Хизер Грэм - Ничто не разлучит нас

– Катрина. – Он галантным жестом снял шляпу и поклонился ей. – Благодарим за гостеприимство.

– Дорогая сестра! Прощайте. – Генри подошел, преклонил одно колено и поцеловал ее руку.

С тем они ушли.

Несчастная из последних сил поднялась на ноги. Она изумленно размышляла над случившимся. Неожиданное спасение и удивляло, и пугало ее. Миссис Эйнсворт поспешила к выходу на веранду.

Все оказалось правдой: красные мундиры уходили, так и не тронув ни ее, ни усадьбу. Катрина усталой походкой вернулась в гостиную и опустилась на стул. Рамсей, прислуживавший на первом этаже, появился в дверях и спросил:

– Они ушли, миз Катрина?

– Да, ушли, – невнятно промолвила хозяйка. У нее не было сил пошевелиться. Она так страшно устала… Тихими шагами Рамсей вошел в гостиную, налил бокал хереса и протянул ей. Катрина молча приняла его.

– Я прослежу, чтобы вас не беспокоили, миз, – пообещал слуга, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.

Она выпила до дна и затряслась оттого, что к ней снова вернулся давно забытый ужас: стыд и унижение злосчастных двух дней в Пенсильвании… Муха билась в стекло. Ее жужжание было самым громким звуком в притихшем доме. Солнце уже садилось, комната погружалась во мрак, но Катрина по-прежнему не могла подняться, чтобы зажечь свечу.

Вдруг дверь резко распахнулась, и снова на пороге показался Рамсей:

– Миз Катрина, он возвращается! Хозяин едет! Ее словно что-то подбросило: миг – и она очутилась на ногах. Сердце громко забилось, Катрина выбежала на веранду. Это правда. Перси ехал по аллее к дому. Копыта лошади громко стучали по земле – она неслась в галоп. Муж был в форме повстанцев: в белых бриджах, синем мундире и черной треуголке. Фалды сюртука развевались по ветру, и он был подобен вихрю, стремительному и освежающему.

Катрина бросилась вниз по ступеням веранды, к нему навстречу. Перси соскочил на землю в нескольких шагах от жены и обратился к слуге, поспешавшему вслед за хозяйкой:

– Пожалуйста, Рамсей, возьми коня и проследи за тем, чтобы нас не беспокоили.

Она должна была услышать, почувствовать суровую ненависть в его тоне, но не заметила ее. День выдался слишком уж тревожный, и после всех треволнений Катрина чересчур обрадовалась нежданной встрече с мужем. Она подбежала, обвила его шею руками, прильнула к нему…

– Пошли в дом, – коротко произнес он.

– Перси… – недоуменно распахнулись голубые глаза Катрины.

– В дом!

Он схватил жену за руку и поволок на крыльцо. Уже во второй раз за день ее впихнули в гостиную. Перси закрыл двери. Проходя к столу, чтобы налить вина, он не отрываясь смотрел на нее, как на опасную ядовитую змею. Одним махом проглотив спиртное, муж ненавидящим взором, который был темнее, чем сама преисподняя, окинул Катрину.

– Перси, ради Бога…

– Вот именно, Катрина, ради Бога. – Он грохнул бокалом об стол, двумя большими шагами пересек комнату и, словно насекомое, пришпилил жену к стене, упершись ладонями по обеим сторонам головы. – Мне бы надо убить тебя. Задушить прямо здесь, сейчас же. Ты, красивая, ловкая проститутка!

– Перси, да ты что…

– Скажи-ка, имя Чарлза Палмера тебе знакомо?

Катрина боялась потерять сознание. Она едва держалась на ногах и опасалась, что не сумеет найти слова, чтобы объяснить ему…

– Это британский офицер. Это…

– Этот тип ездит по Виргинии и клянется направо и налево, что младенец, которого по ошибке назвали Персивалем Эйнсвортом – его родная плоть и кровь.

Катрина в ужасе ахнула:

– Это вранье! Клянусь тебе!

– Так уж и вранье, Катрина?

– Да!

– Один парень… неплохой парень, сказал мне, что ты заключила некую сделку с этим человеком. Что ты пошла к нему добровольно и ходила несколько раз, чтобы купить нам свободу тогда, в Пенсильвании.

Она опустила голову. Что теперь отвечать ему?

– Катрина!

– Я сделала это ради того, чтобы мы остались в живых.

Он шумно вздохнул, и ей показалось, будто выстрелила пушка. И она выстрелила. Его тяжелая ладонь, подобно выстрелу пушки, ударила ее по щеке. Бедняжка вскрикнула и умоляющим жестом протянула к нему руки:

– Только чтобы мы остались живыми, Перси… О Боже!..

Он снова надвигался, и на лице его отражались ярость, боль и опустошенность, царившие в душе.

– Лучше бы я тысячу раз умер, чем допустил, что моя жена торговалась с подонками! – бушевал он.

Катрина боялась к нему приблизиться. Она попыталась убежать, но Перси, поймав за волосы, удержал ее, заставил встать на колени и опустился рядом.

– А что же сегодня? Твоя записка нашла меня. Но ты-то доподлинно знала, что я не успею приехать раньше, чем они. Они снова были здесь, это мне тоже известно: Джеймс с маленьким отрядом все время находился в поле и видел их. Твой хахаль опять приходил к тебе, Катрина. Палмер приходил сюда, в мой дом! Скажи, жена, на что вы теперь поставили? Он имел тебя прямо здесь? Или в зале? Или в спальне? Может, ты и туда водила его, Катрина? Прямо в нашу комнату? – Он положил ладони ей на плечи и принялся трясти ее все яростнее.

Она понимала, что Перси не в себе, и все же в ее душе поднялся протест.

– Неправда! – выкрикнула она. – Неправда!

– Лгунья! Еще до нашего венчания, до войны ты бегала к нему! После наших свиданий… каждый раз, каждый раз!..

Катрина снова ахнула, удивившись его осведомленности. Перси горько улыбнулся:

– Вот – правда. Ты вышла за меня, ты пришла ко мне в дом, ты легла в мою постель. Но при каждом удобном случае ты бегала к любовнику-тори.

– Нет, Перси, нет! Ты не прав! Перси… Мне пришлось играть в их игру. Ведь он мог отправить меня обратно! Но я никогда не раскрывала ему секретов. Я же… Ты дурак! – вдруг взорвалась Катрина. – Ты с твоей непорочной честью и твоим мужским самомнением!.. Мы живы, Перси. Мы живы! – Оттолкнув мужа, она встала, с ненавистью проклиная мужчин и все мужское отродье.

– Мне рассказывали, – глухо прорычал Перси. – Много раз рассказывали. Я почти различал его голос, словно он при мне говорил с тобой…

– Остановись! – вскричала она и бросилась к двери, уязвленная и жалкая. Но Перси мгновенно очутился у нее за спиной, обхватил ее руками и придавил к груди.

– Что я вижу, Катрина? Даже сейчас ты пытаешься бежать к милому! Ты снабжаешь его корабль из моих кладовых! Наверное, ты и постель ему успела согреть?

– Остановись! Опомнись же, Перси!

Она попыталась бороться. Они упали и покатились по твердому полу, покрытому персидским ковром. Катрина зашлась в истерике, но продолжала сопротивляться и бить мужа. Поймав ее запястья, Перси крепко прижал их к полу над ее головой. И тогда Катрина увидела его глаза и прочла в них все.