в дом, а вокруг слышатся звуки ночи: стрекотание сверчков, тихое потрескивание догорающего костра, легкий шелест ветра в кронах деревьев. Позади слышатся шаги Маэры. Комната маленькая, но чистая. Помещение и постели проветрили, но в воздухе все еще ощущается легкий затхлый запах. Я осторожно опускаю Бри на одну из узких коек и укрываю потертым одеялом. Она шевелится, что-то бормочет во сне и снова затихает.

Я стою, не отрывая от нее взгляда. Смотрю на изгиб ее щеки, как мягко поднимается и опускается ее грудь, как ее волосы беспорядочными волнами рассыпаются по подушке. Внутри все сжимается от вины, острой и беспощадной. Уложить ребенка спать — такая простая вещь, и все же кажется, будто я пересек невидимую черту. В дверях, обхватив себя руками, стоит Маэра. Она молчит, и я тоже. Между нами висит такая густая тишина, которая, кажется, может задушить нас обоих.

Наконец