Заклятые напарники. Алхимия любви и ненависти - Алекс Найт

— Я же ещё здесь. Вы действительно привели страну к рассвету, поэтому я… мы готовы послушать объяснения, — согласилась, поймав утвердительный кивок брата.

Может, они и враги, а может, на самом деле, изменившие мнение друзья. Любая теория имеет право на жизнь, даже самая сумасшедшая.

Глава 20

/Кэссиди Сэнфордэску/

— Какая ты беспокойная, Кэссиди, — посетовала королева, направляясь ко мне.

Маршал вызвал её в мои покои, стоило нам вернуться после внезапной миссии по спасению легата. И Марко, и я пребывали в полнейшем раздрае, один Александреску был собран: сидел себе в кресле и отвечал на сообщения в алофоне. Впрочем, и королева ушла от него недалеко, предпочла сосредоточиться на насущном: моём облике.

— Всё плохо? — я попыталась коснуться волос, но Флорентина меня остановила.

— Нет, но лучше не трогай, — она взяла меня за руку и потянула за ширму. — Церемония через полчаса, а ты бегаешь по подвалам. Беспокойная, — снова посетовала она, словно склочная матушка.

— Легат обвинил вас. Сказал, и ты, и маршал — асатру, — сипло заговорил Марко.

Флорентина сбилась с шага на миг, хватка её руки на моём запястье усилилась, пальцы задрожали.

— Наш мир отличается от вашего, — вымолвила она, продолжая путь. — Для вашего взгляда и атмосфера мира, и сами жители будут выглядеть сплошным туманом. У нас нет материальных тел в том виде, к которому привыкли вы, и ваши чувства нам чужды. Когда мы с мужем и братом прибыли в этот мир, мы лишь стремились выполнить приказ. Но вселение в человеческое тело изменило нас, научило чувствовать. Любить. Испытывать боль, сострадать, тосковать. Жить…

— Как давно? — спросил Марко.

— Ты никогда не знал настоящую Флорентину. Я была твоей матерью. Я выкармливала тебя, растила, читала тебе перед сном и журила за проступки, — она судорожно выдохнула, разворачивая меня к зеркалу, и подхватила вешалку со свадебным платьем. — Меня зовут Коиши. Ты не мой сын по крови. И только тебе решать, продолжать ли считать меня матерью или счесть чудовищем.

Заметив мой внимательный взгляд, она отвернулась и промокнула пальцами уголки глаз.

— Стефэния знает? — уточнила я, принявшись стягивать с себя костюм.

— Нет… нет, — помотала она головой. — Я боялась ей сказать. У неё слабое здоровье, возможно, из-за меня, моего происхождения. После гибели мужа и выкидыша она стала особо ранима.

— А мои родители? Кто их убил?

— Я не выясняла, кто именно, но мне известно, по какой причине они погибли, — королева приблизилась ко мне с платьем.

А моё сердце задрожало. Впервые за пять лет я приблизилась к разгадке.

— На тот момент мы искали способ расширить или открыть разлом. По крайней мере, продолжали по инерции, хотя полностью ушли в проблемы страны и устройство личного счастья. Твой отец проводил исследования в сфере воздействия на пространство. Я связалась с ним тайно, поручила создание прибора, но обсудила возможность не открытия разлома, а закрепление функции удержания. К сожалению, информация о разработке как-то дошла до других асатру, что на тот момент действовали с нами в союзе. Видимо, они уже подозревали в нас предателей, потому не предупредили. Кто-то из них убил твоих родителей. Но чертежи им не достались, твой отец успел передать их мне.

— А убийца? Почему вы не искали?

— Мы с мужем решили больше не рисковать, убили или пленили всех прошлых союзников. Даже моего брата. Без разбора и допросов. Убийца либо мёртв, либо заточён.

— Вы это знали, но позволяли мне жить в стремлении к мести… — горько усмехнулась я.

— После смерти родителей ты была разбита, а месть стала твоим топливом, смыслом жизни. Я надеялась, ты очнёшься раньше, но лучше поздно, чем никогда.

Только для этого мне потребовалось сходить за грань…

— Папа знал, кто вы? А Эдгар?

— Григор — нет. А с королём у нас было много общих тайн. Когда я поняла, что твоему отцу угрожают, поделилась с Эдгаром, только не рассказала о причинах. Но он не успел предупредить. Григора убили, вместе с ним и Вивиан. Лишь тебя удалось спасти, — вздохнула она грустно, поддерживая меня, чтобы я сумела залезть в ворох юбок.

— И вы знали, что именно Эдгар похитил маму…

— Это был сложный период. Тогда я впервые столкнулась с тем, насколько разрушительной и пугающей может быть любовь, если она не взаимна. В конце концов, эта история стоила мне дочери…

— Дочери? — растерялась я.

— Я родила дочь. Раньше срока из-за созданных Эдгаром волнений. Она не прожила и суток. Я тогда с трудом сама стояла на ногах, а мне приходилось выхаживать бьющуюся в лихорадке после родов Вивиан. И ухаживать за Марко. Вивиан не могла даже очнуться, он плакал, а у меня было молоко. Он стал моей отдушиной, решение о замене ребёнка пришло ко мне легко.

— Вы знали… — прошептала я, часто заморгав. — Знали, что мы с Марко брат и сестра. Знали, но молчали. Ещё и врали мне в лицо, когда правда открылась.

— Я врала многим, недоговаривала, подписывала смертные приговоры и казнила. Таково бремя правителя. Невозможно вести целую страну к процветанию, оставаясь честной и доброй, — недовольно поджала она губы. — Мне пришлось подавить неприятие знати, чтобы в Стоудоре установилось равенство. Мне пришлось отдать приказ о массовой трансмутации, чтобы защитить семью и страну от мятежников. И мне пришлось молчать о преступлении Эдгара, чтобы у твоей матери была спокойная жизнь, а у вас с братом — счастливое детство. Ты рождена и стоишь здесь передо мной, потому что я когда-то соврала. Я наплевала на своё состояние, на смерть дочери, выходила твою мать, временно вселила в её тело брата, и он стёр её воспоминания об ужасах плена. Вивиан вернулась без тяжести в сердце и воссоединилась с любимым. Я врала и ей в лицо, зато она была счастлива в браке и обрела счастье материнства. Не смогла я только защитить вас от врагов…

— Но кровосмешение…

— Не страшно для алхимиков вашего уровня. Наоборот, вы бы создали сильнейших алхимиков в мире. Но я вполне понимаю ваше затруднение, — отмахнулась она. — Род Снегур должен процветать, но он слабеет, в нём не рождаются алхимики. Значит, я приведу в