Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни

Луэлла вытерла лицо насухо и заключила Кэтлин в объятия.

— Спасибо.

Кэтлин обняла ее в ответ — так обнимаются женщины, которые дружат уже несколько десятилетий. Может быть, Луэлла была камеристкой Кэтлин в Аллесарии? Может быть, возлюбленная, к которой отправилась Кэтлин, была женщиной, с которой она познакомилась при дворе?

Луэлла отстранилась.

— Зайдёшь ко мне позже? Чтобы мы могли поговорить?

Почему это прозвучало как нечто более серьезное, чем дружеская беседа за чаем?

Кэтлин внимательно посмотрела на Луэллу, прежде чем кивнуть ей.

Затем Луэлла бросилась догонять Завьера и Эви.

Рука Рэнсома легла мне на поясницу, подталкивая к воротам.

— Я пойду проверю, надежно ли заперты боковые ворота.

Как только мы добрались до внутреннего двора, как только ворота были закрыты и заперты на ключ, он бросился в сторону боковых ворот.

— Эта девочка станет причиной смерти Луэллы. Но она любит Эви всем сердцем. — Внимание Кэтлин было приковано к удаляющейся фигуре Луэллы. — Луэлла была моей лучшей подругой с тех пор, как мы были детьми. Я тебе это говорила?

— Нет. — Но если бы я была Кэтлин и у меня была тайная дочь, я бы выбрала своего самого старого друга присматривать за моим ребенком.

— Она хотела стать алхимиком, целительницей и путешественницей. Она не хотела ограничивать себя чем-то одним, она хотела попробовать все. Находиться рядом с ней означало чувствовать вдохновение. Прилив сил. Она верила, что все возможно. Я не знала, как мне посчастливилось попасть в ее поле зрения. Я была просто рада быть рядом.

Луэлла, которую я знала, была стойкой и непоколебимой. Она редко улыбалась или смеялась. Я не могла представить ее вдохновительницей. Она была свободолюбивой. Только что-то ужасное могло вызвать такую перемену.

— Что случилось?

— Суть в том, — Кэтлин обхватила себя руками за талию, как будто ей было трудно даже произносить это, — что ее семья погибла. Моя тоже.

— Мне так жаль.

— Миграция меняет нас всех. Вот увидишь.

Дрожь ужаса пробежала у меня по спине.

— Я и не подозревала, что в Эллдере тоже есть туннели для миграции.

— Они не похожи на те, что ведут в убежища в Эшморе. Есть только один, и не многие знают, где он находится. Это скорее аварийный выход.

— Или побег для Эви, — пробормотала я. Рэнсом действительно пошел проверить боковые ворота? Или он забаррикадирует вход в эти туннели?

— И это тоже. — Кэтлин выпрямилась, выдавив из себя улыбку, которая не коснулась ее глаз. И, не сказав больше ни слова, она ушла. Может быть, в укромное место? Тайную квартиру в Эллдере, где она будет рядом с дочерью, но всегда будет держаться в стороне.

Я шла через внутренний двор, желая проведать Эви, когда люди передо мной расступились, словно кто-то задернул занавес. Они расступились, пропуская Стража.

Выражение лица Рэнсома было убийственным, а глаза — серебристыми.

— Ты покажешь мне туннель? — спросила я, когда он остановился передо мной.

— Ты уже нашла его. Это самая дальняя камера в подземелье. Там есть фальшивая стена. Она приведет тебя в лес. Но не…

— …используй ее? Не бойся, у меня нет причин покидать Эллдер. Но спасибо, что сказал мне. — Это не было проявлением доверия, но уже кое-что значило. — Кэтлин — твоя мать?

Его брови поползли вверх.

— Нет.

— О. — Этот односложный ответ был всем, что он собирался мне дать. Ну, тогда, я думаю, что выясню личность его матери методом исключения.

— Что случилось с Востерами? — спросил он.

Я поморщилась, забыв о недавнем испытании. Вероятно, из-за того, что их магия перестала действовать. Обернувшись, я огляделась в поисках братьев.

— Где они?

Как получилось, что в тот единственный раз, когда я действительно хотела поговорить с Верховным жрецом, он исчез вместе с братом Даймом?

— Не знаю. — Тон Рэнсома был резким, как бритва. — Мы сейчас их найдем. Сначала расскажи мне, что произошло.

Я пожала плечами.

— Я никогда раньше не прикасалась к жрецу. Не думала, что это может быть так больно.

— Это не больно.

— Позволю себе не согласиться. — Я потерла руку в том месте, где до меня дотронулись. — Это было похоже на то, как ощущается их магия, но в тысячу раз хуже. Как будто она проникла прямо в мои кости.

Его глаза сузились.

— Что значит «ощущается их магия»?

— Ну, знаешь, это жгучее, покалывающее ощущение, будто по твоей коже ползают пауки. — От пустоты на его лице у меня внутри все сжалось. — Ты не чувствуешь их магию? Но я видела тебя в тот день в лазарете Трео. Верховный жрец прикоснулся к тебе, и мне показалось, что тебе больно.

— Это больно, когда он выкачивает Лиссу. А не из-за того, что он прикасается. И я никогда не чувствовал его магию.

Мой пульс участился, внутри все сжалось. В Куэнтисе такое случалось редко. Когда брат Дайм приезжал, он проводил время с отцом, занимался всеми необходимыми делами, а затем уезжал. Я всегда избегала его.

С тех пор, как я приехала в Туру, встречи с Востерами казались неизбежными.

Почему я могла чувствовать их магию? Почему другие не чувствовали? Дети не бросались навстречу существам, от которых у них мурашки бегали по коже.

— Кто-нибудь еще чувствует ее? Или только я?

Рэнсом, стиснув зубы, смотрел поверх моего плеча.

— Не знаю. Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь говорил, что может ее чувствовать.

Тогда что же со мной было не так? И почему Верховный жрец спрашивал о моей матери?

Было бы неплохо спросить. Чтобы получить ответы от братства.

Но после часа поисков и расспросов о том, куда они подевались, мы узнали от охранника, что они ушли через ворота, пока мы искали Эви.

Востеры исчезли.

Пятьдесят два

На Эллдер опускалась ночь, и, как делала каждый вечер, я свернулась калачиком в кресле на балконе своих покоев, наблюдая, как звезды Ама и Оды вспыхивают в небе.

Фэйз обвился вокруг моих лодыжек, задевая хвостом икры.

Я наклонилась и подняла его, погладила за ушами и усадила к себе на колени.

— Странный денек, да?

Фэйз замурлыкал и потерся мокрым носом о мое предплечье.

Как и всю неделю, на улицах внизу было тихо. Слишком тихо. Я скучала по шуму, который был перед нападением бэарвульфов. Я скучала по отдаленному смеху и разговорам. Я скучала по тому, как сидела здесь одна, но не чувствовала себя одинокой.

Эви не навещала меня перед сном, когда Завьер был дома. И когда Фэйз закрыл глаза, я поняла, что он тоже не составит мне компанию. Так что я встала и отнесла его внутрь, посадив на стул в гостиной, когда снаружи раздался стук.

Это был Рэнсом? Я не видела его с тех пор, как мы покинули внутренний двор. Он пошел делать то, что делал Страж, пока был в Эллдере. А я пришла сюда, чтобы обдумать свою встречу с Востерами.

Мое сердце бешено заколотилось, когда я пересекла комнату, а когда открыла дверь, то увидела его.

На самом деле, это было несправедливо, что этот мужчина был таким красивым. Один взгляд на его совершенное лицо, и у меня перехватило дыхание.

— Привет.

Он смыл пыль, грязь и кровь после недельного отсутствия. Волосы у него были коротко подстрижены, лицо выбрито, и без бороды уголки его подбородка казались острыми, как гранит.

На Рэнсоме была свежая одежда, его туника была расстегнута у горла, открывая полоску гладкой кожи. От него захватывало дух. Его ресницы обрамляли зеленые, как мох, радужки — мой любимый цвет. От него пахло мылом и специями — моими любимыми ароматами.

— Моя королева. — Он поднял кинжал в простых ножнах, протягивая его через порог. — Это подарок.

Я взяла его у него, вытащив лезвие. Рукоять была гладкой и простой. Никаких драгоценных камней или золота. Просто гладкая деревянная рукоятка, которая с таким же успехом могла бы быть сделана для моей руки.

— Он был моим, — сказал он. — Когда я был мальчишкой. Это не слишком модное оружие, но оно острое. Если кто-нибудь еще раз прикоснется к тебе против твоей воли, оно оставит след.