Александр Дюма - Сальватор

Туссен хотел было ухватиться руками за гребень.

— О, это ни к чему, — остановил его Жан Бык.

Он подхватил угольщика под ноги, перенес через стену и, вернув его из горизонтального положения в вертикальное, опустил в парк.

Затем приготовился последовать за ним:

— Теперь моя очередь!

Но Сальватор положил руку ему на колено, будто прося тишины.

— Послушай! — сказал он.

— В чем дело?

— Тсс!

Издалека доносился топот лошадиных копыт.

Он становился все ближе.

Затем раздалось ржание.

Подавал ли голос скакавший галопом конь или заржала одна из лошадей, запряженных в коляску, — Сальватор не мог определить, потому что тень всадника возникла в это время недалеко от того места, где был спрятан экипаж.

Всадник стремительно приближался.

— Прыгай, Жан Бык! Прыгай! — приказал Сальватор.

Жан Бык тяжело перевалился через стену.

Как это уже было однажды, Сальватор повис на руках, уцепившись за гребень стены и высунувшись поверх забора так, что его не было видно.

Всадник проехал мимо, завернувшись в плащ.

Но Сальватор узнал в нем Лоредана де Вальженеза.

— Это он! — выдохнул Сальватор.

И он бесшумно спрыгнул на землю, а Ролан глухо зарычал.

— В путь! — приказал Сальватор. — Время терять нельзя, если только мы уже не опоздали.

Сальватор поспешил через парк; два человека последовали за ним.

XXXV

НОЧЬ КОМИССИОНЕРА

Где находились Жюстен и Мина? Вот в чем заключался вопрос.

В те дни, когда Мина ждала Жюстена, она держалась неподалеку от скамейки, где впервые Сальватор увидел девушку. Но еще ни разу Жюстен не являлся без предупреждения: расставаясь, молодые люди договаривались о следующей встрече.

Сальватор побежал в сторону замка. Генерал, спустившийся вместе с Жюстеном, последовал раньше за школьным учителем.

Когда мы говорим, что Сальватор «побежал», мы ошибаемся: невозможно было передвигаться бегом в этом парке, где все поросло колючками, крапивой, высокой травой, где, казалось, давно не ступала нога человека; парк поразительно напоминал девственный лес на улице Анфер.

Ролан с глухим ворчанием тянул в ту сторону, где находилась могила мальчика, но Сальватор, прокладывая себе в зарослях путь, сдерживал пса.

Они вышли на берег пруда.

Там Жан Бык и Туссен-Лувертюр остановились.

Сальватор огляделся, пытаясь сообразить, что их смутило.

— Уф-ф! Это же статуи! — облегченно вздохнул Туссен.

Двоих друзей в самом деле заставили замереть на месте мифологические изваяния; казалось, они колышутся в неясном свете луны, сходят с пьедестала и вот-вот погонятся за похитителями, вторгшимися в их владения.

Зато Ролан сейчас же узнал пруд и хотел броситься в воду, но Сальватор его остановил.

— Потом, потом, Ролан, — вполголоса сказал он. — Сегодня у нас другие дела.

С того места, где они находились, были видны окна старого фасада. Ни в одном окне света не было.

Сальватор насторожился; ему почудилось — в стороне, противоположной той, куда он направлялся, — что он узнаёт голос Жюстена: молодой человек звал Мину.

— Какая неосмотрительность! — заметил Сальватор. — Правда, он не знает…

Он поспешил на голос, приказав двум приятелям:

— Возвращайтесь туда, откуда мы идем, и, что бы ни случилось, как мы и договорились, не двигайтесь, пока я вас не позову.

Жан и Туссен сориентировались и вернулись той же дорогой, какой пришли к пруду.

Сальватор с Роланом обогнули пруд, выбирая места потемнее, то есть шли берегом как можно ближе к парку.

Ролан бежал впереди: казалось, он угадал, кого ищет его хозяин.

Собака и человек вошли в одну из поперечных аллей, когда Жюстен и Мина бросились друг другу в объятия.

Первым, кого заметила Мина, обводя взглядом окрестности, был генерал де Премон. Она вскрикнула от страха.

— Ничего не бойся, дорогая, — успокоил ее Жюстен. — Это друг!

С другой стороны показались в это время Сальватор и Ролан.

— Тревога! Тревога! — предупредил Сальватор. — Нельзя терять ни минуты.

— Что там такое? — испуганно спросила Мина.

— Мы вас похищаем, дорогая Мина.

— Мина?.. — пробормотал генерал. — Так зовут мою дочь!

И он пошел вперед, протягивая Мине руки.

Но Сальватор не дал ему времени обменяться с девушкой ни словом.

— Мы должны действовать тихо и быстро! — сказал он. — Вы обо всем переговорите в карете. У вас двое суток впереди!

С помощью Жюстена, он увлек девушку к тому месту в стене, где надо было через нее перелезать.

— Вперед, Жюстен! — приказал Сальватор.

— А как же Мина?.. — спросил тот.

— Вперед! — повторил Сальватор. — Говорю вам, что у нас нет времени.

Жюстен подчинился.

— Прощайте, господин Сальватор! Прощайте, мой добрый друг! — прошептала девушка, подставляя молодому человеку белый лоб для поцелуя.

— Прощайте, сестра, прощайте! — сказал Сальватор и поцеловал девушку в лоб.

— Я тоже! — проговорил генерал. — Дайте мне вас поцеловать, дитя мое!

Губы генерала коснулись ее лба в том же месте, что и губы Сальватора; потом он простер руку над головой Мины.

— Будь счастлива, девочка моя! — со слезами в голосе произнес он. — Тебя благословляет отец, пятнадцать лет не видевший свою дочь!.. Про…щай!..

— Скорей, скорей, — поторопил их Сальватор. — Сейчас каждая минута на счету!

— Я жду, — напомнил Жюстен, сидя верхом на гребне стены.

— Отлично! — промолвил Сальватор.

И одним прыжком он очутился рядом с ним.

— А теперь, — обратился Сальватор к генералу, — возьмите девушку на руки и поднимите к нам.

Генерал поднял Мину, как Милон Кротонский поднял бы агнца, и, держа на вытянутых руках, приблизился к каменной ограде. Молодые люди обхватили девушку с обеих сторон за талию, а генерал подставил руку ей под ноги и подталкивал снизу.

Когда Мина очутилась на гребне стены, Сальватор приказал:

— Прыгайте, Жюстен!

Жюстен спрыгнул на тропинку.

— Подойдите к ограде, — продолжал Сальватор. — Упритесь головой и руками в стену… Вот так, хорошо.

Он обернулся к Мине.

— Дитя мое! — прибавил он, поднимая девушку и переворачивая в воздухе лицом к стене. — Встаньте Жюстену на плечи.

Девушка исполнила то, что от нее требовалось.

— Присядьте, Жюстен.

Тот повиновался.

— Еще немного!

Жюстен присел ниже.

— Теперь на колени!

Жюстен опустился на колени.

— Теперь, — сказал Сальватор, выпуская руки Мины, — вы спасены.