Все потерянные дочери - Паула Гальего

понимая, что больше ничего от меня не добьётся.

Каия уже пыталась, и сама Камиль тоже, — обе надеялись, что я поделюсь с ними хоть чем-то, но я не могу дать им то, чего они хотят.

Возможно, я и правда не могу.

Мы прощаемся с Камиль и наблюдаем, как она уходит в сопровождении Илхана, который прощается с нами кивком. Вскоре он присоединяется к остальным соргинак, чтобы вернуться с ними на родину.

— Ты расстроила мамочку, — пропевает Ева фальцетом.

— Не называй её так, — укоряю я.

Ева расплывается в довольной улыбке — её всегда забавляет, как легко меня задеть.

— Но ведь правда же. Ты её здорово расстроила. Как и Каию. И всех этих ведьм, которые знают, что ты вернула кого-то с того света.

— Я думаю, они хотят от меня невозможного, чтобы чувствовать себя спокойно.

— Информацию? — подсказывает она.

— У меня её нет.

— Но ты знаешь, что больше не являешься Дочерью Мари, — произносит она медленно.

— Да, это я знаю.

Ева кивает, всё так же скрестив руки под грудью. Соргинак уже начали путь обратно. Их фигуры исчезают между деревьями, направляясь к лесу.

— А теперь? — спрашивает она.

— Теперь нам предстоит устроить праздник, — отвечаю я.

Ева удивлённо поднимает бровь, но не возражает. Она не спорила с самого начала всех этих торжеств: по случаю лета, победы, возвращения магии…

Мы вместе спускаемся с башни и берёмся за подготовку.

Город истощён. В первые дни после освобождения он почти не напоминал то место, которое я знала зимой. Торговые ряды исчезли, а на их месте выросли площади, где публично карали ведьм и предателей.

У Нириды есть записи, которые я не решилась читать; отчёты, в которых кто-то с маниакальной аккуратностью вёл счёт — сколько человек убивали в день. Я видела эти площади, видела остатки последних костров, где тела уже были сняты, а остался лишь пепел. Но не хватило духа спросить, сколько их было.

Я помогала, как могла: своим присутствием — в облике Лиры, Королевы королев, что освободила их, — и своей магией.

Но есть раны, которые не способна исцелить ни королева, ни Дочери Мари. Им нужно время. Им нужно больше, чем магия.

Сегодня вечером дворец откроет двери для всех. Похороны погибших в бою уже состоялись, но сегодня мы вспоминаем тех, кто погиб за долгие годы правления Львов.

Двадцать долгих лет — и многие так и не успели достойно проститься с родными.

Как Арлан.

Хотя жилые покои остаются закрытыми, вся нижняя часть дворца, сады и аллеи, что тянутся к лесу, открыты. С наступлением заката люди начинают собираться, сначала с робостью, не решаясь пересечь ворота, пока кто-то из слуг не зовёт их пройти внутрь.

Многие остаются в садах, не осмеливаясь заходить в здание. Самые смелые прокладывают путь — заглядывают в залы, прогуливаются по танцплощадкам, останавливаются в залах отдыха.

Я жду на одном из широких балконов. Из одного из залов доносится тихая музыка струнных, но её почти не слышно из-за голосов гостей и детского смеха.

С этого места я вижу другие балконы, распахнутые окна и тех, кто уже занял места, чтобы наблюдать за действом.

Нирида подходит ко мне, когда последние лучи солнца скрываются за верхушками деревьев, окрашивая горизонт в медный оттенок.

Она прекрасна в своём чёрном мундире, с развевающимся плащом. Её золотистые волосы — яркое пятно, почти полностью распущены, лишь одна коса убрана со лба, чтобы не мешать обзору.

— Они счастливы, — говорит она вместо приветствия.

— Надо бы обернуться Лирой и объявить, что дворец теперь принадлежит народу.

Нирида бросает на меня предостерегающий взгляд, но тут же смягчает его.

— Сейчас им нужна она, — напоминает мне.

Я тяжело вздыхаю.

— Наверное, ты права. — Но они нуждаются и в тебе, — добавляет она и бросает на меня внимательный взгляд. — Как ты собираешься это сделать? — Сегодня Ева будет Лирой, — объясняю я. — А я буду… просто собой. — Это немало, — замечает она.

Наверное, это комплимент.

Я смотрю вперёд. Солнце медленно исчезает за горизонтом, и пламя свечей начинает гореть ярче на фоне сгущающейся тьмы, как и огни города, которые видны за лесом. Скоро наступит время.

— Кажется, я так и не поблагодарила тебя, — шепчет она.

Я поворачиваюсь к ней. Ветер колышет её золотистые волосы.

Было время, когда Нирида ненавидела меня за то, что я была Лирой. Потом, когда я призналась ей в той деревушке у подножия Проклятой, думаю, она возненавидела меня за то, что сочла меня капризной и безответственной.

Тогда я была сломана. Я не знала, кто я такая, не знала, кем хочу быть, но точно знала, чего не хочу: больше никогда не играть роль Лиры.

Ей было трудно понять это — ведь превыше всего для неё были Волки, Эреа и надежда, которую им даровала Королева Королев.

Кажется, теперь мы обе немного лучше понимаем друг друга.

— За разрушенные стены? — спрашиваю я.

Она слегка улыбается.

— За то, что спустилась в ад ради моего лучшего друга.

Нирида ни разу не спросила меня о цене.

Я тоже улыбаюсь ей в ответ.

— Не за что. Это не было обременительно, — шучу.

Она кладёт руки на балюстраду, всё ещё с улыбкой, и чуть наклоняется вперёд, замечая, как небольшая процессия провожает Лиру к помосту, который соорудили в саду.

Кириан идёт рядом с ней. Он подаёт ей руку, чтобы она могла спуститься с лошади, но остаётся позади, когда Лира поднимается на помост, окружённая солдатами.

На нём тоже плащ, несмотря на летнюю жару, и когда он двигается, рукава открывают его руки — крепкие, сильные. Остальная его одежда, как и у Нириды, выполнена в военном стиле, но в ней чувствуется нечто торжественное, чего нет в боевой броне: кожа мягче, детали утончённее. Он тоже одет для того, чтобы почтить павших.

Мы обе наблюдаем, как Ева произносит речь — ту, которую могла бы произнести и я. Она подбирает слова с осторожностью, вовремя изображает нужные эмоции и оставляет слушателей с желанием услышать ещё больше.

Именно тогда, к концу её речи, один из солдат подаёт сигнал, и все начинают готовиться.

Свечи загораются, их пламя передаётся от одной к другой в сгущающемся мраке.

Нирида достаёт бумажный фонарик, разворачивает его и протягивает мне.

— Мне понадобятся обе руки, — шепчу я.

Возможно, дело не в том, чтобы управлять магией руками. Но я точно знаю, что мне понадобится полная концентрация. Я уже видела, как это делала Камиль — в тот раз, когда она запечатала мой биотц-союз с Кирианом и