Жаклин Мартен - Поцелуй меня, Катриона

– Что именно?

– Ты ведешь себя так, как будто написать сатирическую оперетту, да еще при этом изменить лицо английского театра, является делом обыденным, тем более для меня!

– Я не нахожу здесь ничего необычного, поскольку уверен в твоих способностях. Ты наверняка справишься и с тем, и с другим.

– Да, кстати, уж если источником твоего вдохновения стала моя бабушка, то скажи, как ты решила закончить эту историю?

– Так, как этого хочет публика. Маргарита отвергает всех повес и будет долго думать, кого ей выбрать в мужья: обнищавшего герцога, графа или маркиза… И тут она встретит настоящую любовь. Маргарита сразу поймет, что ему нужны не деньги отца, а она сама. Когда он из гордости откажется сделать ей предложение, девушка сама предложит любимому руку и сердце.

– И потом они оба заживут себе счастливо, да?

– Конечно. Это единственно подходящий конец для истории о любви.

– И все же моя бабушка не…

Катриона с удивлением взглянула на мужа.

– Как ты можешь так говорить? С того момента, как она познакомилась с мистером Форсайтом, она стала по-настоящему счастливой. Они жили вместе в Фитэйн-Парке в течение девяти лет, и фактически он был ей настоящим мужем и отцом ее сына, который так редко виделся с родным отцом. Каждую ночь он разделял с ней брачное ложе. Если слуги что и замечали, то предпочитали хранить молчание. И даже после смерти мистера Форсайта их любовь не умерла. Медора свято верила, что они воссоединятся в иной жизни. Многие индийцы думают так же. У нее остался горячо любимый сын, и его жизнь и будущее стали основным смыслом и содержанием ее жизни. А когда твой дед стал инвалидом и вернулся в Фитэйн-Парк, Медора с радостью взяла на себя все заботы по уходу за ним. Они стали хорошими друзьями, так как не могли больше оставаться любовниками.

– Ты все очень хорошо рассказала. Я и сам, прочтя дневники, проникся к ней глубоким чувством любви и уважения. И все же, все же… В течение девяти лет у нее фактически было два мужа. Это – адюльтер.

– Ты меня удивляешь, Питер, – возмутилась молодая женщина. – Адюльтер! Надо же такое выдумать! А чем занимался все эти годы твой дорогой дедушка? Он развлекался со своими многочисленными любовницами и непотребными девками и умудрился нажить полдюжины внебрачных детей! Лорд Фитэйн женился на Медоре ради денег, а когда она забеременела, то он вовсе забыл о ней. Даже во время визитов в Фитэйн-Парк он не пытался хоть чем-нибудь порадовать ее. Когда мужчина так откровенно пренебрегает женой, он не имеет права обвинять ее в измене. Вполне естественно, что покинутая женщина стремится найти понимание и поддержку у какого-нибудь другого мужчины, который оценивает ее по достоинству.

– Ты права, и все же…

– И все же?

– В первые месяцы супружеской жизни у нас было множество разногласий и взаимных обид. И все же, я хочу тебя предупредить: я не отношусь к безразличным или снисходительным мужьям, так что ты попадаешь в рискованную ситуацию, если задумаешь искать понимание и поддержку у какого-нибудь другого мужчины, который посмеет оценить тебя по достоинству!

ГЛАВА 31

Из-за пробки на дороге в Хэймаркете лорд Фитэйн и его супруга немного опоздали в Королевский оперный театр. Концерт уже начался, и Катриона не захотела идти в ложу, чтобы не потревожить слушающих.

– Мы проскользнем тихо, как мыши, – пообещал Питер. – Я не хочу, чтобы ты простудилась в этом коридоре – здесь такие сквозняки!

Они тихонько пробрались на свои места, и через мгновение Катриона погрузилась в волшебный мир музыки. Она лишь изредка посматривала на мужа, желая разделить с ним свою радость. Питер сказал ей, что дирижер Майкл Коста очень много работал с оркестром и сделал его одним из лучших в Европе. Катриона была с этим полностью согласна; она не слышала такого дивного звучания инструментов со времени прошлогоднего фестиваля во Фридженти.

Когда оркестр закончил играть первую пьесу, муж наклонился к жене и прошептал:

– Сейчас будет исполнен концерт для фортепьяно с оркестром мистера Джилбрайта.

Катриона посмотрела в театральную программу и радостно улыбнулась.

– Посмотри, Питер, концерт называется «Итальянская рапсодия»! – она восторженно всплеснула руками. – Как ты думаешь, может быть, это судьба подает мне добрый знак?

– Я думаю, что судьба в наших руках. Ведь мы…

– Тише, уже начинают!

Когда музыка смолкла, молодая женщина аплодировала так, что порвала длинные лайковые перчатки на пуговицах. Говорить она не могла.

Зажегся свет, и муж заботливо спросил ее:

– Может быть, сходим во время антракта в буфет и чего-нибудь выпьем?

– Если ты не против, – хрипло сказала Катриона, – я бы предпочла поехать домой. Я знаю, что концерт еще не закончен, но больше оставаться здесь не могу – я потрясена.

Она была как во сне. Молча позволив мужу набросить на нее парчовую накидку, подобранную в тон вечернему платью, молодая женщина спустилась подлинной лестнице Королевского театра. Она не помнила, как они доехали до дома: в ушах у нее продолжали звучать волшебные аккорды «Итальянской рапсодии».

Питер небрежно заметил:

– Ты так самозабвенно аплодировала… Это концерт тебе так понравился?

Катриона вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Я почувствовала тоску по дому, – выдавила она сквозь слезы, которые градом катились у нее по лицу. – Музыка напомнила мне о горах вокруг нашей фермы, о горных тропинках и озере около замка Креспи, ясно представила себе крестьян, работающих в поле. Ах, наверное, я сошла с ума! – С усилием отняв руки от лица и судорожно сжав их, Катриона продолжала: – Мне так хотелось поскорей уехать от всего этого, а он, этот Джилбрайт, заставил меня обо всем вспомнить и вызвал во мне такую тоску по дому, по родным и друзьям… У меня сердце готово было разорваться от боли!

– Ну, это твое личное впечатление, – спокойно заметил муж. – А тебе понравилась музыка? Хотела бы ты, чтобы Джилбрайт написал музыкальное сопровождение к «Дочери набоба»?

– Хочу ли я?! – воскликнула молодая женщина. – Ты, должно быть, тоже сошел с ума, дорогой. Захочет ли этого мистер Джилбрайт – вот в чем вопрос? Ведь он – настоящий гений! Не могу себе даже представить, чтобы человек, написавший такую изумительную музыку, как «Итальянская рапсодия», захотел возиться с моими стихами!

– Знаешь, – со смехом сказал Питер, – у мистера Джилбрайта, как и у всех гениев, есть множество странностей. Вот мы и объединимся, трое ненормальных. Может быть, он захочет написать что-то совершенно новое для себя, а возможно, ему просто нужны деньги.