Блеф демона - Ким Харрисон

слёзы не пошли. Она лучшая мама: хватает смелости дать мне наделать своих ошибок — и хватает мужества прийти с пластырем вместо нотаций.

Глаза открылись на шорох блендера.

— Да, это была ошибка, — сказала я, выдёргивая вилку из розетки и убирая телефон в наплечную сумку.

Дверь туалета пискнула — вышла Элис, настроенная заметно лучше, чем заходила. Волосы у неё высохли ровно, на рубашке проступили пятна воды; заметив мою натянутую улыбку, она весело села и потянулась к слойкам.

— Вот бы щётку для зубов. — Пакет зашуршал, на лице промелькнула досада — пусто.

Я поднялась и подтянула сумку поближе.

— Готова? Пока ты там была, по-моему, проезжал фургон из морга. — Сумка тянула плечо: внутри две книги — украденная у Трента и моя; от моей, побывавшей снова в Безвременье, сильнее тянуло жжёным янтарём. — Я возьму образ баристы — и двинем.

Элис глянула на женщину, которая всё ещё наблюдала за нами из-за стойки.

— Серьёзно? Вчера ты хотела быть собой.

— Вчера я воровала тело. Сегодня — кремирую.

Она хмыкнула:

— Справедливо.

Дерьмо на тосте, у неё было хорошее настроение. А я чувствовала лишь нарастающее предчувствие беды. Мы возвращались домой, но без зеркала это будет не радужный «ура-ура», как ей казалось. Они же выставят ее, если она потребует отменить планы превратить меня в их невольную мышцу.

Я нащупала у горла камень и послала лёгкую мысль к ближайшей лей-линии. Как и положено, мои «без заклинаний, без укладок» волосы взъерошились, распушившись почти нимбом: по мне прошла вкусная ниточка энергии.

— A priori, — прошептала я, глянув на женщину. — A posteriori, — добавила, посмотрев на своё отражение в отполированной стенке из нержавейки. — Omnia mutantur. — Я прошептала слова в отверстие, направляя их себе в солнечное сплетение.

По коже пробежала рябь, и мир на миг поплыл, когда морок лёг как надо.

— Нормально? — спросила я, и Элис шагнула, заслоняя меня от женщины за стойкой.

Она толкнула меня к двери:

— Надо было дождаться, пока выйдем. Иди. Я сейчас.

Двигаться было приятно. Я вышла к столам, покрытым уличной грязью, и потрёпанным зонтам. Движение всегда помогало. Движение всегда помогало. Наверное, поэтому я вечно куда-то несусь. Но движение значит перемены, а это обычно больно.

Устав, я повернулась к солнцу и позволила ему прогреть меня, пока не щёлкнула дверь и к плечу не прижалась Элис.

— Свет сменился. Пошли, — сказала она, и я торопливо шагнула, чтобы не отстать, — к улице.

— Что с этим кофе? — спросила я, заметив у неё в руке одноразовый лоток на четыре стакана. — Вниз его не понесёшь. Говорят, запах может разбудить раньше времени.

Элис усмехнулась и сунула лоток мне, когда мы переходили дорогу:

— Ты выглядишь как бариста из кофейни. Доставка.

— Ты сперла чей-то кофе… нет, кофе четырёх человек ради поддержания иллюзии? — меня тянуло обернуться, но я удержалась.

— Я не крала. Я купила, — смутилась она. — Если бы ты не стала копировать её образ, я попросила бы тебя сделать это ради меня.

Купила? Я фыркнула:

— Осторожнее, Элис. Так и совесть недалеко вырастить.

— Замолчи, — пробурчала она, а я ухмыльнулась шире.

— Не слушай. Ход умный. — Я запнулась. — Если я бариста, то ты кто?

— Я случайность, завернутая в ошибку и обсыпанная щепоткой везения.

— Точное определение. — Мы быстро поднялись по служебной лестнице. Слика я не видела, но была уверена, её фамильяр где-то рядом. Нагло, как ни в чём не бывало, вошли через главный вход. На нас никто не глянул. Было позднее послеобеденное время; в высоченном холле люди входили и выходили в умеренном потоке.

— Лестница, — сказала я, глядя на противопожарную дверь. Элис кивнула, прикрыла за мной — и мы оказались в гулкой лестничной клетке; дверь с грохотом захлопнулась.

Я вдохнула, кожа загудела: я сдёрнула полные охапки силы с лей-линии и намотала их в своё ци.

— В порядке?

Я взглянула на Элис, удивляясь, как за каких-то три дня мы прошли путь от противников до напарниц. Она мне нравилась, но дома её ждала одна боль. Ей казалось, примет решение — и остальное подтянется. Я знала лучше.

— А… звонила мама, — наконец сказала я, и её лицо скривилось от сочувствия.

— Ай. И как?

Она не знала, что зеркало нужно ей не меньше, чем мне: только сняв проклятие Брэда, она убережёт меня от Алькатраса и удержит руководство Ковеном. Доверившись мне, она рисковала карьерой.

— Примерно, как ты и ожидаешь, — отшутилась я, и Элис хмыкнула, почти подпрыгивая, пока плечом не врезалась в тяжёлую площадочную дверь, сдвигая её.

Коридор встретил привычной прохладной пустотой, и запах кофе стал сильнее.

— Тот же план, что и вчера?

— Я на лей-линии. Пойду первой. Береги силы.

— Ладно. Постарайся ничего не сломать.

Она положила ладонь на дверь, улыбка стала озорной:

— Завышенные ожидания редко делают жизнь счастливой.

Я, зажмурившись на долю секунды, кивнула ей: действуй. Желания у неё хватало, и после всего, что я видела, сомнений не было — «тяжёлую работу» она потянет. А вот у меня внутри всё скрутило. Я собиралась кремировать совершенно чужого человека — лишить его родных последней точки. Меня это грызло.

Рейчел, сначала продумай план, а потом ввязывайся.

Элис тем временем решительно протолкнулась через распашные двери — готовая сделать всё, что я скажу, если это вернёт её домой. Боже. Женщина побывала в Безвременье, поспорила с демоном, ночевала в библиотечном подвале и украла тело. Почему она теперь доверяет мне — не знаю.

Я, напрягшись, вслушалась в её шаги по продезинфицированной плитке… и — тишина.

Дёрнулась, когда дверь приоткрылась и она высунула голову:

— Здесь никого. И в самой морге — тоже.

— Хм. — Я вошла следом, замедляясь у каталок с заблокированными колёсами и аккуратно сложенным пледом для приличия. Включив все чувства, поставила кофе на захламлённый стол и тронула кресло. Тёплое. Я нахмурилась.

— И сзади пусто? — прошептала я, надеясь, что мы не подставили Айсмена.

— Ключ, — сказала Элис, и я сняла с крючка на стене голую куклу.

— Мне это не нравится, — пробормотала я, выдвигая верхний ящик, пока не нашла большой ключ от печи. Элис ждала у вторых двустворчатых дверей, и мы вместе продавили их. Шум вентиляторов и запах дезинфицирующих средств усилились, когда мы оглядели помещение. — Никогда не видела морг без дежурного. Здесь нежить на самовосстановлении. А если кто-то проснётся?

Элис взмахнула руками, шагая меж рядов ящиков, от неё веяло почти беспечностью:

— Ты говорила, Кистена кремировали до опознания. Освободить зал — только на руку, верно? — У конца длинного помещения она повернулась. — Чисто. Никого не чувствую.

— Да, но