Фрейлина - Тамара Шатохина

и разместить все это. Оценить и сопоставить огневую мощь… намерения и возможности противника. Играющие делятся на две группы. Одни из них защитники Севастополя, а вот другие… не подскажете?

— Очевидно, это основные члены будущей коалиции: Османская империя, Великобритания и Франция. Еще я учла бы страны, поддерживающие недружественный нейтралитет. Они будут частично отвлекать на себя наши силы.

— Я не спрашивал совета! — нервно дернулся мужчина, — но представьте, что будет, если, набрав популярность (а это случится непременно), игра… чем-то подобная совету в Филях, вынудит названные выше государства привлечь свою дипломатию? Или как, по-вашему, они отреагируют на подобные инсинуации?

— Да как им будет угодно! — поразилась я подобной дури, — Российская империя не обязана жить, постоянно оглядываясь на чужую мнительность и боясь не угодить в мелочах. Это просто игра! Вот пусть наша дипломатия и выкручивается. Делать из мухи слона и наоборот — их работа. Но все равно Британия увидит здесь предупреждение. Поймет, что такой вариант развития нами предусмотрен и мы к нему готовы… пока еще только морально. Но может под влиянием резонанса, которого вы так опасаетесь, что-то сдвинется и в плане настоящей подготовки?

— Считаете — это допустимо? Бросать вызов настолько… конкретного плана?

— А мы кого-то боимся настолько, что обязаны оправдываться за характер настольных игр? Да посмеяться над этим и только! Но многозначительно. Наглая демонстрация уверенности — лучше, чем выглядеть наивными… — запнулась я.

— Договаривайте, ну же! Кем вы меня считаете? Чрезмерно осторожным… наивным глупцом?

— Прекратите… в таком тоне, Константин Николаевич! — возмутилась я, — вы — далеко не он, потому и обратилась с этим к вам. Но впечатление… да — вы не желаете допускать даже мысли о возможной конфронтации с Британией. И я этого не понимаю. Неужели только мне это нужно — мир для России?

— Вы перешли все допустимые границы, Таис… Пользуетесь тем, что женщина⁈ — повысил он голос.

— Я… в перую очередь — безусловный патриот своей страны, как и ваш отец! Огромная власть, которую он взял в руки… то, как бережно он ею распоряжается на самом деле… хотя мог бы самодурствовать.

— Вот как… полностью одобряете государя? — едко усмехнулся высочество, — похвально. Его не очень любят, больше хотели видеть на престоле Константина Павловича, отсюда и восстание на Сенатской.

— Уже за то, что повысил брачный возраст для женщин с 13 до 18 лет, вашуму отцу нужно ставить прижизненый памятник. Но, как и вы, я не одобряю применение телесных наказаний. Вы ведь уже отменили их на «Палладе». А Константин Павлович, в отличие от вашего отца, больше любил Польшу, чем Россию. На его совести Польское восстание… Бог с ним! В остальном же… Обидно, если в результате настолько осторожной дипломатии с нашей стороны, все планы Николая Павловича закончатся военным поражением России. Он не переживет этого, Ваше высочество. Просто не переживет… А с ним мы потеряем всё.

Я отвернулась, глядя на пруд и почти не видя его. Константин развернул лодку вдоль берега и потянуло ветерком. Он пах прохладой и немного болотом.

Весла мерно погружались в водную плоть, создавая воронки и оставляя потом серебристую рябь на воде. Я слышала отдаленные голоса с других лодок… а перед глазами все плыло от бессильных слез.

Только сейчас как-то… и понялось со всей ясностью: все самые страшные неприятности для страны начнутся не столько с поражения в Крымской войне, как со смертью Николая I — и правда не пережившего… Немца на российском престоле. Всегда уверенного в своих действиях и ответственности за них перед Россией, жесткого и даже жестокого Николая Палкина. Как это ни парадоксально…

Воспитанный поэтом Жуковским, Александр окажется слишком гуманным и мягким… и самым неуспешным правителем в истории России. Ни одна реформа, предпринятая им, не принесет больше пользы, чем вреда и не будет доведена до конца.

При Николае уже готовили отмену крепостного права, над этим работала комиссия из нейтральных лиц и специалистов по аграрному вопросу. Старались учесть интересы всех сторон, что нереально в принципе… но искали, изучали, думали.

Было предложение приватизировать находящиеся в залоге у государства землю и крепостных людей. А это больше двух третей дворянских имений и крепостных душ. Но Николай не принял такое решение сразу, поручив доработать варианты государственных компенсаций помещикам. И не обязательно деньгами.

Все это делалось в атмосфере строжайшей тайны. Император боялся, что помещики раньше времени «обрадуются» таким кардинальным переменам. Но работу комиссии торопил — крестьянские бунты вспыхивали периодически, а еще в рабочих руках нуждалась развивающаяся промышленность.

Его сын решил просто разрубить этот «гордиев узел», поручив принять решение по реформе самим помещикам. И началось… Крестьяне получили личную свободу, но без земли — ее они должны были выкупить у помещиков в течение 30 лет, взяв кредит у государства. Бунты и восстания «освобожденных» крестьян полыхнули с удвоенной силой.

Да что говорить?..

Университетская реформа породила недовольство студентов, «Народную волю» и ее террор против царя, который измученное его реформами общество встретило даже с одобрением. А там и Александр Ульянов, и его брат Володя. После Александра II так и не разгребли до конца… ни его сын, ни внук. Ослабленную Крымской войной и недоведенными до ума реформами страну затрясло войнами и почти все они были проиграны. А закончилось революцией. Реформа по отмене цензуры тоже оказалась лишней — из Англии написывал Герцен, накаляя…

— Я настолько огорчил вас, Таисия Алексеевна? — заставил меня вернуться в этот мир встревоженный мужской голос.

— Я хотела бы быть мужчиной, Константин Николаевич, может тогда вы бы ко мне прислушались, — незаметно сморгнула я слезы.

— Я до сих пор слушаю вас, а это уже много. Этим утром Сергей убеждал меня в вашей способности… гениальной прозорливости, если кратко. Несоответствие в вас возраста и знаний вместе со способностью к неординарным выводам… действительно шокирует, — чуть подался он ко мне, повышая голос: — И не просто шокирует, а и… бесит! Особенно непререкаемость тона, которым вы изъясняетесь. Сбавьте его. Ни возраст, ни опыт, ни положение не дают вам такого права. Хотя призна ю — такое бывает, когда человек совершенно уверен в своей правоте… Но вот что бы вам не ограничиться романсами, Таисия Алексеевна⁈ — мотнул головой высочество и надолго замолчал.

Уже когда мы направились к причалу, спросил еще:

— О чем вы беседовали с принцем?

— Принц…ем? А — Фредериком Августом, —