Училка для маленького бандита - Даша Черничная

Такие работники для деликатных дел мне не нужны.

Слить — нет, но понижу. Первый прокол прощаю, но так просто дело не оставлю.

Набираю следующий номер, это моя правая рука.

— Лёнь, через два часа подъезжай ко мне домой.

— Случилось что? — реагирует тут же.

— Случилось. Но не по твою душу.

— Буду.

Дома я сразу иду в комнату к сыну.

Вернее, это даже не комната, а мини-дом. В одной комнате Вова спит, другая заставлена всякими приборами, станками. Он любит экспериментировать, ставить опыты. Третья — библиотека и рабочее место.

Я поощряю его стремление изучать, исследовать. Это лучше, чем залипать в видеоиграх или заниматься всякой дичью.

— Вов! — зову сына с порога.

— Я тут! — кричит со стороны библиотеки, и я иду туда.

Вовка лежит на небольшом диванчике с книжкой в руках.

— Что читаешь?

— «Северное сияние» Пулмана, — показывает мне обложку книги.

Когда-то я тоже много читал, пытаясь спрятаться в других мирах, но это не помогло. Реальный мир меня настиг.

Я подкатываю небольшой стульчик и устраиваюсь на нем напротив сына.

Вовка откладывает книгу и садится ровнее, готовый слушать.

— Раз ты приехал домой в три часа дня, значит, что-то случилось, — говорит спокойно.

Обычно я возвращаюсь домой вечером или ночью, так что действительно в это время я редко бываю дома.

— Догадываешься, о чем пойдет разговор? — стараюсь говорить без эмоций.

Вовка вздыхает и отводит взгляд к окну.

— Про Весту Егоровну? Я думал, твой Костя нароет инфу раньше. Он тебе рассказал?

Умный пацан. Все знает. Это хорошо, это полезно. Больше знаешь — значит, лучше подготовлен ко всему.

— Нет, не он.

Вовка резко поворачивается ко мне.

— А кто?

— Веста Егоровна.

Сын подбирается, садится на диване:

— Ты… ты говорил с ней? И видел ее?

На секунду я замираю.

Это что сейчас было? Ревность?

— Да видел, и да говорил.

Вовка трясет головой и со злостью усмехается.

— И что она тебе сказала?

— Скорее показала, Вов. Подарки и сообщения.

— Ладно, я не буду ей больше писать, и посылать подарки тоже перестану, — откидывается на диване и смотрит на меня с таким выражением лица, мол «ты не скажешь ничего из того, чего бы я не знал».

— Любить — это прекрасно, Вов. — Наверное… хотя, конечно, поспорить можно.

— Но? Давай, начинай говорить про разницу в возрасте и про то, что она не пара мне, — хмыкает.

— Дело не в возрасте. А в том, чтобы вовремя остановиться. Когда тебе сказали нет один раз, можно попытаться еще. Но когда тебе постоянно говорят нет, когда каждое твое действие вызывает у женщины страх, надо остановиться. Ты не можешь продолжать дальше в том же духе.

— Если любишь — отпусти? — хмыкает.

Я отпустил его мать?

Хрена с два. Нет, эта история совсем не про то.

— Есть такая вещь, которая называется обоюдное согласие. Если его нет, то все происходящее будет называться другим термином: насилие. Сейчас ты переходишь границы дозволенного. А Веста Егоровна четко обозначила тебе эти границы.

— Для меня же это не изменит ничего, — смотрит исподлобья.

— Вов, — я подкатываюсь на стуле ближе, — порой я задумываюсь над тем, как у меня мог получиться такой сын. Умный, чуткий, серьезный. Не всегда любовь взаимна и приносит радость. Никто не запрещает тебе любить, а вот совершать действия, которые наносят урон объекту любви нельзя. Надо остановиться, Вовка, — кладу руку ему на плечо.

Психолог из меня хреновый, но надеюсь, что все сказал верно и, что самое главное, донес до сына смысл.

— Я все равно буду любить ее и, когда мне исполнится восемнадцать, вернусь за ней, — Вова говорит это уверенно, глядя прямо мне в глаза.

Эх, Вовка-Вовка. Пройдет четверть, вам поставят в расписании нового учителя, а о Весте ты забудешь уже через четыре месяца. Подростковая влюбленность проходит очень быстро. Хоть и кажется в жизни чем-то важным, по факту является лишь опытом.

Поднимаюсь со своего места. В голове цветочек. И фамилия у нее соответствующая — Цветкова. Надо же, символично, как по мне.

— Пап.

— Да? — оборачиваюсь.

— Ты же ведь не станешь подкатывать к ней?

А что поделать, если стану?

Будь мой сын старше, я бы уважал его выбор, но двенадцатилетний подросток не может любить свою двадцатичетырехлетнюю учительницу. Это противоестественно.

Даю ему полгода.

И он забудет о своих чувствах, переключившись на одноклассницу.

Глава 9

Цветкова Веста Егоровна

Следующим утром я выхожу из своей комнаты разбитая.

Вчерашние запугивания Лерки, Миши, да и чего уж далеко ходить, Инны, возымели действие, и я плохо спала. Поначалу долго не могла уснуть, а потом и вовсе снились ужастики один хуже другого.

Я честно пыталась себя уговорить, что моей вины ни в чем нет. Разговаривала уважительно, мальчика не оскорбляла.

— О, доброе утро, дочка, — папа сидит на кухне и пьет чай, поглядывая в телевизор, который висит на стене.

— Привет, папуль, — устало улыбаюсь и делаю себе чай, сажусь за стол, где меня ждут бутерброды. — Мама уже уехала?

— Да, у нее сегодня раннее заступление. Я уж думал будить тебя, ты сегодня позже обычного, — папа косится на меня. — Все хорошо, не заболела?

— Просто плохо спала, — веду плечом и откусываю кусок бутерброда.

Папа внимательно наблюдает за новостями, а я жую свой завтрак, не чувствуя вкуса.

— Пап, а ты знаешь, кто такой Клим Шиловский?

Отец давится чаем и бросает взгляд на меня.

— Боюсь спросить, зачем тебе это надо знать? — напряженно спрашивает он.

— Его сын — мой ученик.

Папа будто немного расслабляется.

— Что ж, тогда просто делай свое дело, и все будет хорошо.

Родители не в курсе, что тайный поклонник, который шлет мне подарки, — двенадцатилетний сын местного авторитета.

— Самого Клима Мироновича я не знаю, а вот с его отцом даже виделся один раз.

— Правда? — округляю глаза.

— Угу, — папа мнется, видимо, не особо хочет обсуждать эту тему.

— Расскажи! — выпаливаю.

— Я тогда работал на фирме, которая производит промышленные газы, доставлял баллоны. Так вот, фирма принадлежала Шиловскому-старшему.

— Но ты же был