Змеиная королева - Анна Сергеевна Одувалова

но уже не вижу и не ощущаю их красоты. Я не понимаю, что в них такого, от чего у других замирает сердце. Мне все равно. Даже танец не приносит удовольствия – он лишь набор хорошо выверенных, отточенных тысячелетиями движений, которые заставляют замирать в восхищении остальных, но не меня. Это печально и страшно, Алина. В душе или ее подобии остался лишь рационализм. Все сводится к выгоде и удобству. Я думал, что во мне жило одно настоящее человеческое чувство: сожаление. Я желал исправить допущенную ошибку, и это желание делало меня небезразличным. Именно его я слепо принимал за духовность. Думал, оно заставляет меня сохранять в своем сердце то, что я так ценил при жизни. И только сейчас я понял… Именно эта слепая жажда во что бы то ни стало исправить допущенную ошибку сделала меня тем, кем я являюсь сейчас: бездушным, эгоистичным монстром… Каков парадокс. Но когда у меня была жажда мести, я видел в своем существовании хоть какой-то смысл. Сейчас, боюсь, не осталось даже его. Я не понимаю, зачем мне нужно это подобие жизни? Я видел все, испытал все доступные наслаждения и эмоции. Теперь я лишь бездушная оболочка.

– Ты не такой! – искренне возмутилась я. – Неправда. Ян, все допускают ошибки, ты осознал свою! И это очень важно! Ты не бездушен.

– Осознал. Ценой твоей жизни. – Он резко развернулся ко мне, и я заметила боль в его глазах. – Алина, внутри меня пустота, именно сейчас я ощущаю это особенно остро. Я понял, что то, к чему стремился последние несколько тысяч лет, – плод моего больного воображения. Сейчас у меня не осталось ничего – просто иллюзия жизни. Пустое черное одиночество. Вокруг меня не так много людей, которыми я дорожу. А тебя я убил в попытке достигнуть неясной цели.

– Я живая, Ян! Благодаря тебе! Ты пожертвовал своей мечтой, чтобы вернуть меня к жизни! Разве это не духовность?

– Ты погибла по моей вине. Можно сказать, тебя убил я.

– Меня убила Кали, а ты возвратил к жизни! И это очень многого стоит, подумай о моих словах. Ты лучше, чем себя считаешь!

– Я не знаю, кем себя считать… Но знаю точно, что не хочу, чтобы так продолжалось дальше. Находиться в состоянии, когда тебя не беспокоит и не волнует ровным счетом ничего, очень сложно. Особенно если изначально тебе были доступны сочные краски этого мира и его упоительные мелодии.

– Все в твоих силах. – Я хотела подойти ближе и взять Яна за руку, но в последнюю минуту остановилась. Это было бы неправильно. Я не готова была к нему прикасаться. – Ты можешь всему научиться заново. Стоит только захотеть. Ты сможешь научиться жить и найдешь, ради чего.

– Не уверен, что у меня получится. – Парень закусил губу и внимательно посмотрел на меня, словно хотел о чем-то спросить. Но он промолчал, а я решила, что не хочу этого слышать.

– Прекращай себя корить, роль жертвы тебе не идет!

– Правда, что ли? – усмехнулся Ян, становясь чуть больше похожим на себя обычного. Из глаз исчезла настороженность, а боль затаилась где-то глубоко, смешавшись в черной бездне его радужки с редкими серебряными искрами.

– Именно так!

– Думаю, Влад с тобой не согласится. Наверное, он предпочел бы, чтобы я еще долго посыпал голову пеплом. Причем желательно где-нибудь подальше от него и от тебя.

– Это его право, я не настаиваю. Главное, чтобы со мной согласился ты. Осуждение других ты переживешь, а вот свое собственное – не уверена.

– Ты говоришь мудрые вещи, змейка, даже странно…

– То есть ты считал меня глупой?

– Нет. До этого момента считал тебя маленькой! – совсем уж расслабленно хмыкнул парень и серьезнее добавил: – Думал, ты никогда не простишь меня.

– Я видела твои глаза перед смертью. – Смешок вышел неуверенным.

Ян стоял очень близко. Я могла разглядеть каждую ресничку вокруг его темных печальных глаз. Видела, как тронула уголки губ улыбка, слышала, как мерно бьется сердце под теплым вязаным свитером. Могла поднять руку и коснуться шелковых волос, но вместо этого засунула ее в карман и сказала:

– Я не злюсь на тебя. Точнее, почти не злюсь. Просто неприятно, что я снова поверила в твою ложь и в благие намерения. – Я опустила глаза и закусила губу, чувствуя, как снова наворачиваются слезы. – Единственное, что примиряет меня с ситуацией, – это обещание Индры решить проблему с Шешей-Вьясой и избавить лицей и от того и от другого. Но ты… ты знал, что наш поход бесполезен, и все же оставил лицей и обманул меня.

– Именно об этом я тебе говорил, Алина. – Ян нежно взял меня за подбородок и заставил поднять глаза. – Я эгоист, и это вряд ли изменится. Мне казалось, я поступаю правильно. Я врал во имя идеи, которая сейчас утратила смысл. Не думаю, что смогу когда-нибудь исправиться, и не уверен, что спустя год, два или три, когда тебя не будет рядом, вспомню о том, что стремился к изменениям. Но благодаря тебе в моей памяти навсегда останется этот разговор. Ты положительно на меня влияешь. – В черных глазах заплясали смешинки. – Заставляешь вспоминать о человеческой жизни и ее ценности. С тобой я забываю о вечности за плечами и живу здесь и сейчас. Ты вновь пробудила во мне умение чувствовать. Это ценный дар. Я его не забуду.

Почему-то мне стало очень грустно. Создавалось впечатление, что Ян прощается со мной. Его губы были совсем рядом, в черных глазах я видела серебряные звезды желания. На какой-то миг показалось, что парень меня поцелует, и я готова была ответить, но Ян лишь слегка улыбнулся. С усмешкой покачал головой, показывая, что видел мой призыв, но ответить на него не может, и отстранился.

– Если становиться хорошим, то начинать, наверное, нужно прямо сейчас?

– Наверное. – Я с легким сожалением прикусила губу, понимая, что, поступи Ян иначе, я бы не удержалась от соблазна, а потом бы жалела. Ведь у костра меня ждал Влад. Именно с ним, а не с Яном я делила место. Уже второй раз за ночь я задала себе вопрос: правильно ли это?

Глава 25

Возвращение домой

Алина

На следующее утро собрались в дорогу чуть свет. Никому не хотелось оставаться лишнее время в разрушенном городе. Ян уже был не таким мрачным. Он перекинулся парой шуток с Индрой, постоянно подшучивал над Яной, вел себя как обычно и этим не давал покоя Владу.

– Как всегда, угрызения совести тебя долго не