Как стать папой за пять минут - Вероника Лесневская

больше требовать, – возвращается к водителю, пытаясь добить его словами и палкой. – Не по тарифу. Пенсионеров-льготников обираешь, совести нет.

– Отец, я частник, а с Нового года повышение. Инфляция, как-никак, – разводит руками водитель, поглядывая на меня в поисках поддержки.

Весь автобус затаился в предвкушении развязки, пассажиры любопытно вытянули шеи.

Не сегодня. Шоу отменяется!

– Я заплачу, – буркнув, закатываю глаза.

Достаю портмоне, поднимаюсь по ступенькам и вкладываю ему в руку крупную купюру.

– Сдачи не надо. Спасибо, – пожимаю ладонь.

– Транжира, – хмыкает дед, будто крест на мне ставит.

Недовольно покачивая головой, выходит из автобуса. Достаточно ловко и быстро, стоит отметить. Есть еще порох в пороховницах.

– Багажник открой, извозчик! – все-таки взметает трость в воздух напоследок. Едва успеваю увернуться, как наконечник пролетает перед моим носом. – А ты сумки иди бери. Я вам гостинцы привез.

– Благодарю, но это лишнее, не стоило… – вежливо произношу.

– Согласен, не стоило того, – красноречиво окидывает меня взглядом. – Эх, – тяжело вздыхает. – Пути твои неисповедимы, Господи, – бубнит себе под нос, опустив голову и топая по грязному снегу.

Махнув рукой, иду вслед за понурым водителем к багажнику. Там меня ждет гора тяжеленых сумок. И как только дед их дотащил? С опаской покосившись на Ивана Елисеевича, пожимаю плечами и с трудом сгребаю те самые «гостинцы», мать их. Зато если дорогу заметет снегом или мы заблудимся, то с голода точно не умрем.

– Придется прогуляться немного, Иван Елисеевич. Моя машина вон там, – указываю направление подбородком, потому что обе руки заняты.

– Эх, городской, парковаться так и не научился.

От знакомой фразы ловлю мимолетное дежавю. Когда-то он уже говорил мне ее.

– Что? – замедляюсь, чтобы дед поравнялся со мной. Но он не спешит этого делать. Нравится ему шоркать позади, как тень.

– Что-что? Капчто! Веди давай, заодно дорожку песочком посыплешь, а то скользко, – опять намекает на мой возраст.

– Так у вас, вроде, своего в избытке, – оглядываюсь и, выгнув бровь, лукаво ухмыляюсь. Не только ему надо мной издеваться, пусть ловит пас.

– Э-э, – приподнимает трость угрожающе, а глаза улыбаются.

Отворачиваюсь, перехватываю тяжелые сумки, ручки которых больно впиваются в ладони, и широко улыбаюсь, пока дед не видит. Никогда бы не подумал, что буду так рад его видеть. Я скучал по нашему общению. Иван Елисеевич мне чем-то начальника напоминает, такой же наглый и хамоватый, но при этом мировой мужик.

– Маршрут перестроен, – сообщает навигатор, когда я, наконец, сажусь за руль и задаю пункт назначения. Вбиваю адрес родителей.

Дед сидит рядом, следит за каждым моим действием, как надзиратель за особо опасным преступником. Ни слова не произносит. Может, и к лучшему. Отдохну.

Включаю обогрев, растираю онемевшие после тяжестей ладони, завожу двигатель. Думаю о том, что самая важная часть дела выполнена: Иван Елисеевич найден, обезврежен и готов к транспортировке. Скоро мы приедем к Кире, познакомим старого ворчуна с Лизонькой, и она растопит его сердце.

– Так, а теперь домой, к Пампушке, – забывшись, тепло выпаливаю.

Осознаю, что рано радуюсь, когда слышу жесткий бас деда.

– А теперь правду говори, Славин, – неожиданно зовет меня по фамилии. Все-таки не страдает склерозом. Наоборот, память феноменальная. Зря я Киру послушал. – И не вздумай юлить, я тебя насквозь вижу, как и семь лет назад.

Послушно выбрасываю белый флаг, потому что любое дело, направленное против Ивана Елисеевича, обречено на провал. Может, это и к лучшему. Путь нам предстоит неблизкий, так что успеем расставить все точки над i. Не будем нервировать Киру разборками, а приедем уже мирными и спокойными. Если я выживу…

– Мы думали, что вы меня и не вспомните, – ухмыляюсь, мягко трогаясь с места.

Надеюсь, что на ходу он меня все-таки не прибьет клюкой. Иначе кто его к внучке отвезет? Шанс, конечно, маленький, но есть.

– Такого забудешь! – с хрипотцой тянет, постукивая палкой в коврик, будто выбить его решил. А потом и меня заодно. – Зачем мужем представился? Али совсем за идиота держите? Думаете, я в ваших интернетах не нашел Максима Адова? И рожу его прокурорскую не разглядел? – цокает победно, а после вдруг добавляет: – На тебя, кстати, похож.

– Ничего общего, – цежу сквозь зубы. Заладили меня с гамадрилом сравнивать.

– Один-в-один. Как увидел, так сразу и понял, почему Кира на него позарилась, – качает головой. – Она же в тебя втюрилась. Да так, что в столицу помчалась якобы поступать. Сама небось тебя искала, да не нашла.

– Вроде бы, нашла. Но я женат был, – за правду получаю тростью по бедру. Возмущенно смотрю на боевого деда: – Тц, полегче! Откуда мне было знать, что она такая у вас отчаянная? Я был уверен, что детская влюбленность быстро пройдет и она меня забудет. Сами-то чего за внучкой не проследили?

– Углядишь за ней, куды там, – сокрушается, снимая меховую шапку из пыжика. Бросает эту вещь из прошлого века на заднее сиденье, приглаживает взмокшие седые волосы, зачесывая пальцами назад. – Кира вся в бабку Галину. А та у меня огонь была! Коня на скаку… В горящую избу… Да она меня на себе женила!

– Это как? – смеюсь, на секунду отрываясь от дороги. Встречаюсь взглядом с дедом и резко осекаюсь.

– Мы повстречались месяцок, а на одном из свиданий Галя вдруг заявила: «Ванька, долго будешь грязь возле моего дома месить? Или замуж уже позовешь?»

– А вы что? – едва сдерживаю застрявший в горле смешок. Вспоминаю мою Пампушку. Она ведь такая же прямая и решительная. Сказала: «Влюбишься и женишься!» – и выполнила.

– Я и позвал, – пожимает плечами и слегка улыбается, отчего морщины становятся глубже, но лицо сияет. – Таким женщинам отказывать нельзя. Сорок лет душа в душу прожили, пока Галочку Бог не забрал, – возводит взор к крыше автомобиля. – Там она нужнее, не то что я, грешник.

– Вы Кире нужны, у нее больше никого нет, – хмурюсь, концентрируясь на заснеженной трассе.

– А ты на что, адвокат? – укоризненно кидает. Как бы невзначай цепляет мою ногу наконечником палки. Машинально дергаюсь, как будто рефлекс уже выработался. Носок слетает с педали, но я тут же возвращаю ступню на место. Такими темпами точно врежемся куда-нибудь по дороге.

– Я… – размышляю прежде чем ответить. Покосившись на старика, осознаю, что пока у меня духа не хватает признаться в чувствах к его внучке. Кастрирует же прямо в салоне авто, без наркоза и перевязки, а бубенцы бродячим собакам скормит. Выбираю безобидную формулировку, наиболее близкую к истине: – Помогу оформить развод, Лизоньку оставить с мамой и…

– Лиза? – тепло улыбается Иван Елисеевич. – В честь дочери моей?

– Да, – киваю. – В общем, я их в обиду Адовым не дам.