Хеди Уилфер - Каприз Фортуны

— Правда?

Бархатистые нотки его голоса заставили Мануэллу внутренне содрогнуться, но она категорически отказывалась обращать внимание на предательскую реакцию своего тела и вызывающе посмотрела на Джералда.

— Что ж, вы, конечно, можете судить обо мне со знанием дела. Сколько раз мы с вами встречались? Сейчас второй, верно?

— Совершенно неважно, сколько раз мы встречались! — заявила Мануэлла. — Дела вашей корпорации, ее достижения, планы и устремления широко освещаются в международной финансовой прессе, и…

— Финансовой прессе? — прервал ее Джералд. — Они пишут только о компании и ее политике, но не обо мне, — сообщил он.

— Мне все равно, что вы тут говорите, — запротестовала Мануэлла. — Виктория знает мое отношение к ее планам продать «Дом де Вальдерро» против моего желания. На самом деле, я приехала сюда в надежде разубедить ее, но вижу, что это бесполезно. Я не могу помешать ей, поскольку она — основной акционер, но никогда, ни под каким предлогом не соглашусь предать мой талант, продав его вам!

Она внезапно осознала, что оба ее собеседника молчат. Виктория смотрела на нее негодующе и возмущенно, готовая взорваться. А Джералд…

Ледяной холод вернулся в его изумительные серые глаза, но под ним таился тот самый огонь, вспышки которого уже раньше убедили Мануэллу в том, насколько она слаба и беззащитна перед ним, как быстро и больно он может опалить ее кожу и душу…

И это еще одна причина, по которой нельзя уступать ему, сказала она себе.

— Красивые фразы. Жаль только, что они расходятся с делами!

Насмешливые слова показались ей не менее опасными, чем взгляд. И Мануэлла, придя в ярость, повернулась к Виктории, ища поддержки, но родственница была уже в другом конце офиса и рылась в бумагах, разбросанных на большом письменном столе.

Джералд же подошел ближе, наклонился и продолжил:

— Когда я увидел вас на презентации, мне стало совершенно очевидно, что вы…

— Все, что там происходило, было исключительно затеей Виктории, — попыталась защититься Мануэлла.

— Угу, идея Виктории, гарнитур де Вальдерро… и ваше тело. Кстати, позвольте поинтересоваться, какой результат имело ваше небольшое представление? Я, естественно, спрашиваю о количестве заключенных контрактов, а не о количестве предложений, полученных лично вами.

Она окатила Джералда таким взглядом, что другой на его месте ретировался бы зализывать раны где-нибудь в укромном уголке.

— Как вы осмеливаетесь говорить мне такое? Мне и в голову не приходило, что серьезные бизнесмены способны настолько отвратительно себя вести и могут решить, будто я так же доступна, как и надетые на меня побрякушки.

Мануэлла с такой силой сжала губы, что рот превратился в тонкую линию. Лицо загорелось при воспоминании о пережитом позоре.

— Не приходило в голову? — Он смотрел на нее с презрением, больно уколовшим ее и без того израненную душу. — Да ладно, бросьте. Вы не можете всерьез рассчитывать, что я поверю вашему детскому лепету. Вы намеренно выставляли себя напоказ.

Все, с нее довольно!

— Я была одета совершенно пристойно. И если бы заподозрила хоть на мгновение, что уважаемые предприниматели могут вести себя как… как дикари, то никогда, ни за какие блага не позволила бы Виктории убедить меня принять участие в показе!

Господи, да как могла ее сестра даже думать о том, чтобы продать «Дом» этому человеку? Этому… этому монстру?

К ее крайнему удивлению, Джералд резко сменил тему и спросил:

— Эти серьги, что на вас сейчас, откуда они?

Мануэлла немедленно вскинула голову и вызывающе посмотрела на него.

— Мое изделие.

— Мне нравится, — заявил он. — Я бы сказал, что такие украшения будут пользоваться огромным спросом. Удивляюсь, что вы до сих пор не пустили их в открытую продажу.

Карие глаза Мануэллы стали еще темнее от гнева.

— Они сделаны в единственном экземпляре исключительно для меня и продаже не подлежат.

— Ваш дизайн?

Она задумалась. Почему он задает столько вопросов? Этот неприятный тип начинал серьезно действовать ей на нервы.

— Не совсем, — высокомерным тоном ответила Мануэлла. — Я частично использовала идеи, положенные в основу когда-то знаменитой коллекции «Золотая орхидея», укрепившей заслуженную славу «Дома де Вальдерро»…

Она замолчала, заметив, что ее собеседник нахмурился.

— «Золотая орхидея»… понятно…

Последовала многозначительная, почти зловещая пауза, и Мануэлла занервничала.

— Скажите, не ошибаюсь ли я, утверждая, что именно украшения из серии «Золотая орхидея» считались в свое время одними из самых известных? — поинтересовался Джералд.

Теперь нахмурилась Мануэлла.

— Нет, не ошибаетесь, — признала она. — Вижу, вы все же поинтересовались историей «Дома». Хотя, скорее всего, кто-то сделал это за вас.

Без сомнения, Каннингем платит другим, чтобы они разбирались в тех вещах, что ему лично не интересны. Он вполне мог себе это позволить.

— Так вы говорите, что в основу дизайна ваших серег положены идеи, некогда воплощенные в знаменитой коллекции? — Джералд повернулся к Виктории и недовольно произнес: — Я искренне удивлен, что вы позволили мисс Стреджент использовать идеи, положенные в основу серии украшений «Золотая орхидея» по своему усмотрению и в личных интересах.

Мануэлла чуть не взвилась от негодования, услышав не столько слова мистера Каннингема, сколько интонацию, с которой они были произнесены. Поэтому с глубочайшим удовлетворением заявила:

— К вашему сведению, в том, что касается «Золотой орхидеи», Виктория не имеет права что-то запрещать или позволять мне. Мой дед получил патент на дизайн этой коллекции и завещал его мне! Не сомневаюсь, что Вик собиралась рассказать вам об этом в самом ближайшем будущем.

Она сразу увидела, что Джералд Каннингем и понятия не имеет, как обстоят дела с «Золотой орхидеей». Он разглядывал ее, покусывая губы, потом медленно спросил:

— Итак, вы владеете четвертью «Дома де Вальдерро» и правами на дизайн «Золотой орхидеи»?

— Именно, — подтвердила Мануэлла.

— Мне необходимо обсудить это с моими юристами. По моему глубокому убеждению, коллекция «Золотая орхидея» принадлежит «Дому»…

— Дизайн и секрет уникальной техники ее изготовления принадлежат мне и только мне! — не без некоторого злорадства сообщила Мануэлла. — И если вы полагаете, что сумеете запугать меня своими юристами и заставить отказать или продать то, что мое по праву, то скажу сразу: вам это не удастся. Я ухожу, Виктория, — обратилась она к троюродной сестре. — Довольно с меня потерянного времени!