Заботы Элли Рэйт - Полина Ром

дверь обоими кулаками. Через некоторое время вредная баба все же вынуждена была впустить меня, прикусив от негодования нижнюю губу. Впрочем, в комнату она меня не впустила, загородив проход:

-- Стой здесь и жди! Неча мне тута грязи таскать! Сейчас господин пастор выйдет.

Господин пастор оказался довольно пожилым, сахарно сладким старичком с длинными белоснежными кудрями, декоративно разложенными по плечам вишневой бархатной домашней куртки. Он действительно вышел в небольшую прихожую и, присев на уютный стульчик, окинул меня внимательным взглядом:

-- Говори, дочь моя, какая беда вынуждает тебя беспокоить меня в это время? – он вздохнул, благочестиво перекрестился и картинно сложил сухонькие ручки на коленочках. _________________________ Вторая книга литмоба "Наследница" переносит меня в грязное средневековье. У Лары Барох героиня хоть и баронесса, но нищета в доме такая, что дальше некуда. И я невольно отождествляю себя с нашей попаданкой, пытаясь понять, как автор выдернет ее с этого дна. Поэтому и жду каждую главу с нетерпением. "Бесприданница" https:// /shrt/SCx7

Глава 12

Я смотрела на пастора, и мне казалось, что он из того типа людей, кто готов сделать что угодно, лишь бы его не беспокоили лишний раз. Я вдохнула, надеясь, что правильно оценила господина Пауля, почти машинально перекрестилась и заговорила. Проблему свою я объяснила кратко и точно:

-- Господин пастор, староста Кловис принуждает меня выйти замуж за его сына. У него нет соглашения, подписанного моей покойной матерью. Я сегодня получила на руки документы: паспортный лист и домовую пропись. Теперь родительский дом принадлежит мне. Замуж за нищего третьего сына я не желаю: отец не сможет ему собрать хорошее приданое, так как недавно отделил второго сына. А нищий муж мне не нужен: у меня на попечении остались двое маленьких детей от второго брака матери.

Выражение лица пастора Пауля стало грустными и недовольным. Тем не менее, он совладал с собой и мягко начал:

-- Дочь моя, не годится девице столь юного возраста жить самостоятельно. Господь лишил тебя благотворного влияния родителей, но взамен в милости своей посылает нечто большее: возможность жить, ни о чем не беспокоясь, за спиной у собственного мужа! Стоит ли тебе, девица, противиться воле Божией. Излишнее сребролюбие не украшает тебя, а вот скромность и почтение к мужу и его родителям возрадуют сердце Господа. Иди с миром, дитя мое, и смиренно неси свой крест…

-- Господин пастор… – даже не задумавшись, перебила я старичка. – Сегодня я беседовала с законником. Он дал мне несколько хороших советов. Я, разумеется, не смог сама пожаловаться в консисторию. Но я могу нанять писца, где изложу все то, что сказала вам. Ну и, конечно, не забуду добавить, какой ценный совет выслушала от вас сейчас. Мэтр Барди четко разъяснил мне: браки по принуждению незаконны. Вы будете поддерживать такой брак?

Лицо у пастора стало еще более скорбным, бровки совсем сошлись на переносице. Он открыл было рот, но, так и не найдя, что сказать в ответ на мою наглость, закрыл его. Нахмурился еще сильнее, хотя, казалось бы, дальше уже и некуда, и, глядя на мои сапоги, забарабанил пальчиками по собственному колену. Пастор думал и взвешивал, решая, чью сторону выбрать в этом конфликте.

Наверняка, к старосте он питал значительно больше уважения, чем к девице, ворвавшейся сейчас в его дом. Однако староста пастору всегда кланялся и лебезил перед ним. А вот девица стояла прямо в его чистеньком доме и угрожала не просто неприятностями, а скандалом и жалобой прямому начальству: угрожала написать в консисторию. Думал пастор медленно. А у меня и так гудели от усталости ноги, так что я нетерпеливо кашлянула, и старикашка вздрогнул …

-- Что ж, дитя мое, если намерения твои тверды, то я поговорю со старостой Кловисом и попытаюсь объяснить ему твое нежелание. Но и ты обещай подумать над словами моими, – он многозначительно поднял пальчик и погрозил мне, дополняя: – Строптивых Господь не больно-то жалует, девица. А все мы в руце Божией. Помни об этом! Ступай, поперечница, – с тяжелым вздохом завершил он свою речь.

Я плутала между домов, ища дорог к своему, и морщилась от омерзения: мне казалось, что я подержала в руках склизкую сопливую улитку.

***

Еще во дворе я услышала дикие вопли Джейд, и у меня оборвалось сердце: показалось, что там произошло что-то страшное. В дом я влетела, оставив дверь нараспашку, и увидела раздраженного Ирвина, который силком усаживал малявку на горшок. Та недовольно вырывалась и истошно вопила, сжимая кулачки и уже покраснев от гнева и обиды.

Поняв, что все живы-здоровы, просто чуть не поладили, я просто рухнула у стола на табуретку: у меня внезапно кончились вообще все силы.

-- Тю, шальная! Дверь-то прикрывать надо, – привычно заворчал Ирвин и, оставив малышку, пошел к порогу. – Элька, а чегой-та корзина посередь двора валяется? Зачем добро бросила?!

-- Принеси, пожалуйста… – устало просипела я.

У меня гудели ноги, во рту пересохло, а сердце от испуга все еще бухало так, что дыхание прерывалось. Я думала о том, что невозможно, совершенно невозможно бросать одного маленького ребенка на другого! Что такое шесть лет?

Конечно, этот мальчик рос не в самых тепличных условиях и умеет многое из того, о чем его сверстники в моем мире даже представления не имеют. Но он все равно еще ребенок, и доверять ему Джейд – безумие. В дореволюционной России процент гибели маленьких детей всегда был чудовищным. Эти сведения я нет-нет, да и встречала на просторах интернета. И виноваты в этом не только тяжелые роды и скотские условия жизни. В первую очередь эта проблема того, что детей бросали без присмотра.

-- Это откудова ты этакое взяла?! Эля, слышь, Элька!.. Откудова этакое богачество?

Лицо у Ирвина было примерно такое, какое бывает у современных детей, нашедших под елочкой новый Айфон: на дне корзины он разглядел те самые два яблока и кулек