Барбара Картленд - Брак по расчету

— Как это грустно, — пробормотала Карина.

— Теперь вы понимаете, почему я ненавижу Элтона, а Элтон ненавидит меня. Возможно, он правильно поступил, поставив семейные интересы выше дружбы, но я с тех пор считаю, что он меня предал. Хотя он, вероятно, считал, что, предавая одного из членов его семьи, я предаю и его.

Карина тяжело вздохнула.

— Этого вы так и не узнали…

— Да, — ответил сэр Гай. — И опять судьба распорядилась так, что единственная женщина, на которой я бы хотел жениться, после того как потерял Клеон, жена Элтона.

— Неужели это правда? — спросила Карина. — Должно быть, вы любили многих женщин.

— Да, многих. И многие любили меня. Но, как я вам уже говорил, мой идеал — у каждого мужчины есть идеал женщины — и моя любовь — вы. Я это понял, как только вас увидел. На меня как будто снизошло озарение. Я видел вас, сидящую на диване, и голос сказал мне: «Это женщина, которую ты искал всю жизнь».

— Вы так не подумали бы, если бы была жива Клеон.

— Кто знает? — улыбнулся сэр Гай. — Теперь я не уверен, что мы были бы с ней так счастливы, как я это себе представлял. Она была упряма, своевольна, всегда стояла на своем. Несмотря на молодость, она, как и ее кузен Элтон, была весьма властной особой.

— Но вы во многом на него похожи, — задумчиво сказала Карина.

— Конечно, — ответил он. — И в хорошем, и в плохом. У человека есть две стороны — хорошая и плохая. Он может или возвыситься, или низко пасть. Потому-то Элтон сидит на троне, а я барахтаюсь в грязи.

— Нет, это неправда! — воскликнула Карина. — Вы не такой плохой, каким стараетесь казаться.

— Дорогая моя, вы совсем не знаете жизни и мужчин, — ласково сказал он. — Я, без сомнения, плохой человек. И мне нравится быть таким. Вот поэтому я совершу самый мерзкий поступок в своей жизни — увезу вас от мужа.

Что-то в его голосе насторожило ее. Карина внимательно посмотрела на него. Он улыбался, и глаза его сияли… как будто он был уверен, что она уедет с ним, уверен в том, что будет так, как он хочет.

— Нет… — прошептала она. — Нет, Гай.

— Что касается наших с вами отношений, то этого слова не существует, — ответил он.

Внезапно ей показалось, что земля разверзлась у нее под ногами и она балансирует на краю пропасти.

— Нет… пожалуйста… я должна ехать домой!

Это был крик испуганного ребенка. Сэр Гай поднес к губам ее руку, в глазах его бушевало пламя.

— Я отвезу вас домой, — тихо сказал он. — Но я буду ждать вас, Карина. Ждать, пока вы сами не сдадитесь. Помните, я всегда вас буду ждать!

Глава VII

Когда граф шел по зеленой лужайке мимо королевской ложи на ипподроме в Эскоте, он вдруг подумал, что его жене по протоколу следовало бы быть здесь, вместе с ним.

До самого отъезда из Лондона, накануне вечером, он помнил лишь о том, что три месяца назад — тогда он был холост — получил от лорда Стейверли приглашение на ужин. Граф любил бывать на этих ежегодных «мальчишниках», где собирались знатоки и любители лошадей.

Он лишний раз убедился, что скачки в Эскоте — значительное событие в жизни Англии, когда перед его взором ярким калейдоскопом замелькали тафта и шелк, перья и цветы, муслин, ленты и зонтики.

Граф нахмурился. Он допустил промах, думал он, и подобная забывчивость непростительна. Пытаясь оправдаться перед самим собой, припомнил, что в последнее время Карина избрала странную манеру общения с ним. Она старалась его избегать после злополучных гонок с маркизой Дауншир. Он понимал, что тогда был несправедлив, не сдержав раздражения. Позже хотел просить у Карины прощения, но не представилось возможности сделать это.

На званых ужинах у себя дома, отлично организованных Робертом Вейдом, Карина как хозяйка садилась, как правило, напротив него, на противоположном конце стола. Она прекрасно выглядела, он каждый раз отмечал с удовлетворением, что его жена делает честь дроксфордским фамильным драгоценностям.

Жена покорила всех его друзей и знакомых без исключения. Он убеждался в этом всякий раз, когда принимал от них поздравления. Гости произносили много приятных слов — он понимал, что они искренни. Мужчины ему завидовали. В этом тоже сомневаться не приходилось. Когда, улыбаясь, говорили, что граф — везунчик, в голосе проскальзывали завистливые нотки.

Все это время после размолвки, подумал он, Карина преднамеренно вела себя таким образом, чтобы ни на минуту не оставаться с ним с глазу на глаз.

Он припомнил, как несколько раз пытался объясниться с женой перед приходом гостей, но каждый раз получалось так, что она входила в парадную столовую, либо когда дворецкий объявлял о прибытии первого гостя, либо чуть позже. Когда запаздывала, долго извинялась, правда, объяснения всегда выглядели убедительными.

Граф вспомнил и то, как однажды Карина сказала, что ее заветная мечта — присутствовать на скачках в Эскоте.

Накануне он выехал из Лондона на час позже, чем обычно. Когда вошел в дом лорда Стейверли, было около семи. Дворецкий приглашал гостей к столу, когда граф, переодевшись в спешке в парадное платье, спускался по лестнице из отведенных для него комнат.

Многих приглашенных он знал, так как встречался с ними из года в год, но были и новые лица. Он досадовал, что опоздал на церемонию представления гостей друг другу, хотел справиться о незнакомых у лорда Стейверли, но услышал, как один из них, молодой человек, сказал:

— Кстати, о скачках! Меррик приобрел потрясающих гнедых лошадей. Могу поклясться, вряд ли сыщешь лучше.

— Согласен с вами, — сказал джентльмен, которого граф тоже видел впервые. — Я случайно столкнулся с Мерриком на Кембриджской дороге у въезда в город. Был затор, и я смог рассмотреть лошадей вблизи. Ни единого изъяна, высшей пробы, так сказать. — Подождал. Возражений не последовало, и он добавил: — Лошадки что надо, и спутница Меррика — совершенно бесподобна.

— Вы с ней знакомы? — спросил молодой человек.

— Я не знаю, кто она, но очаровательная особа. Огромные зеленые глаза… Таких глаз я еще не видел. Меррику следует воздать должное.

Наступила тишина. Та самая неловкая тишина, когда в приличном обществе допускают бестактность. Несколько мужчин взглянули на графа и сразу же отвели глаза. Он понял, что им известно, кто была спутница сэра Гая Меррика. Граф не сомневался, присутствующие гадают, знает ли он о том, что его заклятый враг и жена дают повод для сплетен.

В нем закипела злость, но, понимая, что в подобной ситуации самое лучшее — не акцентировать внимания, граф, обращаясь к своему ближайшему соседу, сказал ровным голосом: