Враг моего сердца - Елена Сергеевна Счастная

любая другая девица, залюбовалась бы пылкой страстью, от которой темнели его глаза сейчас, да и сдалась бы, верно, на милость завоевателя.

– Люблю я тебя, Нежа, – он покачал головой. – Всю душу ты мне изъела. Нешто не гожусь для тебя? Чем не угодил?

– Да всем ты гож, Денко, – она пожала плечами, пряча от него взгляд и прикрывая краем платка румянец, что жаром опалял щёки. – Не серчай.

Она выбралась из сырого сугроба, куда парень её загнал. Сновида увидела её и резко махнула рукой, подзывая.

– Слышишь? – неожиданно бросил Денко совсем невпопад.

Елица обернулась на него: он прислушивался, вытянув шею. И верно: весёлый гомон на улице стих, а на смену ему пришёл отдалённый глухой топот копыт, что отражался от стен домов и возвращался глухим эхом. Много всадников ехало сюда, и сам звук их приближения уже навевал смутную тревогу. Они промчались через всю весь насквозь, не остановившись даже. Видно, стремились в Лосич, а селение им без надобности. Одёжу их рассмотреть в сумерках не удалось толком: а потому и непонятным осталось, кто они да откуда. Лишь успела Елица заметить их предводителя. Молодого и статного, но такого отстранённого, будто весь он был погружён в свои мысли. На плечах его горело в отсветах чермного заката такое же по цвету корзно. Будто у князя самого.

– Что за сокол? – хмурясь, проговорила подошедшая к калитке Сновида. – Явно ведь непростой.

Елица переглянулась с ней, а после и с озадаченным появлением незнакомцев Денко.

– Вроде, не воевать нас едут, – парень развёл руками. – Но как будто на остёрцев похожи.

– Тебе всюду теперь остёрцы мерещиться станут, – фыркнула волхва. – Но там посмотрим. Видно, воевода им нужен. Да то пока не наше дело, – она покосилась на Елицу и качнула головой в сторону избы. – Пойдём уж. Хватит миловаться.

– Да я не… – начала было оправдываться Елица, но бросила.

Сновида всё прекрасно понимала и ворчала так, больше для Денко, который хоть и нахальный, а под её взором часто робел.

Они вернулись в дом, оставив парня снаружи. Елица поставила корзину в клеть, где хранились все припасы, и вернулась, разматывая на ходу шерстяной платок. Дома сменить его можно было на лёгкий – льняной. А то и вовсе походить так, ничем не накрываясь. Гости здесь случались не так уж часто.

Тяжело упали на плечи косы, оттянули разрывающуюся от переживаний голову.

– Терпи, Елица, – вздохнула Сновида, наливая в кружку горячий сбитень с брусникой и орехами. – Просыпается Ярила. Будоражит кровь парням. Сила в них сейчас играет самая буйная.

– Мне уж эта сила. И так никакого спасения нет, – Елица села на лавку, косясь в сторону ткацкого стана.

Работы ещё на сегодня достаточно. В самый день вешнего солнцеворота работать нельзя, а сейчас – без дела зазорно.

– А ты подумай, – вдруг на удивление взвешенно предложила волхва. – Теперь неведомо что в Велеборске творится. Говорят, княгиня город-то сдала. Ворота врагам открыла. Может, и не стоит теперь Денко гнать.

Елица аж глаза округлила. Кто бы мог подумать, что Сновида когда-то так заговорит.

– Что же ты? Совсем уже не веришь, что всё образуется? – она поставила кружку на стол чуть громче, чем нужно. – Я всё ж княжна ещё!

– Княжна… – согласилась волхва. – Но ты всё ж подумай.

На том странный разговор и завершился. И как Елица ни пыталась, а не могла прогнать из головы слова старухи. То казались они справедливыми, то превращались в полный вздор. Так она и уснула, беспокойно проворочавшись с боку на бок полночи. А утром встала, едва дождавшись, как светать начнёт и, прислушиваясь к сопению Сновиды, собрала бельё на стирку. Хорошо с утра сполоснуть в речке да высушить под солнцем. День обещал быть погожим: тёплые лучи Дажьбожьего ока разливали по небу бледный мёд. Уже проснулась где-то несмелая капель, верещали пичуги в зарослях дикой яблони за околицей двора. Елица, умостив под мышкой широкую корзину, дошла до пологого берега, где, дыша сыростью, посверкивала полынья. Мерно споласкивая рубахи да рушники, задумалась о своём. И вспомнился ей вдруг давнишний незнакомый всадник, что проезжал по веси с соратниками. Так и стоял в глазах его добротный плащ, сшитый явно из заморской ткани. И взгляд его холодный, точно эта вот полынья: только погрузишься ненадолго – и замёрзнешь насмерть.

Елица почти уж закончила стирку, как услышала, что по тропинке приближаются к ней торопливые шаги. Мелкие – девичьи. Она обернулась: Веселина встала над ней, пытаясь поскорее отдышаться.

– Случилось чего? – Елица встала, вытирая озябшие руки.

– Случилось. Вчера в Лосич остёрцы приехали. Сегодня вот у нас появились с воеводой. Тебя спрашивают. Осмыль меня отправил к тебе, говорит, укройся пока в лесу. Иди в избушку старую, где травница жила, помнишь? Пока не утихнет всё.

– А то они меня по следам не сыщут, коли надо будет.

Елица хмыкнула и, подхватив корзину, направилась прямиком обратно к дому. Не будет она от остёрцев прятаться, по чащобе блукать. Если уж сам Осмыль их привёл, значит, дело важное. Выслушать надо. Веселина посеменила за ней, испуганно прижимая ладонь к груди.

– Да ты что? А вдруг худое что сделают? Зачем ты им вообще понадобилась? – пыхтела она позади, едва поспевая.

– Худое хотели бы сотворить, не пришёл бы воевода с ними.

А почему приехали – то невеликая премудрость. Вместе с Велеборском и её Зимава выдала прямо неприятелю в руки. А вот зачем – то, стало быть, сейчас прояснится.

Вместе с подругой они вышли на улицу, заглянули в избу волхвы – там оказалось пусто. Зато шум множества голосов, словно собралось вдруг вече, слышался уже издалека. Толпилась у беседы почти вся Звяница. Люди роптали и требовали ответа, видно, от воеводы, чего остёрцы проклятущие хотят и зачем им понадобилась ученица волхвы. Осмыль молчал, зато вместо него ответил вдруг сильный, чуть хриплый с дороги голос:

– Никого мы из вас не тронем, и девице дурного ничего не сотворим. Скажите где её искать, и мы разойдёмся быстро.

Елица протолкнулась сквозь плотную толпу, оставив Веселину где-то за спиной. Звяничане встретили её разочарованными вздохами: не послушалась – пришла. Кто-то смотрел недобро: боялся, что навлечёт она на всех неведомую беду.

– Нежану мы вам не отдадим! Ишь чего удумали! – рявкнул вдруг Денко, а товарищи поддержали его стройным гулом.

Елица вышла вперёд и встала, озираясь. Цепкий взгляд вчерашнего всадника впился в её лицо – и почудилось в нём на миг смятение, которое, впрочем, быстро погасло. А его самого можно было теперь разглядеть гораздо лучше. Высокий – на полголовы выше стоящего рядом Осмыля – он выглядел ледяным идолом из-за