Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

стала полна воды и заблестела от неё, Илрада оставила тучи в покое и стала ждать, что тело мужа наполнится жизненной силой и он вернётся к ней. Ждала, смотрела, как испаряется и впитывается вода, собирала тучи, опять поливала землю и ждала. Многие тысячелетия ждала.

Голос наагасаха затих, и я, заворожённая его рассказом, поторопила:

– И он пробудился?

Взгляд наследника переместился на окно, за которым непроницаемой завесой шелестел дождь.

– Как видишь, ещё нет.

Я сильнее впилась пальцами в рукав мужа. Печальная история кольнула меня в самое сердце, и я забеспокоилась. Мне нравится мой муж, мне радостно смотреть на него, но люблю ли я его так, как женщина должна любить мужа? Воспитатели и родители в один голос говорили, что мужа нужно уважать, почитать, относиться с пониманием и смирением к его решениям, любить его… Но что значит любить? В книгах любовь описывалась как нечто необыкновенное, совсем не похожее на то, о чём говорили воспитатели. Смирение, почитание, понимание… Всё это звучало довольно нудно и благопристойно. А мои чувства к мужу были больше похожи на то, что называют греховным влечением, которое вспыхивает неожиданно, как пожар, и стремительно затухает. Любовь ли это? Я уважала Арша, пыталась быть смиренной, но редко его понимала. А если понимала, то мне порой хотелось перечить.

Но, может быть, я его люблю в самом деле?

Тревога овладела мной, и печальная судьба Илрады вдруг начала меня пугать. А если я так же, как и она, слишком поздно пойму? Это… это страшно!

– И праздник Полной Воды знаменует собой смерть старого года – смерть Олха – и начало его возрождения, – продолжил наагасах Риалаш. – Это праздник надежды на жизнь. Таюна… я же могу тебя так называть?

Я торопливо кивнула.

– Таюна, мне кажется, твой муж не так уж и страдает, а всего лишь притворяется, чтобы ты его пожалела. – Наследник насмешливо прищурил глаза.

Я удивлённо посмотрела на него и ответила:

– Я знаю. Он постоянно так делает.

Аршавеше раздосадованно зашипел и с осуждением посмотрел на меня, а господин Лейлаш расхохотался.

– И я совсем не против иногда, совсем чуть-чуть, – мой голос от смущения почти перестал быть слышным, – пожалеть его.

– Какая она у тебя честная, – широко улыбнулся наследник.

– Не засматривайся. – Арш обхватил меня руками крест-накрест. – Ползи на свои обожаемые хвостики смотреть!

* * *

Теперь Лолиш меня избегала. Пятнистая поганка, видимо, понимала, что за её шуточку я могу устроить неблагородную взбучку. После случая с Каришей обо мне просто должны были пойти соответствующие слухи. Но от злой меня не так просто было скрыться! Два дня я пыталась перехватить Лолиш у выхода из класса, рыскала по школе в поисках её и проспала одну ночь в её же спальне, пока она не сдалась и не приползла с извинениями. Судя по покрасневшим глазам и искусанным губам, она действительно раскаивалась, но извиняться боялась. И было с чего! Всё же в школу я вернулась злая, и вообще чудо, что вернулась. После такой глупой шутки у Арша опять проснулось упрямство, и он решил, что учиться мне не надо. И я стала плохой женой и тоже заупрямилась, ибо учиться хотела.

Мы жутко поругались. Арш разнёс гостиную, а я ушла спать к госпоже Нориш. Господин Лейлаш милостиво уступил на одну ночь своё место. После полуночи взбешённый муж явился за мной и уже до утра… мирился.

Помирились хорошо, но всё равно продолжали косо смотреть друг на друга. Как тут после такого быть милостивой? Извинения Лолиш я выслушала, но прощать отказалась. Сдалась только через сутки, когда мне уже стало мерещиться, что у меня отрос хвост – зелёный в жёлтый горох.

Господин Вааш её тоже наказал. Правда, сперва, по признанию самой Лолиш, решил не обращать на происшествие внимания как директор, а разрешить его как родственник пострадавшего. Так сказать, отомстить. Пообещал, что напишет папеньке Лолиш то же самое, что она сказала моему мужу, только в качестве похищенной будет уже она сама. Перепуганная девушка вымолила наказание. Она своими собственными руками починила дверь директорского кабинета и на месяц стала посудомойкой на кухне. И даже ещё ни одного блюдечка не разбила!

Но, несмотря на мои разборки с Лолиш, я почувствовала себя в школе ещё легче. Странно. Стоит случиться чему-то плохому, и мне сразу становится легче учиться и общаться с другими ученицами. Я научилась игнорировать шипение преподавателей и вслушиваться сразу в перевод господина Аррешира (что того не обрадовало, и он теперь думал, как по-другому учить меня языку). Я уже не стеснялась спрашивать что-то непонятное у робкой Дилании и высокомерной Кариши. Лолиш же и сама стремилась чем-нибудь помочь. В целом учебная неделя пролетела быстро и довольно весело. Помня о рассказе наагасаха Риалаша, я обратила внимание на всё усиливающееся волнение и радостное возбуждение и увязала их с приближающимся праздником. И даже сама немного начала волноваться.

А тут ещё волнения привнесли и сами занятия. Помимо теоретических, в школе также были практические занятия, и самые приятные из них – по лекарским основам. Вёл их сравнительно молодой – всего-то пятьсот сорок лет – наг очень живой наружности и весёлого нрава. Такой сероглазый, с длинными светлыми волосами, зелёным хвостом и заразительной улыбкой. Несмотря на то что он был женат, ученицы на него засматривались, а Лолиш даже шокировала меня заявлением, что за такого мужчину она пошла бы и второй женой. Преподносил материал господин Роашши́р легко, щедро приправляя скучное учение случаями из жизни, а на практические занятия приглашал кого-нибудь из охранников в качестве живого пособия.

И последним уроком перед выходными у нас намечалась практика как раз по лекарским основам. Проходили тему по крупным кровеносным сосудам, которые имеются в хвосте нага, виды их повреждений и способы оказания помощи. Так как это занятие было завершающим по теме, нужно было сдать практику, и господин Роашшир пригласил на урок несколько мужчин по числу девушек.

Девушки, хихикая, выбирали себе напарников, атмосфера царила очень весёлая. Девочки слегка смущались: нужно же прикоснуться к мужскому хвосту, а это не то чтобы неприлично, но всё же так волнующе! Мужчины только подливали масла в огонь, хитро улыбались, подмигивали, напрягали мышцы под нежными ладошками и путали учениц подсказками. В конце концов осталось только пять девушек, другие, раскрасневшиеся и довольные, успешно сдали практику и теперь наслаждались зрелищем. А посмотреть было на что. К строю бравых нагов робко, неуверенно поползла пугливая Дилания.

У неё был такой испуганный вид, что мне захотелось