Алисия Дэй - Леди оборотня

Она наклонилась вперед и провела пальцем по его груди и животу, и он вздрогнул. Она закусила губу и решилась.

— Значит, наверное, мне стоит снять платье.

Итан смотрел на Мари, не в силах поверить своим ушам. Не в силах поверить в то, что самая красивая женщина, какую он когда-либо видел, предлагает ему себя с той же смелостью, которую она проявила, поставив под сомнение его приказы. Бросив ему вызов. Насмехаясь над его попытками контролировать ее.

Каким-то образом, его нежная целительница показала себя сильнее самого жестокого и крутого из его собратьев по прайду. Может быть, его сердце пленило именно ее нежное прикосновение.

— Твое платье. Верно. Я смогу с этим я справлюсь, — он потянулся к ней, надеясь, что она не заметит, как дрожат его руки. Итан коснулся шелковых фалд ее платья, и шелковистых изгибов ее кожи под тканью.

— Я обожаю это платье, — сказал он. — Но его нужно снять.

Мужчина наклонился, схватился за подол ее платья с обеих сторон от ее бесконечных ног, а потом встал, стягивая ее одежду. Она двинулась, чтобы устроиться поудобнее, и верх ее платья распахнулся, помогая таким образом его неуклюжим пальцам справиться с ее одеждой. За несколько секунд это платье оказалось над ее головой, и она встала, одетая в несколько кусочков синего кружева.

Ее вид заставил его кровь хлынуть к его члену, который поднялся и напрягся. Его внутренний кот согласился с этим ощущением, рыча от голода и потребности.

— Черт побери, — сказал он, улыбаясь, как чертов дурак. — Если это атлантийский вариант женского белья, я склоняюсь перед высшей расой.

Она склонила голову на бок и улыбнулась как настоящая соблазнительница, вновь охваченная жаром.

— Тебе нравится?

— Оно заставляет меня мурлыкать.

Мари рассмеялась.

— Я с удовольствием заставлю тебя мурлыкать, воин. Но сначала я была бы не прочь ощутить твое прикосновение.

Его не нужно было просить дважды. Итан подхватил ее и положил на кровать, перевернув ее, когда они упали, так что она оказалась над ним, в его объятиях.

— Я собираюсь прикоснуться к каждой частичке тебя, — пообещал он.

— Меньше болтовни, больше прикосновений, — сказала она, а потом закусила его нижнюю губу. Острое прикосновение ее зубов зажгло пламя, горевшее в его крови, и он притянул ее голову вниз, к себе, овладевая ее ртом.

Хищнический жар в его глазах захватил Мари. Никакого нежного совокупления — она хотела именно этого: пламени, ярости, разряда молнии на море и ветров, напоминающих водопад. Он сорвал с нее белье, как будто ему нужно было увидеть ее обнаженной, или он умер бы от желания. Потом настала ее очередь проявить активность: она, никогда не проявлявшая инициативы в постели, укусила его. Мари почувствовала, словно часть его натуры — пантера — связалась с ее душой, и она тоже захотела кусать, рычать и впиться когтями в его спину, не оставив ему и тени сомнений, что она заявила на него свои права.

На одну пугающую и волнующую минуту она поднялась над ним, чтобы победить его, но потом хищник в Итане взял всё под свой контроль и издал низкий, горловой рык, а потом еще и дикое ворчание обладания. Он был лидером и хозяином на своих землях; он был жестоко примитивным.

Он был всем, чего она никогда не знала и не хотела, и теперь она тонула в его чувствах.

Итан касался ее ртом, лизал, целовал, кусал ее кожу от ее губ до подбородка, а потом вниз по шее. Он укусил то место, где шея соединялась с ее плечом, и она закричала от электрического потока, охватившего ее тело. Ее соски напряглись и затвердели почти до боли, и потом он внезапно снова двинулся вниз, провел языком по острой вершинке, а она снова закричала. Итан поднял голову, на его лице появилось выражение решительного триумфа, и один его вид вызвал поток кремовой жаркой влаги между ее бедер.

— Я предупреждал, что попробую на вкус каждый твой дюйм, — повторил он, его голос был настолько хриплым, что его звук прошелся по ее чувствительным нервным окончаниям. — Я всегда выполняю свои обещания.

Он опустил голову к ее груди и взял один сосок в рот, вылизывая и целуя его, а потом так сильно пососал, что она закричала во власти шоковых волн, вызванных его ртом. По ее телу разливалось острое желание. Пальцами он ласкал и пощипывал другой сосок, перекатывая его между двух пальцев, пока она не изогнулась на кровати под ним, почти обезумев от голода.

— Прошу, — простонала она. — Прошу, это слишком. Итан, пожалуйста.

— Пока нет, — ответил он. Он подтянулся повыше на кровати и снова поцеловал ее, обладая ее ртом, пока ей не показалось, что он ее поглотит. Руками он касался и ласкал всю ее, за исключением источника ее потребности. Она отвечала ему тем же, лихорадочно ощупывая каменно-твердые бицепсы и гладкие мышцы его спины и зада. Все его тело было стройным и сильным, по-настоящему мужским.

Он довел ее до яростного желания и безумия, пока она, наконец, не схватила его густые, блестящие волосы обеими руками и не оттянула его голову от себя.

— Ты мне сейчас необходим, — сказала она; настала ее очередь отдавать приказы.

В его глазах светилось торжество, но она не чувствовала себя побежденной, а скорее победительницей.

— Ты мне тоже нужна, девушка из океана. Мне нужно попробовать тебя и заставить тебя выкрикивать мое имя.

Она покачала головой и попыталась не дать ему двинуться вниз по ее телу.

— Нет, не надо… в этом нет необходимости. Хотя этот вид занятий любовью может быть приятным, я…

Он застыл и посмотрел на нее с терпеливым неверием.

— Приятным? Приятным? С кем ты была…?

Потом его глаза потемнели до цвета расплавленного золота, и он показал зубы.

— Не имеет значения. Я не хочу знать о другом мужчине в твоей постели. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Вместо этого я намерен заставить тебя позабыть, что тебя вообще касался другой мужчина.

Одним движением он устроился между ее бедер и поднял их себе на плечи. Она не успела и слова сказать, он коснулся ее ртом.

Она выкрикивала его имя на пике удовольствия.

Итан не дал ей времени прийти в себя. Тело Мари все еще пульсировало после взрыва, а он уже устроился между ее ног и держал свой член так, что его массивная головка слегка входила в ее кремовый, влажный жар. Она на вкус была как пряности и мед, каждая мышца его тела требовала, чтобы он вошел в нее до конца, насколько возможно.

Но он ждал, его мышцы дрожали от усилий, который он прилагал, чтобы удержаться. Голод и настойчивая потребность бушевали внутри него, но он отказывался брать ее.

Он хотел, чтобы она сдалась.