Быть жертвой больше не выгодно. Дополненное издание - Вероника Хлебова

– Смотри, для тебя главное – продукты и экономия, для меня – я и мои ресурсы. В этом разница.

– Да, у меня все иначе. Но я тебя понимаю.

Из разговора со средним сыном:

– Дима, ты меня бесишь. Ты не ответил вчера на мое сообщение и не ответил сегодня. Я злюсь, потому что для меня это игнор.

– Нет, мам. Я не ответил вчера, потому что ты похвалила цитату на моей странице в соцсети. А она была не моя. Я не знал, как быть. Получается, ты подумала… что я настолько умный, а это не так.

– Ну ты даешь, Дим. Конечно, я знала, что цитата не твоя. Это Конфуций. Но меня поразило, что ты ее избрал в качестве слогана. Это очень круто, уважаю.

– Ты все равно меня уважаешь? Мне приятно.

Из разговора с младшей дочерью. Смотрим вместе фильм «Я – легенда». Я сжимаюсь от ужаса, пугаясь всяких монстров. Она с удивлением смотрит на меня.

– Ты боишься?

– Конечно! А ты разве – нет?

– Нет. Мама, какая же ты впечатлительная.

– А ты, оказывается, такая устойчивая! Не знала.

Это ужасно увлекательно – познавать другие миры и делиться тем, что у меня есть. Это очень трогательно – что наши миры так этого хотят.

Жить просто

Иногда мне кажется, что я учусь ходить заново. Не только ходить, но даже дышать, видеть, слышать. Я с изумлением встречаюсь с новым опытом. С изумлением, любопытством, потрясением.

Оказывается, что порой мне неведомы простые вещи. Моя подготовка к жизни была сверхтрудным предприятием; я обучилась невероятно сложно организованным и почти совершенным защитам, при этом мне оказывается малодоступной обычная простота…

Оказывается, нужен долгий путь для того, чтобы обучиться жить просто, естественно. Не задумываясь о последствиях, не пугаясь собственной тени.

Я постигаю простоту через своих детей. Я вижу и поражаюсь… насколько для них естественно говорить, просить и обеспечивать себе то, что они хотят.

Моя 9-летняя дочь уворачивается от моих поцелуев и не хочет, чтоб я так много говорила ей о своей любви. У меня хватает сил не обижаться, и я пытаюсь понять – почему…

Наконец до меня доходит, что, похоже, я немного избыточна, ей достаточно меньшего, а я на самом деле удовлетворяю не ее, а свою потребность в тепле и принятии.

Мой 11-летний сын злится, когда я спрашиваю его о чувствах. Да, он пришел за поддержкой, но ему нужна совсем другая поддержка… Ему не нужен разговор о чувствах, и его раздражают мои попытки погладить его по голове.

Я снова изумляюсь. Похоже, ему нужно что-то другое, а вовсе не то, что успокоило бы меня.

Я пробую… Я ищу. Я хочу быть с ним рядом, когда ему трудно, и мне важно дать ему именно то, в чем он нуждается. Опытным путем я прихожу к тому, что нужно просто слушать, не оценивая и не осуждая. Это я умею – не судить и не оценивать; этому я научилась давно, но мне снова кажется непостижимым, что ему нужно меньше, чем мне самой.

Мои дети приходят ко мне общаться, если они этого хотят; они не ждут приглашений и разрешений, они просто обеспечивают себе то, что хотят.

Они не признают намеков и манипуляций; им нужна твердая родительская власть, твердая граница вроде такой: «Сейчас я пишу статью, я не могу разговаривать, поговорим, когда закончу».

Похоже, если детей не запугивать, не втягивать их в сложную систему взаимодействий, они изначально живут просто и естественно.

Они живут просто. Так, как я хочу научиться жить.

Сепарация без моего малейшего участия

Довольно-таки долгое время мой старший сын был обижен на меня и своего отца. А обида была классической – младших детей, по его мнению, любили больше, чем его. Особенно младшую дочь.

Чтобы вернуть себе единоличную любовь, он:

• старательно выискивал ее ошибки, о которых так же старательно сообщал мне;

• осваивал роль умника рядом с «глупой» сестрой, регулярно сообщая ей о ее недалекости;

• указывал мне на мои родительские ошибки в воспитании его самого…

Я злилась, пыталась с ним разговаривать, порой совсем не терапевтично, уверяла его в том, что он ошибается, но ничего не помогало.

Я уже привыкла к его характерной по отношению ко мне смеси любви и обиды с завистью и попытками меня переделать, как вдруг, когда ему было 12 лет, все изменилось.

Заметив пропажу обиды, я с удивлением и некоторым опасением спросила его: «А что, собственно, случилось? Куда подевался контроль?»

– Да вот, посмотрел пару передач у Малахова и увидел по-настоящему плохих родителей. Понял, что я заблуждался. Всю обиду как ветром сдуло.

Вот так. Никаких разъяснений не потребовалось. Все понял сам.

«Мама, а вдруг ты умрешь?»

– Мама, а вдруг ты умрешь? – лицо моей 7-летней дочки залито слезами. Она рыдает в голос и беспомощно вытирает капли и ручейки слез маленьким кулачком. Меня охватывает волна смешанных чувств – нежности, благодарности ребенку за его бескрайнюю любовь и страх… Я, как и все люди, боюсь смерти. Боюсь боли, насилия, ожидания конца…

Поэтому смерть в падающем самолете видится мне одной из самых мучительных – когда человек осознает неизбежность своего конца и пребывает в этом ужасе бесконечные две минуты.

Но еще страшнее мне даже на мгновение представить гибель своих близких… Я не допускаю и мысли об их возможной кончине, по-детски надеясь таким способом обмануть саму смерть. И в то же время я понимаю, что все умрут, когда придет их время.

Никто не знает, когда оно придет, и что бы это была за жизнь, если б люди знали дату своего конца? Вечный, холодящий страх ожидания… Но что бы это была за жизнь, если б смерти не было? Десятки, сотни, тысячи лет унылого существования, где все давно изучено и нет ничего нового? Или бессмысленное каждодневное безделье с ощущением, что все еще впереди? Или безвременье страданий и несчастья, когда жизнь не удалась?

То, что наша жизнь конечна, дает нам мотив прожить ее как можно лучше. У нас появляются желания, мы строим планы и стремимся их осуществить. Мы стараемся для себя и хотим оставить что-то ценное в наследство своим детям.

И чаще всего нам небезразлично, скажут ли после нашей смерти: «Собаке – собачья смерть» или: «Хороший был человек. Пусть земля ему будет пухом…»

Я обнимаю дочку и вытираю ее слезы. «Тебе грустно?» – она кивает. «Ты хочешь, чтоб мама всегда была