Мне тебя навязали - Лариса Петровичева

Огилви и бровью не повел. Круглое дружелюбное лицо деревенского пекаря смотрело с привычным фальшивым дружелюбием.

– Как раз по поводу огня его величество вас и вызывает, – сообщил канцлер. – Просит пройти в зал Покоя.

Рейвенар устало посмотрел на него – канцлер взглянул с пониманием.

– Кто?

– Леди Велма, – негромко ответил Огилви.

Рейвенар вопросительно поднял бровь. Официальная фаворитка Марка? Даже странно: эта рыжеволосая красавица, похожая на ледяную статуэтку, всегда была исключительно благоразумна, знала свое место и не могла оказаться в зале Покоя, в том месте, где лишали жизни по воле короля.

Наверно, поэтому старший брат и не вышел встретить Рейвенара и принцессу Адемин. Переживал.

– И что она? – осведомился Рейвенар.

Огилви устало усмехнулся.

– Решила найти чувства на стороне. И была так неосторожна, что хотела принести плод этих чувств наследнику престола.

Вот оно что. Геддевин дин Валлар оказался в похожей ситуации. Рейвенар вздохнул – и надо ж было так спешить, чтобы влипнуть в очередную волю его величества.

– Иду, – коротко кивнул он. Чем быстрее все кончится, тем лучше.

Зал Покоя располагался в цокольном этаже дворца – когда Рейвенар спустился туда и вошел в его густую багровую тьму без окон, то услышал едва уловимое всхлипывание. Когда прекрасная Велма увидела его, то провела ладонью по щеке, стирая слезы, и гордо выпрямилась, не желая рыдать перед своим палачом.

Здесь, в этом зале, как правило рыдали. Умоляли о пощаде. Пытались подкупить. Бывший канцлер даже обмочился от ужаса – а ведь сильный был человек, сильный и смелый. Но Велма держалась так спокойно и дерзко, что Рейвенар невольно залюбовался ей.

– Это будет быстро? – спросила она.

Перед казнью ее облачили в грубый балахон из белой ткани, и Велма казалась в нем принцессой. Рейвенар надел перчатки, окатил себя защитным заклинанием – Велма ждала, глядя на него ледяным обжигающим взглядом.

– Да, – ответил Рейвенар. – Мне незачем вас мучить. Передайте Дьяволу мой горячий привет.

– Увы, не смогу, – Велма улыбнулась. – Я пойду к Господу нашему. Прощайте, Рейвенар.

И демонстративно повернулась к нему спиной – и не кричала, когда пламя сорвалось с ладоней Рейвенара и окатило ее зелеными волнами. Четверть минуты, бесконечная и безжалостная, и все было кончено. От гордой фаворитки остался лишь пепел.

Интересно, попрощался ли с ней Марк?

Рейвенар снял перчатки и прошел к ящичку с инструментами – надо было собрать пепел, он пригодится для доброй дюжины зелий. Велма послужит короне, казнившей ее, даже после своей смерти.

И вдруг споткнулся, ощутив прилив.

Рейвенар замер, приложив руку к груди и вслушиваясь в себя. Приливом он называл волну силы, которая иногда накатывала на его душу – она приходила из общего магического поля и подпитывала Рейвенара, с каждым своим приходом делая его все мощнее.

Он никому не рассказывал об этом. Это была его тайна – вот и сейчас Рейвенар застыл, слепо глядя куда-то вперед, в багровую стену – а прилив нахлынул, сминая его и превращая в бесконечно могущественное существо.

Рейвенар и не мечтал о том, чтобы стать таким. Он смотрел одновременно в мир и в глубину своей души и видел, как меняется. Как заклинания, которые давались только магам прошлого, открываются для него золотым сиянием – бери, пользуйся, ты можешь! Тебе теперь доступно то, о чем ты раньше и подумать не мог!

И в этом приливе, в этой силе, он отчетливо увидел нити Адемин дин Валлар. Ублюдка короля Геддевина, свиньи, с которой его соединил королевский приказ.

 

***

– Так значит, ваша мать фаворитка его величества Геддевина.

Морган ушел почти сразу же: поприветствовал новую невестку в Вендиане, очень выразительно взглянул на сына и сослался на государственные дела, которые не требовали отлагательств. Праздничный ужин был почти семейным: канцлер Огилви, которого Адемин видела на подписании мирного договора, государыня Катарина, принцы и жены, принцессы и их фрейлины.

Все они смотрели на Адемин, словно на стейк. Острые ножи в руках готовы были резать живую плоть на кусочки. Взгляды были неприятно ощупывающими, словно собравшиеся хотели заглянуть Адемин под кожу.

– Да, ваше величество, – кивнула Адемин. Изящный ломтик запеченной свинины на тарелке перед ней остался нетронутым – не хотелось ни есть, ни пить.

– И ваш отец признал вас, – продолжала Катарина и вдруг добавила громче, нервно вздрогнувшим голосом: – Я не позволяю своему мужу подобных глупостей!

Рейвенар, который сидел рядом с Адемин, не жаловался на аппетит. Ел он очень быстро и аккуратно, нож двигался, как скальпель в руках хирурга. Принц пришел после того, как Адемин встретили и повели ужинать – сел за стол рядом, и негромкий, но отчетливый запах, который шел от него, был невыносим.

Он словно что-то жарил. Или кого-то жег.

– У мужчин бывают свои слабости, но я считаю, что незачем их поддерживать и одобрять, – Катарина сделала глоток темного густого вина, бесшумно отставила бокал. – И ваш отец выделил вам наследство?

– Да, у меня есть своя доля, – с достоинством кивнула Адемин. Все-таки взяла нож и вилку, отрезала кусочек мяса.

– Отделенная от законных наследников, – Катарина улыбнулась. – Как хорошо, дети мои, что у нас этого нет и не будет. У нас тут, слава Богу, не скотный двор.

Принцессы и жены принцев заулыбались, язвительно и тонко. Динграсс, которая сидела рядом, смотрела с нескрываемым сочувствием.

И это была только разминка. Зная повадки Гертруды и Зоуи, Адемин понимала: это все только начало.

– Принесите ей утку, – скомандовала королева, и слуга бесшумно заменил тарелку Адемин: смуглая утиная грудка пахла медом и соевым соусом. – Это жестоко, в конце концов, подавать свинину…

– Свинье, – негромко, но отчетливо произнесла принцесса Лемма, желчная старая дева с таким выражением лица, словно ее терзала зубная боль.

– Вот именно, дорогая, – королева ослепительно улыбнулась, подняла свой бокал.