Александр Дюма - Сальватор

— Сударь… — начал граф.

— А я вам заявляю, — продолжал Жан Бык, — вы настолько близки к смерти, что и спорить не стоит.

— Кажется, вы решили меня убить? — спросил Лоредан.

— Если это доставит вам удовольствие, — продолжал Жан Бык, — я расскажу, как вы умрете.

— В таком случае вас отправят не на галеры, а на эшафот, — напомнил Лоредан.

— Эшафот! Эшафот!.. Слышишь, Жан? — пролепетал Туссен.

— Полно тебе! На эшафот поднимаются только дураки, — возразил Жан, — те, что не думают о мерах предосторожности. Но будьте покойны, господин граф, мы позаботимся обо всем. Судите сами…

Граф ждал объяснений, не меняя выражения лица.

— Вот как все произойдет, господин граф, — продолжал плотник, и в его голосе нельзя было заметить ни малейшего колебания. — Я засуну вам в рот кляп, свяжу вас, как раньше… Сними-ка со стены сеть, Туссен…

Туссен исполнил приказание и подал ему рыболовную сеть.

— Я отнесу вас к реке, — продолжал Жан Бык, — там отвяжу лодку, мы отплывем два-три льё по течению, потом в подходящем месте, где глубина не меньше пятнадцати футов, мы вас развяжем, вынем кляп изо рта, закатаем в сеть и бросим в воду. Будьте покойны, вы пойдете на самое дно: уж я позабочусь зацепить ячейки сети за пуговицы на вашем рединготе! Мы подождем минут десять, когда все будет кончено, поднимемся вверх по течению, поставим лодку на место и вернемся сюда, чтобы распить по бутылочке. После чего вернемся в Париж до рассвета, разойдемся по домам так, чтобы никто нас не увидел, и станем ждать.

— Чего ждать? — спросил граф, отирая холодный пот со лба.

— Новостей о господине де Вальженезе, которые люди грамотные — не то что я, к несчастью, — прочтут в газетах:

«В Сене был обнаружен труп молодого человека, утонувшего, по-видимому, несколько дней тому назад. Можно предположить, что несчастный, несмотря на частые сообщения об аналогичных происшествиях, отправился забросить сеть, надев редингот, вместо того чтобы из предосторожности переодеться в блузу: сеть зацепилась за пуговицы одежды, и его затащило в реку. К сожалению, выпутаться ему не удалось.

Часы, обнаруженные в жилетном кармане, деньги, найденные в кармане редингота, перстни на пальцах — все исключает мысль об убийстве.

Тело отправлено в морг».

Ну, как все продумано, а? И вы полагаете, кто-нибудь заподозрит Жана Быка и Туссен-Лувертюра в убийстве господина графа Лоредана де Вальженеза, когда они и знать-то его не знают?!

— Ах, черт побери! — воскликнул Туссен. — До чего же ты умен, Жан Бык, — я от тебя такого никак не ожидал!

— Ты готов? — спросил Жан Бык.

— Еще бы! — отвечал угольщик.

— Как видите, господин граф, — продолжал Жан Бык, — осталось лишь получить ваше согласие, и мы разыграем эту комедию. Но вы знаете: в случае вашего отказа мы обойдемся и без разрешения.

— В воду! В воду! — завопил Туссен.

Бартелеми протянул ручищу по направлению к графу. Тот отступил на два шага, уперся в стену и был вынужден остановиться.

— Дальше хода нет: стена прочная, я ее испытал, — сообщил Бартелеми.

Шагнув вперед, он опустил руку ему на плечо.

Графу де Вальженезу почудилось, будто это рука палача.

— Господа! — промолвил он, предпринимая последнюю попытку спастись. — Вы не можете хладнокровно совершить подобное преступление; вы знаете, что мертвецы встают из своих могил и обвиняют убийц.

— Да, но только не со дна реки, особенно когда они запеленуты в сеть. Сеть готова, Туссен?

— Готова, — отозвался тот. — Не хватает только рыбки.

Жан Бык протянул руку за веревками, брошенными на кровать.

В мгновение ока Лоредану свели запястья вместе и связали их за спиной.

Нетрудно было догадаться, судя по четким и хорошо рассчитанным движениям Жана Быка, что решение он принял окончательно.

— Господа! — заговорил Лоредан. — Я не прошу вас отпустить меня, умоляю: не убивайте меня…

— Тихо! — скомандовал Жан Бык.

— Обещаю вам сто тысяч франков, если…

Граф не успел договорить, как во рту у него снова оказался платок, уже послуживший однажды кляпом.

— Сто тысяч франков, — прошептал Туссен, — сто тысяч франков…

— Да где он их возьмет, эти сто тысяч франков? — пожал плечами Жан Бык.

Пленник не мог говорить, но кивнул на свои карманы, предлагая его обыскать.

Жан Бык протянул ручищу, запустил два пальца в карман редингота г-на де Вальженеза и достал туго набитый бумажник.

Он поставил г-на де Вальженеза к стене, словно мумию в кабинете естественной истории, и, вернувшись к лампе, раскрыл свою находку.

Туссен заглядывал ему через плечо.

Жан Бык насчитал двадцать банковских билетов.

Сердце у Туссена стучало так, будто вот-вот выскочит из груди.

— Настоящие ли это билеты, Туссен? — усомнился плотник. — Прочти-ка, ты же умеешь читать.

— Я думаю, это настоящие банковские билеты, — отвечал Туссен, — да еще какие! Я таких никогда не видел у менял. Они по пять тысяч каждый.

— Двадцать раз по пять, — иными словами — пятью двадцать… о, нечего сказать, счет верный.

— Значит, мы оставим его в живых, — предположил Туссен, — а эту сотню тысяч прикарманим?

— Нет, наоборот, — возразил Жан Бык, — деньги мы ему вернем, а самого его утопим.

— Утопим? — переспросил Туссен.

— Да, — подтвердил Жан.

— И ты уверен, что с нами не случится беды? — вполголоса спросил угольщик.

— Вот в чем наше спасение, — сказал Бартелеми, пряча бумажник в карман графа и застегивая редингот на все пуговицы. — Кто заподозрит, что два бедняка вроде нас с тобой утопили человека, оставив у него в кармане сто тысяч франков?

— В таком случае я предвижу кое-что, — вздохнул Туссен.

— Что же?

— Как бедными мы родились, дружище Жан, так бедными и помрем.

— Аминь! — молвил Жан Бык, взваливая графа на плечо. — Отопри дверь, Туссен.

Тот отворил дверь, но, вскрикнув, тут же отступил назад.

На пороге стоял человек.

Он вошел в дом.

— Смотри-ка, господин Сальватор! — заметил Жан Бык. — Вот дьявол! Как не вовремя!

VII

ГЛАВА, В КОТОРОЙ АВТОР ПРОЛИВАЕТ НЕКОТОРЫЙ СВЕТ НА ЖИЗНЬ САЛЬВАТОРА

Сальватор окинул обоих — вернее, всех троих — спокойным взглядом.

— Ну, что же тут происходит? — поинтересовался он.

— Ничего, — отозвался Жан Бык. — Просто я, с вашего позволения, утоплю господина.

— Да, мы собираемся его утопить, — поддакнул Туссен.

— Зачем такая крайность? — задумчиво спросил Сальватор.