Кармен. Комсомол-сюита - Зоя Орлова

Он был не очень разговорчив, невозмутим, с тяжелым взглядом. Когда я впервые зашла в его кабинет и выложила перед ним направление, диплом, папку с моими статьями в газетах и грамотами за победы в конкурсах, он молча все это полистал, задержался чуть дольше на моем дипломе, а потом откинулся на спинку стула и прикрыл ладонью глаза, как будто ему больно было все это видеть. Я немного растерялась тогда, но не подала виду. Просто стояла перед его столом и ждала, что будет дальше. Через пару минут молчания Борис Германович, глядя в сторону окна, негромко произнес:

— Понабрали блядей… А кто работать будет?

Потом посмотрел на меня долгим, безнадежным взглядом и продолжил:

— Пока замуж не свалила, работай, девушка. Работай хорошо. На тебя Родина надеется.

И выложил на стол стопку запросов, писем и черновиков. Все это мне предстояло разобрать и отработать.

— Псевдоним брать будешь? Или под родной фамилией? — спросил Шауэр.

— У меня уже есть рабочий псевдоним — Кира Ларина, оставлю его.

— Добро. А теперь вперед и с песней, Кира Ларина! — хмуро напутствовал главред и хлопнул ладонью по столу.

Раз в неделю я приходила на заседание заводского комитета комсомола, где для меня всегда находилось какое-нибудь задание. Но тут я сразу дала понять, что мне нужны помощники на местах — добровольцы-корреспонденты в цехах, на участках, ведь даже с пропуском я не на все участки предприятия могла пройти.

Редакция городской газеты «Камень Рабочий» довольно быстро просекла ситуацию и вышла на меня с предложением о сотрудничестве. Я согласилась.

Теперь мои дни были заполнены под завязку, всякие дурацкие мысли просто не успевали пролезть в мою голову, и мне все это очень нравилось. На стенах своей комнаты в общаге я развесила графики сдачи материалов, расписание работы завкома комсомола, списки нужных телефонов. На отдельном листочке сочной розовой тушью, плакатным пером красиво написала: «Пора писать письмо родителям!» и внизу вписала даты — раз в две недели, вплоть до нового года. А мое первое письмо, подробное и пухлое, уже летело в Москву на адрес нашей квартиры, в руки заботливой Зиночки. Она прочитает, вытрет слезы радости и умиления и уже по другим каналам быстро перешлет его моим родителям в Париж. Я знаю, они там очень ждут вестей от меня.

* * *

По всему этажу разливался сумасшедший аромат жареной курицы со специями. Спасаясь от шума, я могла заткнуть уши, а вот как спастись от этого убийственного, чудеснейшего аромата горячей, сочной, вкусненькой курочки? Это было невозможно. Я выглянула в коридор. Там девчонки бегали из комнаты в комнату, радостно галдели и смеялись. Я потерла глаза и спросила:

— Что за шум, а драки нет?

— Кира, давай, сворачивай свою контору и помогай!

— Ты совсем заработалась! Сегодня же девичник!

— Гуляем, девчата! Кира, айда, хватит пахать!

Точно! Сегодня же пятница, и моя соседка из 407-ой, Ленуся Гудкова, провожает свою холостую-незамужнюю жизнь и устраивает девичник. Я чуть не забыла! Чуть, потому что заранее приготовила Ленусе подарок, кроме того, что девчонки собирали ей деньги на свадьбу. По моей просьбе Зина прислала набор французской косметики — пудра, два цвета помады, набор теней и маленький флакончик духов. Все в изящных фирменных коробочках с золотыми буквами и фирменной розочкой. Думаю, Ленуся будет довольна. А я действительно заработалась, надо отвлечься и отдохнуть, тем более такой повод. Хочу жареную курицу!

Девичник решено было провести на первом этаже общежития, в красном уголке. Портреты вождя революции и прочих важных товарищей завхоз и вечно недовольная комендантша Лидия заранее сняли со стен и унесли в закрома. Девчонкам разрешили украсить комнату как хочется, и наши спортсменки-комсомолки-красавицы разошлись по полной. На стенах сплошной полосой развернулась галерея прекрасных образов волшебных принцев всех мастей, от Олега Стриженова и Эдуарда Марцевича до принца из чешского фильма-сказки «Три орешка для Золушки». Но центром этого ослепительного мордоряда была большая фотография Ленусиного жениха Гены, как-будто он и есть главный принц и красавец. Под потолком висели гирлянды флажков, бантиков и птичек из цветной бумаги, которые использовались для новогодних вечеров, свободное пространство стен занимали маленькие плакатики с поговорками про свадьбу и семейную жизнь.

Мы сдвинули столы, накрыли белыми казенными скатертями, а сверху клеенкой с рисунком из вишенок. Еды наготовили столько, что, казалось, хватит на всю общагу на три дня вперед. Винишка разного, в основном полусладкого и полусухого, накупили с запасом. Поздравления невесте мы с девчатами отрепетировали заранее.

Гуляли мы вкусно, громко и весело. Невеста, раскрасневшись от горячей еды, теплого вина и общего радостного внимания, смотрела во все глаза и смущенно смеялась. На столе перед ней росла горка наших подарков. Когда Ленуся открыла мой подарок, то расплакалась. От счастья. Такой красивой косметики у нее никогда не было.

— Только не вздумай экономить! — шутливо пригрозила я.

Девчонки сгрудились над подарком и восхищенно галдели:

— Класс!

— Шик-блеск!

— Ленка, мы тебя этим на свадьбу накрасим! Будешь как Софи Лорен!

Потом мы читали Лене самодельные поздравления в стихах и пели свадебные частушки. Все было сумбурно, шумно и смешно. На то и девичник, чтобы напоследок выплеснуть всю свою девчачью дурь и ни о чем потом не жалеть.

Веселье плавно перешло в сытое затишье. Щеки болели от смеха и бесконечных улыбок. И тут Ленуся сказала:

— Девчата, айда на правый берег, в Дом культуры! Мы с Геной договорились там встретиться, там же сегодня танцы!

— Танцы!

— Ой, девочки, точно! Сегодня танцы!

— Пятница-развратница!

Девчоночья стая дружно поднялась с насиженных мест и, шумно хлопая крыльями подолов, с визгом и писком ломанулась на берег, к паромной переправе. Ленуся, летевшая на крыльях любви к своему ненаглядному Гене, возглавила наш разномастный пестрый косяк.

На переправе наше появление никого не удивило, наоборот, все поздравляли Лену и желали ей всяческого счастья. Я подумала, что в этом, пожалуй, есть огромное преимущество небольших старинных городов, где все друг друга знают, перед мегаполисами, где, в лучшем случае, друг с другом знакомы соседи в подъезде или в доме. Я наблюдала, как разные женщины и мужчины говорили Ленусе добрые слова пожеланий, некоторые даже целовали ее в щеку и обнимали. Это было так трогательно, что я сама чуть не прослезилась. И подумала тогда,