Училка для маленького бандита - Даша Черничная

Клим Миронович выглядит так, будто если сейчас распахнется окно и в него влетит рой пчел, ему будет абсолютно плевать, он так и продолжит сидеть передо мной с беспристрастным выражением на лице.

— Продолжайте, — говорит спокойно и смотрит на часы. — У меня не так много времени, факты, пожалуйста.

Откашливаюсь.

— Вова очень хороший мальчик, к учебе у меня нет никаких претензий. Вопрос деликатный и, я бы даже сказала, личный. Дело в том, что ваш сын почему-то решил, что я принадлежу ему. Он пишет мне сообщения, в которых признается в любви и рассуждает о нашей жизни, о том, что разница в возрасте не важна, что он готов ждать меня и не будет предпринимать никаких действий, пока ему не исполнится восемнадцать. Он даже разрешил мне, — делаю пальцами кавычки, — завести себе мужчину, но приказал не влюбляться в него.

Шиловский-старший как сидел с ровной спиной и безэмоциональным лицом, так и продолжает сидеть.

Либо он в курсе, либо умеет настолько контролировать свои эмоции, что совершенно непонятно, о чем он думает.

— Это еще не все. Вова присылает мне домой цветы, сладости и игрушки. У меня есть фотографии. Сейчас вам покажу.

Разворачиваю экран к лицу Клима Мироновича. Тот забирает его, листает подборку фото в папке, которую я собрала отдельно.

— Я много раз разговаривала с Вовой и просила его остановиться, но все без толку. Вы можете мне помочь и тоже поговорить с сыном?

И вот в эту секунду мужчина передо мной являет миру усмешку:

— Да, Веста, вы правы. Поговорить не помешает. Кто в нашем мире соблазняет взрослых девушек плюшевыми пылесборниками и цветами, которые кладут к надгробию богатых дядек.

Я открываю рот от шока.

— Вова несмышленыш в вопросах женщин и выводы по методам ухаживания делает по кино и сериалам, — губы Клима Мироновича кривятся в улыбке.

— Но это не смешно! — выхватываю телефон, открываю сообщения от мальчика и снова протягиваю телефон отцу Вовы. — Вот, смотрите, что он пишет!

Шиловский берет телефон и сосредоточенно читает все до самого конца, а потом отдает его мне.

— Ваш сын шлет мне сообщения, где предлагает стать его… женой!

Мужчина напротив смотрит на меня с насмешливой улыбкой.

— Ну и что? — мне кажется, он едва сдерживает хохот.

— Как это что! Владимиру двенадцать! — восклицаю. — А он уже планирует жениться на своей учительнице.

Шиловский подается вперед, окидывает меня взглядом, в котором полыхает пламя.

— Должен сказать: у моего сына есть вкус. Если бы у меня была такая училка, я бы тоже не устоял.

Глава 5

Большой бандит

Мне нравится наблюдать за ней.

Какая-то она… необычная. В юбке этой, явно одолженной у собственной бабули, в целомудренных туфельках типичной учительницы. Пирожок этот на голове. Или ракушка — хрен знает, как там ее прическа называется.

Девочка явно хочет казаться старше, чем есть. И важнее.

Я склоняю голову набок и пристально смотрю на нее.

Худая, невысокая. Лицо выразительное, но странное какое-то. То ли я привык видеть вокруг сделанные лица, то ли она и вправду… инопланетянка, девочка моя.

Но привлекает. Отвести взгляд сложно, хочется рассматривать ее. Волосы светлые, на носу веснушки, которые она наверняка усиленно пытается скрыть, потому что они сразу отнимают у нее года три возраста.

А с детьми так нельзя. Сочтут за свою — не будут уважать.

И почему я не слышал ничего про нее? Ведь, в принципе, я в курсе школьных дел сына.

А он не рассказывал мне.

Эта девчонка новенькая, я помню предыдущую англичанку. Старая грымза, которая по-странному коверкала слова, рассказывая, что так правильно. С почетом ее отправили на пенсию и вместо нее прислали этот… цветочек.

И сын ничего не сказал мне. Хотя с Вовкой у нас близкие отношения. А что это значит? Значит, у него все серьезно по отношению к этой англичанке.

Вот так поворот!

— Что вы смеетесь? — ее аж трясет от моей реакции.

— Согласитесь, для трагедии нет повода, — отвечаю легко.

Двенадцатилетний пацан влюбился в свою молодую училку. Возможно, это встречается не так часто, скорее происходит наоборот: девчонки влюбляются в своих педагогов — но кто застрахует пацанов от неправильной любви?

— Как это нет повода? — цветочек прикладывает руку к груди и ахает, натурально оскорбляется.

— Веста, послушайте, — я придвигаясь ближе и ловлю тонкий цветочный аромат, на секунду замираю, вспоминая его.

Я ничерта не разбираюсь в духах и понять, что это за аромат, не могу, но пахнет как-то по-новому.

Женщины, которых я знаю, обливаются тяжелым люксом, который впитывается в кожу и тащится за ними шлейфом, хотя это вообще не их парфюм.

Но это, наверное, и логично, не так ли?

У подобных дам есть мужчины, которые башляют за все. Или же обязанности, которые подразумевают, что от них должно приятно пахнуть.

— Я вас внимательно слушаю, Клим Миронович, — цветочек произносит это сквозь зубы, явно злясь на мою реакцию.

М-м-м, злобный цветочек мне тоже нравится. Надо же! Я-то думал — где тусуются нормальные, живые, адекватные женщины? Ведь куда ни ткни, в эскортницу или содержанку попадешь.

А оно вот что — не тусуются они нигде. Детей наших учат!

— Веста… — начинаю.

— Веста Егоровна, — поправляет меня.

— Веста, — давлю. Ну какая она Егоровна? — Понимаете, пацанам, особенно в подростковом периоде, свойственно находить себе кумиров и обожать их. Все эти истории с плакатами, тетрадями, наклейками с их изображением, понимаете?

Молча смотрит на меня.

Черт, ей хоть двадцать есть?

У нас сколько, лет пятнадцать разницы? Начерта она не понимает, потому что сама только вчера школу закончила!

— Ладно, — сдаюсь. — Веста, когда мне было двенадцать, я фанател от Аврил Лавин. Знаете, кто это, кстати?

— Вы меня совсем за дуру держите? — сводит брови.

Ну что за вредный пирожочек!

— Так вот, я слушал ее музыку на завтрак, обед и ужин. Кассеты с ее клипами были затерты до дыр, а вместо обоев в моей комнате я клеил ее изображения. И да, представлял, что когда вырасту, то найду ее и женюсь.

— Теперь понятно, — Веста кивает серьезно.

— Что вам понятно?

Девушка выставляет в мою сторону палец и хмыкает:

— Это у вас наследственное.