Александр Дюма - Сальватор

— О, можете говорить свободно, господин Сальватор, — успокоил он его. — Никто нас не слушает.

— Да, — подхватил Туссен-Лувертюр. — Мы ждем только ваших указаний.

— Указания будут такие: этой ночью вы можете мне понадобиться…

— Тем лучше! — сказал Жан Бык.

— Вполне вероятно, что я справлюсь без вас…

— Тем хуже! — воскликнул Туссен-Лувертюр.

— В любом случае, я беру вас с собой.

— Мы к вашим услугам.

— Вы даже не спрашиваете, куда я вас везу?

— А зачем? Вы же знаете: мы готовы следовать за вами хоть к самому черту, — заявил Бартелеми Лелон.

— И что дальше? — спросил Туссен-Лувертюр.

— Потом я вас оставлю, где вам и положено оставаться, и, заклинаю вас, не показывайтесь, пока я не скажу: «Ко мне!»

— Но если вам будет что-нибудь угрожать, господин Сальватор?

— Это мое дело.

— Скажете тоже!

— Дайте слово, что не выйдете, прежде чем не услышите: «Ко мне!»

— Что же делать!? Придется пообещать…

— Ваше слово!

— Слово Бартелеми Лелона!

— Слово Туссен-Лувертюра!

— Хорошо. Бартелеми! Сунь эти веревки в карман. А ты, Туссен, положи к себе вот этот платок.

— Готово дело!

— Теперь вот что: вам знаком парк Вири?

— Мне — нет, — признался Туссен.

— А я его знаю, — сказал Жан Бык.

— Если один из вас двоих знает, этого достаточно.

— Что мы должны делать?

— Ступайте через поле и, когда заметите высокую белую стену, проходящую под углом к дороге, остановитесь и спрячьтесь неподалеку. Я найду вас сам.

— Понятно, — в один голос отозвались Жан Бык и Туссен-Лувертюр.

— До скорого свидания!

— До встречи, господин Сальватор.

Оба могиканина вышли.

Сальватор вернулся к генералу Лебастару де Премону и Жюстену, которых, как мы сказали, он оставил в экипаже.

Вместе они продолжали путь по шатильонской дороге и выехали наконец на главную дорогу в Фонтенбло в том самом месте, где идущая под уклон дорога выходит на мост Годо, а оттуда — к замку Вири.

У Сальватора был опытный глаз, и он увидел, как в сумерках мелькнули две тени; это были Бартелеми Лелон и Туссен-Лувертюр.

Карета покатилась под уклон, выехала на мост Годо, и оттуда стала видна белая стена, напоминавшая в ночи молочную реку, текущую через равнину.

Путешественники вышли из коляски, оставив ее под деревьями на краю дороги, словно нарочно для этого случая образовавшими огромный навес. Жаку Бернару было приказано молчать; он был горд тем, что хоть как-то причастен к готовившемуся таинственному событию.

Поставив экипаж в надежное укрытие, Сальватор, за которым следовал Жюстен, а потом генерал, не пошел проселочной дорогой на Вири, а ступил на тропинку, подводившую к каменной стене.

Трое друзей продвигались, как говорит Вергилий, per amica silentia lunae[16] в одну из последних весенних или, вернее, первых летних ночей. Воздух был теплый, небо облачное, и каждую минуту та же луна, что, как мы сказали, дарила путникам свое дружественное молчание, играла с ними в прятки словно расшалившееся дитя: скрывалась за темным облаком, потом снова появлялась и опять исчезала.

Так все трое подошли к уже знакомой нам решетке, потом приняли вправо и вышли к тому месту в стене, где обычно перелезал Жюстен. Там генералу объяснили, что ему надлежит предпринять. Сальватор прислонился спиной к стене и подставил руки. Жюстен, подавая пример, полез первым и спрыгнул по другую сторону ограды с ловкостью, свидетельствовавшей о том, что это упражнение для него привычное. Генерал последовал за ним: он был старше Жюстена на пятнадцать лет, но не уступал ему в ловкости и легкости.

Думая, что пришел его черед, Ролан приготовился разбежаться и перемахнуть через стену, как вдруг хозяин его остановил: он не забыл двух приятелей, которые вышли раньше, но отстали, потому что не могли соперничать с лошадьми Жака Бернара. Сальватор решил их обождать и встал на углу.

Пять минут спустя он заметил Жана Быка и Туссен-Лувертюра: их тени, похожие на силуэты великанов, замаячили вдали. Появление их казалось тем более фантастическим, что шагов не было слышно.

Вместе они приблизились к Сальватору, и только тогда он увидел, что они идут босиком.

— Великолепно! — шепотом похвалил он. — А я вас ждал.

— Мы здесь! — доложили вновь прибывшие.

— Следуйте за мной.

Плотник и угольщик повиновались.

Подойдя все к тому же месту в стене, где перелезали Жюстен и генерал, Сальватор остановился.

— Это здесь, — сообщил он.

— Ага! — промолвил Жан Бык. — Надо перебраться через эту ограду, так?

— О Господи, конечно же! Сейчас мы вам покажем, как это делается, дружище Жан, — пообещал Сальватор. — Ко мне, Ролан!

Пес подбежал к хозяину и встал у стены на задние лапы.

Сальватор приподнял Ролана: тот зацепился когтями за верх стены и, оттолкнувшись задними лапами, спрыгнул в парк. Сальватор подпрыгнул, ухватился рукой за стену и, подтянувшись, сел верхом на ее гребень.

— Теперь ваша очередь! — сказал он.

Двое приятелей окинули взглядом возвышавшееся перед ними препятствие.

— Дьявольщина! — выругался Жан Бык.

— Как?! Ты, плотник, мастер из мастеров и мастеров учитель, спасуешь?..

— Если Туссен-Лувертюр не боится, что я раздавлю его в лепешку, и подставит мне руки, — отвечал Жан Бык, — я, пожалуй, смогу взобраться.

— Я не боюсь! — заметил Туссен-Лувертюр.

— Предупреждаю: я вешу сто пять килограммов, Туссен, — сказал Бартелеми Лелон.

— Это чуть больше, чем два мешка угля, — заметил Туссен, — а мне и по три приходилось поднимать. А вот как я сам перелезу?

— Дай только мне залезть и больше ни о чем можешь не беспокоиться.

— Ну, давай, поднимайся! — предложил Туссен.

Угольщик помог Жану Быку, как за четверть часа до этого Сальватор помог Жюстену и генералу.

Через несколько секунд Жан уже сидел на гребне стены против Сальватора. И было самое время! Как бы мало времени ни заняло восхождение, Туссен начал сгибаться под тяжестью гиганта.

— Готово! — объявил Жан.

Он вынул из кармана веревку и завязал на конце петлю.

— Держи-ка, — приказал он Туссену, — да покрепче!

Туссен послушно ухватился за веревку.

— Держишься? — спросил Жан Бык.

— Да.

— Крепко?

— Не беспокойся.

— Ну, поднимаю!

И, подтянув одной рукой веревку, другой он схватил Туссена за воротник бархатной куртки и, словно ребенка, поднял на уровень стены.

Туссен хотел было ухватиться руками за гребень.