Хеди Уилфер - Каприз Фортуны

— Мы сотрудничаем только с самыми достойными клиентами, — как-то сказал ей сеньор Мигель, и Мануэлла, в очередной раз поняв, как ей повезло, мысленно возблагодарила деда, имя которого открыло ей доступ к старому огранщику.

Виктория только посмеялась над ее «сантиментами», как она выразилась.

— Ты просто сумасшедшая, — заявила она, качая головой. — Платить бешеные деньги за то, чтобы огранить камни за океаном, когда то же самое можно сделать, образно говоря, не выходя из дому!

— Нет, Вик, это ты не понимаешь, — ответила ей Мануэлла. — Настоящее ювелирное изделие требует только самого лучшего, иначе оно не будет исключительным.

— Да кто отличит-то? — ответила Виктория и пренебрежительно пожала плечами.

И вот теперь она хотела продать «Дом де Вальдерро», гордость и славу многих поколений де Вальдерро, какому-то американцу, который, похоже, так же мало разбирается в ювелирном деле, как и сама Виктория.

Ладно, поживем — увидим, мрачно решила Мануэлла, направляясь в гараж за своим арендованным автомобилем.

2

Мануэлла столько раз слышала рассказы деда о «Доме» и Барселоне, что чувствовала: ей ничего не стоит найти дорогу даже с закрытыми глазами. Конечно, облик города и улицы сильно изменились за прошедшие почти пятьдесят лет — это она отметила и в прошлый визит. Но все же наслаждалась поездкой, открыв окно и впитывая звуки и запахи.

Только мысль о бесславном конце старинной семейной фирмы отравляла удовольствие. Если Вик добьется своего, последние служащие будут уволены, лишены средств к существованию…

Старая и неприветливая домоправительница Виктории, казалось преисполненная ненавистью ко всему человечеству, открыла тяжелую дубовую дверь и впустила Мануэллу в жилую часть дома. Она огляделась по сторонам и ощутила щемящую боль в сердце от небрежения и запустения, царящего в старинном особняке. Подумать только, а ведь стоит отнестись к нему с любовью, и дом оживет, обретет былое величие!

Молодая женщина прошла сквозь холл, открыла заднюю дверь и оказалась в патио, где тихо журчал полуразрушенный фонтан, а красная герань в горшках выглядела такой же запущенной, как и особняк.

Мануэлла помедлила, впитывая старинную атмосферу, наслаждаясь внутренним единством и с домом, и с предками, и с их творениями. Сам воздух в патио — в отличие от дома — пах всем тем, что было близко и дорого ее душе.

Домоправительница что-то невнятно пробурчала себе под нос и бросила на нее нетерпеливый взгляд.

С видимой неохотой Мануэлла направилась в другое крыло дома и поднялась по истертым мраморным ступеням, ведущим к офису Виктории.

Свирепая старуха последовала за ней, как сторожевой пес, окинула последним подозрительным взглядом, открыла дверь и наконец-то удалилась.

Готовая к неизбежной битве, Мануэлла набрала полную грудь воздуха, вошла в комнату и решительно начала:

— Вик, я… — и не закончила фразы.

По спине пробежал противный холодок, все слова куда-то исчезли, и она замерла в полнейшем смятении.

Затем судорожно сглотнула, пытаясь собраться с мыслями и обрести самоконтроль, но магические серые глаза словно опутали ее волшебной паутиной, лишив силы воли.

У нее отчаянно закружилась голова, и она почувствовала себя совершенно беспомощной. Сердце бешено забилось, а неистовство охвативших ее эмоций ужаснуло Мануэллу и привело ее в состояние открытой враждебности. Но глубоко внутри лежало совсем другое чувство, намного сильнее и темнее этой враждебности. Всем своим женским естеством ощущала она свою крайнюю уязвимость перед силой и властностью этого мужчины.

Одно его присутствие заставляло Мануэллу дышать чаще, а ее тело остро реагировать не только на внешность незнакомца, но и на все остальное, включая запах, опасный и сексуальный, который одновременно и тянул ее к себе, и внушал желание бежать прочь без оглядки. Мануэлла инстинктивно напряглась, карие глаза заблестели от интенсивности переживаемых ею эмоций. Она внутренне содрогнулась.

— Я же предупреждала вас, Джералд, моя троюродная сестра не является образцом деловой женщины. Разве я не права? — услышала Мануэлла голос Виктории.

Джералд? Джералд Каннингем?! И моментально путаница чувств отступила на задний план, а на передний вышли враждебность и настороженность. Она в упор уставилась на своего противника.

— Мисс Стреджент. — Он склонил голову, величественно соглашаясь признать ее присутствие.

— Отлично, Мануэлла, теперь садись, и давай поскорее перейдем к делу. У Джералда не так много времени, — излишне оживленно произнесла Виктория.

Итак, у него мало времени и много денег. В высшей степени опасная и легковоспламеняющаяся комбинация — такая же, как и он сам, подумала Мануэлла. Она отметила, что Каннингем не сделал ни малейшей попытки пожать ей руку, за что была крайне ему признательна, потому что сейчас ей меньше всего хотелось физического контакта с ним.

Еще он и виду не подал, что узнал ее, словно встречи на выставке и не было. Хотя, возможно, действительно не узнал. Может быть, в отличие от нее самой он не испытал волнующего чувства узнавания. Может быть?! Это просто смешно, без сомнения, люди, подобные ему, закованы в мощную броню, защищающую их от всяких человеческих эмоций.

Виктория начала горячую речь о выгоде, которую принесет им продажа концерну Каннингема «Дома де Вальдерро», и Мануэлла заставила себя собраться и вслушаться в слова сестры.

Она отвернулась от Джералда, надеясь, что сможет ослабить магнетическое действие его личности. И неожиданно краем глаза уловила, как он быстро поднялся и шагнул к ней. Мануэлла испуганно вскочила и почувствовала, как сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле от охватившего ее острого и волнующего ощущения, когда он схватил ее за руку.

Все в ней отозвалось на прикосновение длинных сильных пальцев, вызвав головокружение и слабость в коленях. Мануэлла не привыкла испытывать такие мощные эмоции, не привыкла реагировать, желать с такой силой…

Желать?! Да как она может желать его? Он — чужак, ее враг, носитель всего того, что она презирает и ненавидит в человеческой природе!

Каннингем же наклонился к ней, посмотрел в глаза, а затем перевел взгляд на серьги.

Невозможно, просто невозможно испытывать такое неодолимое влечение, так же невозможно, как остановить сотрясающую ее дрожь, стоило только ощутить на щеке его теплое дыхание!

— Что ж, по крайней мере, сегодня на вас достойное украшение в отличие от тех, в которых вы щеголяли на выставке во время нашей предыдущей встречи.