Карина Демина - Искры гаснущих жил

И нет, не то… надо сделать его старше, чтобы как она… и Таннис улыбнулась. У нее еще много бумаги, и времени изрядно. Она сможет каждому нарисовать другую, непрожитую жизнь.

Все занятие.

Глава 36

Кейрен лежал с закрытыми глазами и считал.

От единицы до тысячи. И от тысячи до единицы, а потом снова. Время тянулось медленно, и признаться, это действовало на нервы и без того оголенные. Поневоле он начинал прислушиваться к каждому звуку, хотя те вязли в толстых стенах камеры, и все, что слышал Кейрен, большей частью было лишь игрой его воспаленного воображения.

А в юбках все-таки неудобно.

Нижняя рубашка прилипла к спине, отчего спина зудела. И подштанники, пропитавшиеся сыростью, кусались. Кейрен ерзал на жесткой лавке.

Тяжело.

Давят каменные стены, словно смыкаются, и ему с трудом удается сдержать то ли стон, то ли крик. Приходится закусывать руку и дышать. А ведь прежде замкнутые пространства оставляли Кейрена равнодушным. В этом же… свеча почти погасла. И темнота, вязкая, оглушающая, наваливается, лишает дыхания.

Успокоиться.

Таннис ведь жила в этом месте, и оно казалось Кейрену вполне приличным. Он позаботился, чтобы к ней хорошо относились. Печь работала, одеяла грели. Но холод проникал и сквозь них. И хуже холода — ощущение каменной громадины, которая вот-вот осядет, раздавит Кейрена собственным весом.

Дурацкая затея.

И все-таки ждать… чепец поправить, который съезжает на затылок, а волосы Кейрена норовят выбиться. Юбки измялись. Кто бы знал, до чего неудобно это платье. В плечах жмет, а юбки под ногами путаются. Ботинки же и вовсе тяжестью налились, свинцовыми сделались. Стянуть бы, размять пальцы.

Нельзя.

И все-таки Кейрен услышал. Сквозь камень. Сквозь дерево.

Шаги.

Осторожные, крадущиеся даже…

…грязный Фил не упустит случая. И пусть дядя не верил до последнего, но Кейрен знает, что прав. Чует. И поворачивается спиной.

…прикосновение руки к задвижке. И оконце падает.

— Эй, ты, — шепот грязного Фила заставляет замереть. Свистящий, точно из человека воздух выходит. А собственное дыхание Кейрена сбивается.

Узнает?

Темно. И свеча почти погасла. В сумраке возможно различить силуэт, но не лицо, скрытое в оборках чепца.

— Отойди от двери, — скомандовал Филипп. И Кейрен послушно отступил.

Дышать.

И ждать. Он не посмеет вывести из камеры, потому как возникнут вопросы. Нет, все произойдет здесь и… и как собирался представить? Он ведь не дурак. Подлец. Продажная сволочь, но не дурак.

Нападение?

Логично. И самозащита.

— Что, красавица, — голос его был тих и печален. — Доигралась?

Кейрен молчал.

— Завтра отправят тебя в королевскую тюрьму, а оттуда — прямым ходом на подмостки. А ведь говорили же тебе, сиди смирно. Чего дергалась?

Фил был один.

И мелькнула мыслишка, что дядя прав, а Кейрен ошибся, слишком плохо подумал о человеке, и тогда вся его затея обернется дурацким розыгрышем, которого не простят.

Плевать.

В руке Фил держал масляную лампу, которую поставил на стол. Сел. Вытащил из-за пазухи стопку мятых листов, разгладил на коленке. Кинул стальное перо. Чернильницу.

— Ну? Поговорим?

Садиться не стал.

— Тебе тут, наверное, одиноко, — он не приближался, разглядывая Кейрена. А тот отступил в угол камеры, и Фил засмеялся. — Некуда бежать, красавица. Попалась ты. Влипла… выпить хочешь?

Он вытащил флягу, плоскую, с чеканкой. И наверняка недешевую. Открыл. Поднес к губам, сделав вид, что глотает. Поморщился.

— На, легче будет…

Яд?

Почему бы и нет. Медленный. Такой, который оборвет жизнь, но не сейчас, а когда грязный Фил выберется из подземелья. И уж точно к нему не возникнет вопросов…

И Кейрен протянул руку, занемевшими пальцами принял флягу.

— Пей, пей, красавица. Согреешься, — Фил хохотнул, только смешок вышел нервным. А взгляд какой внимательный, по-волчьи настороженный.

И когда Кейрен флягу выронил, человек зашипел.

— Умная слишком?

Кейрен пожал плечами. Нет, пожалуй, Таннис бы приняла, и выпила… или нет? Она ведь тоже подозревала его.

Фляга лежала на полу, и запах дешевого бренди ненадолго перебил прочие.

— Смотри, сама виновата, — как-то равнодушно произнес Филипп, вытаскивая из рукава нож. — Я хотел как лучше. Уснула бы и все…

Он приближался неторопливо, позволяя Кейрену отступать, вот только камера была слишком мала для игры в прятки.

— Хороший крепкий сон… ты ж понимаешь, дурочка, что говорливых не любят. А ты распелась…

Слабый свет лампы скользил по клинку.

Небольшой, дюйма в три длиной. Широкий. Неправильной формы, но острый, такой, который, пробьет и ткань, и кожу… хватит одного точного удара. А там… пока Филипп дозовется охрану, пока сбегают за помощью… да и чем помочь, если клинок случайно, совершенно случайно, в печень войдет?

— Надо было слушать старших, — с упреком произнес Фил.

И ударил.

Он был быстр, этот человек.

Для человека.

И пальцы Кейрена перехватили запястье, сдавили, до хруста, до сдавленного всхлипа.

— Нож брось, Филипп, — Кейрен выворачивал руку медленно, не спуская взгляда с лица. — Брось. А то ведь сломаю.

— Сученыш…

Сказано это было без злости, скорей с веселым удивлением.

А пальцы разжались, и нож со звоном упал на пол.

— Попался, — с огромным удовлетворением произнес Кейрен.

— Попался, — Филипп не стал отрицать очевидного. Он не выглядел напуганным. Неужели не понимает, сколь серьезно его положение? — Ты так думаешь.

— Знаю.

Человек мотнул головой, а потом вдруг дернулся, повалился на колени и, прежде чем Кейрен успел остановить его, сунул что-то в рот.

— Ты… — Кейрен отпустил руку, ударил по ногам, опрокидывая на пол. И упав сверху, потянулся к лицу. Он впивался пальцами в кожу, разжимая сведенный судорогой рот, а Филипп ерзал, пытаясь выбраться. А когда все-таки разжал зубы, то рассмеялся.

— Поздно, сученыш. У нас с тобой осталось пять минут.

И Кейрен, наклонившись, втянул сладковатый такой хорошо знакомый запах.

— Ведьмин корень, — подтвердил догадку Филипп. — Слезь с меня и поговорим… теперь можно. А тебе охрененно идут юбки. Сразу видно — маменька девочку хотела, да уродился ты.

— Хотела, — не стал спорить Кейрен.

Ведьмин корень.

Зачем?

Не из страха же перед судом. Он ведь многое знает, грязный Фил. И было чем торговаться. Глядишь, обошлось бы без виселицы, обошлось бы и без суда.

Кейрен поднялся и руку подал.