Блеф демона - Ким Харрисон

нет, — он бросил взгляд на мою руку, будто хотел её взять. — Так лучше. Я хочу только одного — чтобы ты была счастлива. — Его взгляд поднялся к моему. — Передай Каламаку: если он ошибётся, я буду рядом. Всегда.

Я вспомнила, как его ладонь держала мою, и странная дрожь прокатилась по венам.

— Вот этого я и боюсь, — полушутя сказала я, и он мягко рассмеялся.

— Я тоже, — сказал он, а затем вздохнул, будто и правда нуждался в воздухе. — Я говорил это в баре и повторю, чтобы ты поверила: я ставлю тебе границы. Каламак — нет. И это хорошо. Не беспокойся обо мне. Я всё ещё получаю ауры от того заклинания. Наследник мне не нужен, а вот заботиться о Пайке — похоже, приносит мне… что-то вроде покоя. И ему — тоже. Ему досталось, пусть найдёт столько радости, сколько сможет. — Его взгляд дёрнулся к часам. — Мне пора.

Я кивнула, ощущая, как по телу разливается слабость, когда он повернулся ко мне спиной и зашагал вниз по лестнице.

— Я серьёзно, Рейчел, — сказал он через плечо. — Не спускайся. Там слишком много памяти, она меня путает, а я всё ещё разбираюсь, где инстинкт, а где любовь. Не заставляй меня сломать то, чем ты можешь быть, чем уже являешься.

— Ты бы не смог, — прошептала я, зная, что он услышит меня своими новыми, неживыми чувствами. Мы оба знали, что это ложь. Я стояла, пока не хлопнула дверь внизу, и только тогда пошла прочь. С опущенной головой пробралась через кухню — там было жарко и пахло мылом: готовились к завтрашнему дню.

Мысли метались: что я забыла ему сказать, что чувствовала там, в том паршивом стрип-клубе, как мне было больно оставлять его, даже возвращая домой, как я радовалась, что он здесь. И как мне стыдно за то, что я снова влюблена.

Но Кистен, похоже, и так всё понял.

Вампиры — отстой.

На основном уровне оставалось ещё несколько посетителей, но бар уже откровенно закрывался. Я поднялась по лестнице, и тум-тум-тум баса становился мягче, почти неуловимым — подсознательным сердцебиением мира. Месяцами ковен дышал мне в затылок. Сегодня всё закончится — на верхнем этаже у Пискари.

— Привет, Пайк. Привет, Брэд. — Отгоняя мысли о Кистене, я оглядела верхнюю комнату с чёрными окнами, плотно занавешенными тяжёлыми шторами, и свободной рассадкой. Пайк стоял у задней стенки за крошечным баром, и сначала я хотела говорить именно с этим элегантным мужчиной со шрамами. Он заботился о Кистене? В общем-то не удивительно. Обоих предали те, кому они доверяли, кого должны были любить — и кого любили.

— Скотт, — бросила я плоско, проходя мимо мальчишеской фигурки: десятилетнее личико, яркие кроссовки болтаются, сидит у низкого круглого столика. Рядом — Брэд, старший живой вампир, скрючился над карманной консолью, целиком в неё ушёл. Ведьма набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но я просто прошла мимо, игнорируя его и раздражённо морщась.

Пайк усмехнулся, когда я поставила пластиковый пакет на барную стойку.

— Привет, Рейчел. Почти рассвет. Чем помочь?

Из подвала тянуло тяжёлыми парами — покруче текилы. Я глянула на Скотта, прикидывая, зачем он здесь и что у него в туго завязанном бумажном пакете у ног.

— Мне бы бутылку холодной воды, — сказала я.

Пайк повернулся к крошечному холодильнику.

— Тебе это подходит? — кивнула я на происходящее. — Когда Брэд всё вспомнит, он будет в ярости. Вдруг решит «пойти на тебя»? С ковеном я справлюсь. Да и Кистен тебя не даст в обиду.

У Пайка на миг сверкнули чёрные глаза, затем прояснились; смуглое лицо смягчилось, когда он протянул мне запотевшую бутылку воды. Теперь, когда я знала, на что смотреть, я видела рядом с ним тень Кистена: его запах, его спокойствие, его касание.

— Не думай об этом, — тихо сказал он. — Я хочу вернуть брата. Пусть будет что будет.

— Твоё решение. — Я взяла холодную бутылку.

— Дай пару минут на подготовку. Заклятие быстрое. — Быстрое, потому что я колдовала его месяцами, пытаясь заменить запотевшее зеркало — не зная, чем оно было на самом деле.

— Конечно. — Он глянул на бутылку. — Стакан?

— Эм, нет. — Я окинула взглядом тихое помещение. Этот стол вполне сгодится, даже если Скотт выглядит так, будто собирается устроить истерику. — Я рада, что вы с Кистеном нашли общий язык.

— Его тебе не отдам.

Слова вылетели мгновенно, и я почти видела, как мысли дробно вспыхивают в его сознании — искры алмазов в лунном свете. В глазах мелькнула тень угрозы — тень собственничества. Я покачала головой, удовлетворённая: связь уже есть. Они друг за друга умрут. Как всё так быстро? Я кивнула — это обещание.

— Я и не просила. Готов?

Он вышел из-за стойки — движение резкое, по-вампирски стремительное. Пальцы у меня похолодели, я сжала кулак и выдернула ладонь, чтобы усадить Скотта и Брэда напротив. Пайк остался за моей спиной — и мне стало спокойнее, несмотря на лестницу позади.

— Где Элис? — спросила я, шурша пластиком: пора распаковывать.

Скотт сцепил руки на животе, стараясь походить на карманного супер-злодея.

— Решили, что нужен независимый наблюдатель, — пропищал он.

Я поставила безымянное гадательное зеркало рядом с тарелкой — мягкий скрежет приятно сообщил, что они лягут в паре как надо.

— Учить тебя, как снимать проклятие, я не буду.

— Я видел инструкции, — сухо сказал Скотт, но меня больше интересовал его бумажный пакет у ног.

— Техника важнее списков. — Ему наверняка чего-то хочется. Я скомкала пакет и глянула на телефон: сколько времени. — Смотреть можно. И всё.

Скотт уставился.

— Ни крови? Ни воска? Что это за проклятие такое?

— Хорошее. — Люди часто думают: чем сложнее, тем сильнее. Нет. Сильной проклятие делает воля. Это — воля и туман на зеркале. И щепоть сырой силы, — подумала я, протягивая внимание к ближайшей лей-линии и впуская живую энергию.

По моему кивку Пайк переместился поближе к брату.

— Эй, Брэд. Можно тебя на секундочку?

— Занят, — буркнул проклятый вампир, хмуря лоб и ставя ступни на край столика.

Холодная вода зашуршала, когда я вылила её на тарелку. Вода плеснула через край, когда я поставила сверху безупречное зеркало.

— Дай мне пятнадцать секунд, а потом заставь его посмотреть, — прошептала я.

— Какого Поворота? — сказал Скотт, и я метнула в него взгляд, велев молча заткнуться.

Считая до восьми, я задержала дыхание, согревая его в лёгких, затем наклонилась над охлаждённым зеркалом и выдохнула на стекло. Словно по волшебству проступили глифы, что я нанесла на закате; кожный жир не дал стеклу покрыться каплями.

Паутинка, которой я приклеивала