Огни в море - Микель Рейна

Гарольд чувствовал себя добычей, загнанной стаей голодных волков; прежде чем он успел шелохнуться, двое мужчин схватили его под руки.

Без слов

Мэри-Роуз беспокойно металась под одеялами в палатке, ожидая возвращения мужа, когда полог отдернули таким резким рывком, что часть пластика оторвалась – разошелся хлипкий шов. Она в страхе вскочила, едва замечая слабую резь в колене и испуганные вопли метавшегося рядом тюлененка. Гарольд быстро нырнул внутрь; налипший на брюки и сапоги снег осыпался прямо на одеяла.

– Почему тебя так долго не было? Я уже стала волноваться, – сказала Мэри-Роуз, подавшись ему навстречу.

Гарольд мельком осмотрел повязку на колене МэриРоуз и нахмурился; его лоб бороздили глубокие морщины. Через мгновение он пристально посмотрел жене прямо в глаза. На его лице блуждало какое-то странное выражение. Мэри-Роуз вздрогнула: глаза мужа, готовые выпрыгнуть из орбит, бегали из стороны в сторону, словно он что-то искал, дыхание сбилось, а на лбу пленкой замерз холодный пот. Затем она услышала скрип снега и увидела на пороге силуэты трех крепких мужчин, закутанных в меха. Взглянув наверх, она наткнулась на взгляд давешнего знакомого – его глаза были холодными, как лед, и колючими, как иней. Безотчетный страх пронзил ее с головы до пят.

– Что случилось? – спросила Мэри-Роуз дрожащим голосом.

– Он увидел дом… – прошептал Гарольд. – Все увидели.

– Дом? – огорошенно переспросила Мэри-Роуз.

– Я не успел ничего сказать, как все пошло наперекосяк, – продолжал Гарольд, – они стали смотреть так, будто я им чем-то угрожаю. Меня схватили под руки и притащили сюда. По-моему, они хотят, чтобы мы пошли с ними в лагерь.

Внезапно мужчина у порога что-то резко произнес и жестом велел супругам выйти из хижины. Гарольд и Мэри-Роуз переглянулись, не решаясь надолго отводить взгляд от незваных посетителей, и, спотыкаясь, выбрались из своего убежища. Собственно, других вариантов и не было: бежать они не могли, объясниться тоже были не в состоянии; оставалось лишь подчиниться.

Гарольд шагал, борясь с нарастающим страхом, и старался поддерживать Мэри-Роуз, чтобы та не слишком натрудила больное колено.

– Все будет хорошо… – шепнул он, когда они отошли от хижины.

Но Мэри-Роуз расслышала легкую дрожь в голосе мужа; она попыталась поймать его взгляд, но он торопливо отвел глаза.

С каждым шагом Гарольд все больше нервничал; его внутреннее напряжение нарастало. Никогда прежде его до такой степени не угнетала невозможность найти контакт с людьми. Долгое время они с женой провели один на один, а сейчас, когда наконец нашли человеческое общество, Гарольд еще острее ощущал свою обособленность и изоляцию. Внезапно ему пришло на ум, что подобная отчужденность очень напоминает их жизнь на утесе. Они всегда говорили себе, что оставили квартиру в Сан-Ремо, чтобы убежать от горьких воспоминаний, а корабль разобрали, чтобы сократить расходы на строительство; но в глубине души Грейпсы понимали, что дело не только в этом. Правда состояла в том, что они сознательно приняли решение остаться на этом крохотном ненавистном островке. Жить рядом с городком – но при этом достаточно далеко, чтобы не слышать сплетен его обитателей; видеть бескрайний горизонт, некогда столь вожделенный, – но пустить корни в твердом камне, якорем удерживающем их на месте… Гарольд знал, что это одиночество они навязали себе сами, и теперь спрашивал себя: помогло ли им избавиться от горя то, что они отгородились от укоряющих взглядов? Или же, напротив, они еще больше замкнулись в своей боли?

– Как ты думаешь, что им от нас нужно? – проговорила Мэри-Роуз, крепко сжимая зубы, чтобы они не стучали, и кивая на сопровождающих их мужчин.

Голос жены вывел Гарольда из глубокой задумчивости; он только сейчас заметил, что они передвигаются по поселению, зигзагами огибая постройки. Краешком глаза посмотрев на жену, он пожал плечами, продолжая пристально разглядывать каждый чум и надеясь заметить хоть какой-то признак жизни.

Люди, еще недавно высыпавшие на улицу, исчезли, и Гарольду представилось, что они безмолвно сидят в своих хижинах в ожидании какого-то знака.

Трое конвоиров вместе со своими пленниками свернули к одной из больших хижин. Супруги Грейпс обратили внимание, что над ее высокой крышей поднимается густая струя дыма, змейкой уходя в нахмурившееся небо. На их непокрытые головы начали падать первые хлопья снега.

Тот, кого супруги уже знали, остановился перед шатром, а двое других отступили назад. Из обтянутой шкурами стены выступала ручка, при помощи которой сдвигался полог, а за пологом обнаружился темный зев входа. Человек мотнул головой, приказывая Грейпсам заходить. Мэри-Роуз растерянно и боязливо посмотрела на мужа. Гарольд слегка сжал ее руку, стараясь передать спокойную уверенность, хотя сам отнюдь ее не испытывал. Все было непонятно: ни куда их ведут, ни что их ожидает по ту сторону меховых стен. Гарольд собрал всю волю в кулак, обернулся к конвоиру и с вызовом посмотрел на него точно таким же ледяным, суровым взглядом, с каким тот наблюдал за супругами. Мужчина не отреагировал. Тогда Гарольд заглянул вглубь зияющего темного отверстия, секунду помедлил и потом перешагнул через порог.

Мэри-Роуз проскользнула за ним, а их провожатый, войдя последним, задвинул за собой полог; пропускавшая свет щель закрылась. Несколько мгновений перед их глазами стояла непроницаемая тьма. Внезапно посреди воцарившегося безмолвия их проводник что-то резко произнес, Мэри-Роуз вцепилась в руку мужа, и они пошли на голос, терявшийся в глубине жилища.

По мере их продвижения густой кислый запах все сильнее въедался в ноздри, какие-то тряпки – а может, чья-то одежда – задевали их лица. Подозрительно мягкий пол был совершенно непонятно из чего сделан.

Путь им преграждали полотнища из ткани и шкур – они разгораживали помещение на маленькие закутки. Постепенно из темноты проступил слабый красноватый свет. Жилище казалось пустым, не видно было ни мебели, ни утвари.

В конце концов проводник остановился перед плотным занавесом из грубо выделанного меха. В полумраке мужчина казался тенью без лица, зловеще выхваченной багровыми отсветами пламени, которые проникали через щели между шкурами. Гарольд и Мэри-Роуз ждали, крепко прижавшись друг к другу и тяжело дыша.

Провожатый на секунду заколебался, затем одним движением открыл вход в жилище и затерялся в его глубине. Мэри-Роуз инстинктивно попятилась, а у Гарольда мелькнула мысль воспользоваться тем, что они остались одни, и попробовать сбежать. Хотя было ясно, что, даже если они и сумеют выбраться отсюда, шансов ускользнуть из лагеря у них практически нет – их непременно поймают. Они глубоко вздохнули, переглянулись, немного задержав взгляд в мерцающих алых отсветах, и ступили за занавес.

На какой-то миг они ослепли, но мало-помалу стали различать