Зия Самади - Избранное. Том 1

— У тебя золотые руки, мама, — Заман улыбнулся. — В твоих руках и сухая травка зеленеет…

Он вышел на улицу. Дом, который снимала семья Замена, примыкал к большому плодовому саду бая Ван-кадыра, этот сад славился необыкновенным цветником.

Заман, с наслаждением вдыхая густой аромат, вошел в сад. Старый цветовод Сулейман занимался поливкой.

— Пусть не знает печали ваше сердце! — приветствовал своего давнего знакомого Заман, подойдя к арыку.

— Ты посмотри! — Сулейман пополоскал кетмень в воде. — Совсем мужчиной стал.

— Таков закон природы!

— Не знаю, какой уж там у природы закон, дружок, — отвечал цветовод, — знаю только, что тебя вырастили молитвы твоей матери и ее руки. Если не взрыхлить землю вокруг цветка да не полить его вовремя, засохнет. А ты? Как бы ты вырос без материнской заботы и любви?

— Не спорю, дядюшка.

— Теперь ты должен кормить мать, ухаживать за нею. Иначе зачем растить детей?

— Что это за цветок так пышно распустился? — переменил разговор Заман.

— Ученые вы люди, все знаете — как писать, как читать, а язык цветов для вас непонятен. Какой запах у него, вот посмотри. — Старик, осторожно шагнув через грядки, срезал цветок. — Понюхай, никакие духи с ним не сравнятся!

— Спасибо, дядя Сулейман! — поблагодарил Заман.

— Этот из первых весенних цветов. А те, что раскрываются к осени, пахнут еще сильнее. Почему, а?

Заман, слушая старика, смотрел на цветы, посаженные ровными рядами, и ему казалось, что он видит их впервые в жизни. Зеленые листья отливали бархатом, тут и там на концах стеблей уже красовались бутоны, испускавшие такой запах, что душа невольно тянулась к ним, а в сердце пробуждалось тревожное и сладкое чувство, подобное чувству любви. «Правы поэты, когда сравнивают красивых девушек с цветами», — подумал Заман.

— Вы настоящий чародей, дядя.

— Э, дорогой, каждый в своем деле должен быть чародеем. В старину говорили: «Лучше початок, чем бесполезная трава…» О-о! Пока мы болтаем, вода-то грядки размыла!

Сулейман, подцепив кетменем пласт дерна, так метко швырнул его в размытое место, что Заман изумился:

— Ловко же у вас это получается!

— Думаешь, свою бороду я выкрасил? Она побелела от работы с кетменем, сынок, У кого слабая поясница, тому лучше за кетмень не браться. Ты все еще работаешь у бая?..

— Да.

— Наверное, немного поправил свои дела, а?.. Хотя у бая лишнюю монетку не вырвать. Вот я уже тридцать лет работаю в этом саду, но к халату халат не прибавляется.

— Душа спокойна, и на том спасибо. Растите цветы, ухаживаете за садом — что может быть лучше?

— В саду, около цветов, душе действительно спокойно, да ведь уши-то слышат…

— Что слышат?

— Не хитри, — обиделся Сулейман, — ты все знаешь, зачем со мной хитришь?

— Вы говорите о кумульских событиях?

— А о чем же еще? Сам видишь — цены растут, баи прячут свои богатства. Что будет завтра-послезавтра?

— Это забота баев…

— Нет, сынок. В таких случаях все беды сыплются на головы бедняков.

— Может, кумульцы для того и восстали, чтобы избавиться от этих бед?

— Чего не знаю, того не знаю.

— А не стыдно нам, дядя, сидеть сложа руки, когда поднялись кумульцы? — продолжал Заман.

— Разве это очередь к столу с угощением?.. Куда спешить? Да и кто знает, как идут дела у кумульцев?

— Наверное, плохо стоять в стороне, когда они хотят освободить всех нас, мусульман.

— Ты оставь мусульманство… Мусульмане, сынок, вместе держатся только в мечети, а выйдут — и у каждого против другого нож.

— Не говорите так, дядя Сулейман. Есть разные люди…

— Э, пустой все это разговор… — Сулейман вскинул кетмень на плечо и, вздохнув, добавил: — Будем жить, как все живут.

«Как все… — повторил про себя Заман, шагая домой. — Значит, нужно всех раскачать, поднять…»

За маленьким столиком собралась вся шумная семья, и мать, или, как ее звали соседи, тетушка Раушанхан, совсем расцвела. Заман с удовольствием ел поря — свежие, только что испеченные слоеные лепешки с зеленью, запивая их соленым чаем с молоком.

— Бери, бери, сынок, ты ведь в детстве так любил поря, — придвигала мать к нему поближе румяные лепешки.

— Еще! Еще, ака, — подталкивали Замана сидевшие по обе стороны брат Азиз и сестренка Азиза.

— Я скоро лопну, если буду слушать вас, — рассмеялся Заман, но, уступая уговорам младших, положил себе еще одно поря.

— Когда ты уезжаешь, ака, мама каждый день…

— Хватит! — перебил сестренку Азиз, считавший себя по сравнению с нею взрослым.

— Ты командуешь, как глава семьи! — погладил брата по голове Заман.

— Ака, знаешь, он…

— Говорю тебе — хватит! — опять покосился Азиз.

— Ты, кажется, братец, и в самом деле держишь себя так, будто много старше сестренки. Так нельзя, скажу я тебе.

— Вечно они спорят, — вмешалась мать. — Чай уже остыл, выпей. Работает он ничего, но вот насчет шалостей…

— Что ты работаешь, хорошо, братец, а шалить надо в меру. Главное, давай не будем обижать единственную сестренку! — Заман по-отцовски похлопал Азиза по плечам и нежно погладил мелко заплетенные косички Азизы.

— О аллах, пусть дети мои растут здоровыми! Пусть наша жизнь пройдет так же хорошо и шумно, как сегодня, — вздохнула мать.

Застольную беседу прервал громкий стук в ворота.

— Опять, наверное, твои дружки, сынок! Не дадут даже спокойно поговорить…

Заман пошел к воротам. Вернулся он с совсем незнакомым человеком. Мать, проводив гостя и Замана в комнату, оставила их вдвоем.

— Салам от Пазыла-афанди, — проговорил гость, едва за ней закрылась дверь.

— Какого Пазыла-афанди?

Гость показал условный знак.

Заман не скрывал своей радости.

— Давайте знакомиться! Как вас зовут?

— Салим. Сам я из Турфана, — ответил Салим-каска. Он начисто сбрил бороду, был одет по-кульджински — штаны и бешмет из вельвета, на голове тюбетейка, на ногах сапоги с длинными голенищами.

— Как вы нашли наш дом? Когда приехали?

— Приехал вчера вечером. Ваш дом нашел легко — по рассказу Пазыла-ака. Я из тех, что вырастают из-под земли…

Предупреждая вопросы Замана, гость рассказал о положении дел у повстанцев, об их успехах, а потом, распоров подкладку бешмета, достал письмо Пазыла. Заман прочел:

«…Борьба перешла во вторую стадию. Раньше мы не всегда шли по прямой, допускали ошибки. Раскрыться нашим глазам помогли враги. Мы стали бдительны. Теперь у нас достаточно сил для борьбы. Народ бурлит, как река, не вмещающаяся в берега. Если направить всю ее мощь в единое русло, мы сможем одолеть врага.