Письмо психологу. Способы понять себя - Екатерина Львовна Михайлова

Получается, что психологические верования – в здоровые партнерские отношения, открытое общение или какое-нибудь «принятие себя» – поневоле заняли пустующее место личной философии и, простите, принципов. Это не их место – просто вакуум втягивает в себя все.

Конечно, на любую проблему можно посмотреть с психологической точки зрения, что я и делаю по мере сил – работа такая. Любая попытка задуматься о том, во что веришь и что действительно считаешь правильным, заслуживает поддержки. Наши авторы хотя бы размышляют об этом и задают себе эти вопросы. Не с кем им об этом серьезно поговорить, а потребность в разговоре есть. Видимо, то, как он ведется на других «площадках», уж совсем им не подходит, и это можно понять. Они пытаются думать на эти трудные темы – и по большей части им приходится справляться со всем этим в одиночку.

И глядя на письма – такие живые и такие растерянные, – я думаю о том, во что их авторы могли бы верить, что любить и на что надеяться настолько сильно, что ради этого стоило бы принимать трудные семейные решения, уходить работать за меньшие деньги и даже пренебречь какими-то своими желаниями. Например, желанием найти «психологически грамотный» способ безболезненно и «позитивно» обойтись с трудным выбором или немодными нынче угрызениями совести.

Глава 7. Плоды просвещения (полевые наблюдения)

Ну хорошо, а все же – на каком фоне, в каком контексте происходила наша странная и увлекательная работа? Журнал все эти годы жил своей жизнью, придерживаясь по мере сил ориентиров «исходника» – в свое время именно живой, а при этом интеллигентный стиль французского журнала Psychologies заставил меня ввязаться в эту историю…

Но журнальные будни и технологии – это одно, а разливанное море «психологического» в окружающей действительности – совсем другое. Перелистывая очередной номер, можно было увидеть фотографии и тексты уважаемых коллег, рецензии на достойные и полезные книги: в такой компании любая работа – честь и удача. Однако «массовая психологическая культура» существовала все это время по своим собственным законам, и совсем уж не учитывать эти процессы тоже было бы наивно. Их отзвуки порой встречались и в нашей почте, и тут было о чем задуматься. Да вот, к примеру…

Здравствуйте. Моя свекровь обвиняет меня по поводу моих детей, а даже не столько меня, сколько мою мать, через которую сперва я, а потом и мои дети пострадали от плохого воспитания. Мой старший сын, 16 лет:

– плохо учится в школе;

– истерит по поводу и без;

– в подростковом возрасте попробовал кое-что запретное;

– не любит читать.

Младший сын, 5 лет:

– не хочет ходить в сад.

И многое другое.

Основной вопрос:

В чем вина моей матери, по-вашему, и на что сложно или невозможно повлиять в принципе в жизни детей глобально? Спасибо.

Лина, 39 лет

Жанр – «служебная записка» с легкой примесью «жалобы в инстанцию», но все гораздо сложнее и интереснее. Свекровь не просто предъявляет невестке претензии – этим никого не удивишь, – а использует, пусть даже и в бытовой форме, некую психологическую конструкцию: «сперва я, а потом и мои дети пострадали от плохого воспитания». Письмо – в соответствии с жанром – лишено подробностей и фактов, отжато до голословных утверждений, но кое-какие следы популярного «психоложества» отслеживаются.

И автор, и не слишком любимая автором свекровь разделяют представление о том, что ранний опыт определяет все, а «фигура матери» практически всесильна, притом власть ее распространяется не только на детей, но через этих детей даже и на внуков! Интересно, что собственная влиятельность (или ее отсутствие) свекрови не оценивается: видимо, всемогущество приписывается только матерям из других семей. Иначе непонятно, почему детей удалось «испортить», а благородное влияние свекрови и ее сына (отца этих детей, между прочим) никак на них не сказалось.

Конечно, комментарии относительно личной заинтересованности «сторон» так и вертятся на языке, но сейчас давайте подумаем о другом. О вопросе Лины не только говорить, но и думать о том, «в чем вина ее матери», невозможно.

Отвечать на этот вопрос так, как он поставлен, просто нельзя.

В массовом сознании сложная и многомерная идея влияния раннего опыта на последующую жизнь – все мы родом из детства – превратилась в грубо слепленное «чучело»: во всем виноваты родители. Точка. Кто-то ищет «состав преступления» в собственных родительских ошибках, а кто-то – в чужих. В нашем случае в качестве обвинителя выступает свекровь. В принципе это не ново: невестка зачастую воспринимается как «неправильно воспитанная» (избалованная, например). Но личные претензии свекрови к невестке – это цветочки. А когда реальные трудности детей объясняются тем, что сначала их мама «пострадала от плохого воспитания», а потом практически изуродовала этих самых детей…

А вот и вторая часть вопроса – «на что сложно или невозможно повлиять в принципе в жизни детей глобально». Она наводит на невеселые размышления не столько о самом письме, сколько о пресловутой «всеобщей психологизации» читающей публики. Чего боится и чего хочет автор письма, догадаться можно. Но ведь пишет она не о своих желаниях и страхах, а как бы о «проблеме»: об определяющей роли матери, о возможности изменения семейных сценариев… Понятно, что разговор на этом языке невозможен: кажущаяся «проблематизация» только маскирует совсем другие явления и страсти. Если бы пришлось на такое письмо отвечать, я говорила бы именно об этом. В частности, о ее готовности сдаться и получить «справку с печатью» о невозможности на что-то повлиять.

Что там у них происходит в семье, неизвестно и узнать невозможно, но в последнее время я с грустью наблюдаю, как психологические и психотерапевтические термины и идеи все чаще используются в качестве оружия ближнего боя. Особенно щедры на диагнозы и интерпретации молодые начитанные дамы… Одно письмецо от «потерпевшего» я даже выбрала для ответа, хотя оно примечательно только одним – видом оружия, используемого для оказания давления.

Моя девушка начиталась у вас в журнале статей, заставила меня пройти какой-то тест и заявляет: ты нарцисс, такие, как ты, любить не умеют! Но любой человек гораздо больше любого теста!

Тимур, 24 года

Когда-то к месту и не к месту говорили о «манипуляциях», теперь этим никого не удивишь – слово затерлось. Манипуляций (как, полагаю, и людей с нарциссическими чертами) сколько было, столько и осталось – но обратиться к «самому сокровенному знанию» в борьбе за власть в семье, знаки внимания от кавалера или иные бонусы желают многие.

Бывшие дети часто готовы – и не без удовольствия – списать любые свои проблемы на