Училка для маленького бандита - Даша Черничная

Я смотрю в глаза Весте, запоминаю ее и прощаюсь.

Пусть она останется яркой вспышкой в моей памяти, а не размытым пятном, в которое превратилась Милана.

Веста уйдет. Будет жить мирно и спокойно, а я… я продолжу решать свои проблемы, коих накопилось достаточно. Усложнять не за чем, Лёня прав.

Веста дышит, и из-за ее приоткрытых губ до моих долетает ее дыхание. Я все-таки не сдерживаюсь и опускаюсь, касаюсь ее губ своими, веду по ним.

На ее губах вкус терпкого вина, глаза… ни один из нас не закрывает глаза. Она, наверное, потому что боится. Я — потому что прощаюсь.

Отстраняюсь первый, и Веста хватает ртом воздух, будто долгое время была под водой.

Я же поднимаюсь со своего места.

— Спасибо за этот вечер, Веста, — спасибо за то, что хотя бы на четыре часа, но я почувствовал себя нормальным человеком. — Водитель отвезет тебя домой.

Отворачиваюсь и отхожу к столу. Пусть уходит, я на это смотреть не буду.

Позади меня раздается шорох. Веста поднимается, но вместо того, чтобы уйти, наоборот, идет ко мне. Поступь тихая, неуверенная.

Глупая, глупая мышка. Уходи, убегай.

— А как же Инна? — спрашивает недоуменно.

Я отвечаю, не поворачиваясь к ней.

— И Инна, и ты будете восстановлены каждая в своей должности. Иди, Веста. Я больше не потревожу тебя.

За моей спиной раздается выдох, и я слышу удаляющиеся шаги. Не сдерживаясь, оборачиваюсь и смотрю в спину уходящей от меня девушки.

Я мало что делаю в своей жизни правильно, пусть это будет одной из немногих вещей, о которых я не буду жалеть.

Веста замирает, а потом резко оборачивается и подбегает ко мне, оплетает мою шею руками. Я подхватываю ее за талию и прижимаю хрупкую девушку к себе.

Она дышит мне в шею и шепчет:

— Я никому не скажу, что у большого бандита есть сердце.

Последний раз смотрит мне в глаза, разворачивается и убегает.

А запоминаю каждую секунду и тихо смеюсь своей глупости и тому, что даже через столько лет это чертово сердце, оказывается, может так сильно биться.

Глава 19

Цветкова Веста Егоровна

— Шиловский даже не смотрит на тебя, — тихо говорит Лерка.

Я поднимаю на нее глаза и смотрю недоумевая.

— Клим?

Лера моргает, удивляясь не меньше меня.

— Вова Шиловский, — указывает подбородком на мальчика.

Тот сидит за столом в столовой в компании одноклассников и увлеченно о чем-то с ними разговаривает, даже и не собираясь обращать на меня внимание.

— Это хорошо, — отворачиваюсь и снова опускаю взгляд на свои руки.

— Клим? — Лера придвигается ближе. — Что между вами произошло за выходные, что из Клима Мироновича он превратился в Клима?

Облизываю сухие губы и бросаю взгляд на подругу.

— Ничего не было, Лер.

— Кроме того, что бандит стал для тебя Климом. Ты спала с ним? Ты же знаешь, я могила. Мне можно доверить что угодно.

Вообще-то, Лерка такая и есть.

— Я не спала с ним, — говорю тихо.

— Целовалась?

— Нет, — отвожу взгляд.

— Врешь!

Трясу головой, опуская взгляд, лишь бы не смотреть в пытливые глаза Лерки.

Разве это был поцелуй? Такое ощущение, что у Клима просто на секунду сорвало крышу, а потом он собрался и взял себя в руки.

Звенит звонок, и столовая быстро пустеет, остается только персонал и мы с Леркой, потому что у обеих окно в расписании.

— Я не целовалась с ним, Лер, — поднимаю на подругу взгляд и повторяю тверже: — Не целовалась.

Лера трясет головой:

— Подожди… но что-то явно было? Ты же виделась с ним!

— Виделась, да.

— Ни поцелуев, ни секса, — подруга водит задумчивым взглядом перед собой. — Это невозможно! Что-то же было! Ты станцевала ему стриптиз?

Нервно смеюсь:

— Лер, ты видела меня? Я спотыкаюсь на ходу, ну какой стриптиз?

— То есть… ты приехала к нему, попросила вернуть на прежнее место Инну Андреевну и тебя, он сказал, что сделает, — и при этом взамен не попросил ничего? Ни близости, ни поцелуев, ни танцев, совсем ничего?

Вместо ответа я пожимаю плечами.

— Это же Шиловский! Мужик, который город в страхе держит. Посмотри — даже наш директор трясется от одного его имени! Может, он попросил тебя грудь показать?

— Лер, думаешь, его настолько моя двойка заинтересовала?

— Но что же тогда?! — выкрикивает, и этот крик разрезает тишину столовой, привлекая внимание женщин, которые убирают со столов.

— Лер, мы просто разговаривали. Он попросил рассказать о себе, — беру из вазочки салфетку и нервно накручиваю ее на палец, не поднимая взгляда. — Спрашивал про мое детство, про родителей, интересовался, как мне работается с детьми.

Качаю головой и улыбаюсь, вспоминая ту встречу.

— Когда я шла на свидание, но тоже надумала всего себе, но Клим… он был очень галантный, обходительный. Совсем не такой козел, каким показался в ресторане, предлагая мне содеражание. Он слушал меня. И слышал, Лерка. А я болтала и не могла остановиться, будто кто-то открыл кран.

Вздыхаю и поднимаю взгляд, смотрю на панорамные окна, за которым яркими цветами пылает осень.

— Это был потрясающий вечер. Он разжег костер, кормил меня необычными деликатесами, укрыл пледом, чтобы я не замерзла. Я вообще забыла о том, кто я такая, и о том, кто он такой.

Качаю головой, выбрасывая из головы теплые воспоминания, и поднимаю взгляд на подругу.

Лерка смотрит на меня с разинутыми от шока ртом и глазами, полными ужаса.

— Да ты втюрилась в него! — шипит на меня.

— Что? Нет!

— Кому ты трындишь? Соберись, тряпка! — тянется ко мне и отвешивает подзатыльник. Не больно, но отрезвляюще. — Ты влюбилась, как последняя клуша! Веста, он не тот мужчина, которого можно любить. Очнись, детка! Он плохой, а тебе нужен хороший, правильный мальчик, который будет носить тебя на руках! Шиловский даже не красный флаг! Черт, это желтый корабельный флаг, который натурально предупреждает: на борту холера, не приближайся!

— Что ты несешь, Лерка!

— Перестань драматизировать. И не стоит идеализировать этого мужика, Веста. Для твоего же блага. То, что он не обидел тебя, не значит, что с ним можно завести шуры-муры.

— Я