Туда, где кончается Лес - Лада Монк

придумал, что с ними делать.

Так на небе появилась еще одна астрономическая загадка:

Тринадцатый знак зодиака — Змееносец!

Ну, ну! Пускай эти зазнайки, помешавшиеся на стеклах и цифрах и носящие синие колпаки,

Ломают голову и гадают, откуда он там взялся!

Долго я пробыл на той комете,

Не знал совсем, что и делать.

Пробовал пощекотать ее пером со шляпы,

Но она так и не упала.

Тогда я дождался появления радуги

И скатился по ее дуге к земле, благодаря тучи за предоставленный мне приют.

Разноцветное скользкое стекло радужного коромысла

Привело меня в Долину Кристальных Водопадов,

Прямо к королевскому замку, дышавшему свежестью и вековым нерушимым покоем.

Я ощущал себя, всего черного, таким чужим среди ярких бабочек и цветов!

Ах, милые мои, как же там красиво-то, держите меня семеро!

Замок из тончайшего зеленого стекла перетекал изумрудными волнами в скалу,

В которую были врезаны галереи, мосты и панорамные окна.

Прямо над одной из видовых площадок,

Изолированной от влаги и ветра изумрудными заслонками,

Бежал с вершины скалы к гигантскому озеру прозрачный водопад.

Деревянный подвесной мостик, неустойчивый и частично погруженный в воду,

Вел к мраморной беседке почти в самом центре озера.

Там, на посеребренных скамьях разложив клинки, мечи и остроносые стрелы,

Точил и полировал их меланхоличный Розмари,

Оруженосец старшего из трех братьев-принцев.

Сами наследники престола Долины Кристальных Водопадов

Играли в воде у врезанной в валун слева от водопада качели.

Мельхиор с металлически-холодными серыми глазами,

Старший принц, имеющий личную охрану из двенадцати лучших лучников королевства,

Впервые был мною увиден не в парадных доспехах, не в тренировочном панцире и не в королевской мантии.

На нем были только презабавные белые панталоны по колено!

Адажио, второй претендент на трон,

Любитель странствий, розовых духов и танцев с озорными дриадами.

В кои-то веки он был одет не в один из своих цветастых и обжигающих глаза дорожных костюмов с жемчужными нитями, золотыми кольцами, перьями и чулками с поясом да подвязками.

На нем были идеально сочетавшиеся с цветом роскошных волос персиковые шемиза и удлиненные панталоны.

Он качался на качели, и вода да кружева его шемизы поднимались высокими волнами.

А на Альвегесе, младшем принце, о котором я почти ничего не знаю,

Так как вся королевская конница и вся королевская рать охраняют его,

Имеющего следы тяжелой болезни в виде порыжевших волос,

От посторонних взглядов,

Были салатового цвета рубашка и панталоны с завязками-бантиками.

Большая ива цвета кислой меди склонила ветви свои к стеклянной крыше беседки,

Где дрожащие и бледные руки Розмари высекали капли огня из точильного камня.

В роду у меня, наверное, были шаловливые сороки,

Потому что меня привлек инкрустированный перламутром и бирюзой клинок,

И я почувствовал,

Что во мне достаточно проворства и хитрости,

Чтобы его увести прямо из-под носа оруженосца.

Шпорами, как птичьими задними пальцами, впиваясь во влажную и мшистую кору дерева,

Я забрался на самую верхушку ивы,

С которой были видны все богатства плодородной земли целебных трав, причудливых цветов и освежающих водопадов,

Сел на свою шляпу

И скатился к самому навесу беседки,

Глотая холодящий щеки воздух.

Розмари с ранних лет приучен держать голову очень низко,

А потому меня он даже не увидел.

Взгляд его был прикован к блестящему щиту, который он натирал,

И даже упавшая в беседку тень не смутила его.

Ну и дела!

Я сделал шаг ближе к Розмари, склонившемуся над щитом в аканте и изумрудах,

Я уже подходил к нему,

Как вдруг обнаружил,

Что острая шпора вонзилась в стекло навеса!

Тысяча проклятых гребней плакальщиц! Черт побери! Я застрял!

Надеясь, что меня никто не заметит,

Проклиная тот вечер,

Когда вместо сапожника я обратился к подковавшему мои сапоги конюху,

Поскольку так было дешевле,

Я распрямился и покрутил каблуком, вынимая шпору из стекла.

Трещинки, как корни цветов, линии плюща или молодые побеги дерева,

Помчались по всей крыше беседки.

Со звоном врезающихся в землю молний

Осыпались холодным зеленым дождем стекла,

А с ними в самый центр,

Чудом не задев Розмари,

На горы и сугробы искусственного льда

Упал и я!

Оруженосец вскочил, вооружаясь коротким мечом,

Но скользкий пол подвел его:

Он рухнул в воду из арки с острыми шипами разбитых стенок,

Рухнул вместе с осколками стекла, летевшими ко дну озера,

Чтобы там стать красивыми шероховатыми камушками,

Ограненными подводными течениями.

Шум и всплеск заставили принцев обернуться ко мне,

Которого упавший Розмари окатил потоком ледяной воды.

Адажио упал с качели на подводные белые камни с голубыми и черными прожилками,

Альвегес испугался,

А Мельхиор засвистел, сзывая свою охрану.

Светопреставление! Небесные громы!

Отовсюду в меня полетели стрелы с наконечниками разных форм и лезвиями вместо оперения.

Пробежав по подвесному мосту,

Я обрезал его кусочком застрявшего в шляпе стекла,

Чтобы никто не сумел меня настигнуть.

На берегу я вскочил на спину пасшегося за воротами дворца единорога,

И он, разъяренный от запаха пепла и множества ошибок юности на моей коже,

Поволок меня, тряся и пытаясь сбросить,

Через весь лес.

Мне пришлось покрепче вцепиться в его белую с серебристыми нитями,

Имеющими наросты в виде звездочек,

Гриву,

Чтобы он не скинул меня в колючие кусты диких белых цветов.

Лес был страшным и темным,

Намного темнее и непроходимее нашего,

Не было в нем ни одной проторенной тропы,

А те редкие следы, которые и встречались мне,

Обросли выбивающимися из-под тесной влажной земли корнями.

Листва деревьев сама по себе была очень густой,

Но могучие плотные лианы, опутывавшие каждую веточку,

Препятствовали проникновению в лес всех до одного лучиков света,

Включая самые узкие и самые проворные.

Если в нашем лесу стоит бояться разбойников, меня и моего отражения,

То в непролазном лабиринте, скрывающем Долину Кристальных Водопадов от неприятелей,

Стоит остерегаться каждой сгущающейся тени.

Единственным источником света были там,

В таинственном краю вечной зелени, где никогда не бывает морозов, снегов и зим,

Были разноцветные светлячки,

Освещавшие крупицы белого мрамора на земле,

Хитро скрученные нимфами папоротники,

Тонкие линии ручейков в оврагах

И кольца, образованные в траве и на деревьях поганками и лисичками.

Разъяренный единорог,

Стуча серебряными копытами,

Разогнался, встал на дыбы и скинул меня со своей гладкой белой спины.

Ай-яй! Звездочки посыпались у меня из глаз!

Зверь отступил, поднимая облака искрящейся пыли и пыльцы фей,

Но не уходил совсем.

Он забил ногой и опустил голову,

Фырча да приготовляясь побежать на меня

И пронзить меня своим рогом.

Я посмеялся и стал его дразнить!

Единорог кинулся