Заповедник - Патрик Лестевка

- Мы используем только десять процентов нашего мозга, - сказала мне медик с детским лицом. - Эйнштейн использовал одиннадцать, и он был гением.

Я сказал:

- Заткнись, мужик.

Меня отправили в санаторий для ветеранов в Колдвотере, штат Мичиган. Я не был таким же дерьмом, как те, кого они там держали взаперти по Pазделу 8[37], но врач посчитал, что мне будет трудно адаптироваться к моей "измененной физической парадигме".

Там я встретил ветерана по имени Юджин. Юджин был майором 7-го разведбата, провел тридцать три месяца в Дананге. Чтобы держать свое дерьмо в порядке, в разведбате нужен определенный тип людей. Юджин был не таким. В тридцать один год его волосы были белыми, как подснежники, белыми, как арктическая тундра. Он патрулировал свою комнату с бутылкой-пульверизатором "Миссис Баттерворт"[38], заполняя каждую щель сиропом, чтобы остановить ядовитый газ, который, как он думал, закачивали Гуки. Он признался, что, когда он справлял нужду, голоса мертвых Гуков говорили с ним через его задницу - голоса дерьма, приказывая ему делать ужасные вещи. Звучит смешно, но это не так, не совсем так. Бедняга надевал наушники в туалет.

Юджин покончил с собой. Многие ветераны тогда так делали; тела покидали санаторий с регулярностью мешков для белья. Чуть не отрезал себе голову консервным ножом. Разорвал яремную вену, истек кровью на холодном кафеле своей комнаты. Тупой гребаный консервный нож. Вьетнам дал нам хотя бы это: способность совершать немыслимое...

Двадцать лет спустя я сижу в номере 217 мотеля "Счастливые Семерки" в Лас-Вегасе, штат Невада. Название не совсем верное: любой, у кого есть хоть капля удачи, не был бы вынужден плюхнуться в эту дыру. За моим окном проносятся вагоны, неудачники из Города Грехов прыгают в товарные вагоны в Калифорнию, надеясь, что удача повернется к ним лицом со сменой обстановки. Мне жаль их неуместный оптимизм.

Звонит телефон.

Комната - обувная коробка - сигаретные ожоги на ковре, плесень в туалете, матрас пахнет таракановым порошком и затхлой мочой. Снаружи - настоящий район трущоб, человеческие останки волочатся вокруг, последнее пристанище перед смертью.

Звонит-звонит-звонит чертов телефон.

- Что?!

- Это Лен. Собираюсь играть. Ты в деле?

Знакомая молния предвкушения зигзагом пробежала по моему позвоночнику.

- Где?

- В Вудлоне.

- Что? В долбаном склепе?

- Проблема?

- Это жутко. ​​Играть в карты на кладбище - кто этим занимается?

- Там работает Арчи Мангуст, подметает, полирует гробы, крадет золотые пломбы изо рта у трупов - черт, я не знаю. Хорошее место, как и любое другое. Настоящая атмосфера.

Залитый солнцем голос Лена коверкает слово: ат-мас-фэра.

- Каковы ставки?

- Столько, сколько у тебя есть.

- У меня туго.

- У тебя всегда туго. Постоянная жопа.

- Слушай, у меня туго и у меня неоплаченные долги по всему городу...

- Наплачь мне чертову реку. Слушай, Покерфейс: ты в деле или мне вычеркнуть тебя из своего списка?

- Не называй меня так.

- Что?

- Покерфейс. Не надо.

- Ты прав, я не должен. Ты не заслуживаешь этого имени. Почему бы тебе не повесить трубку, не пройти пятьдесят ярдов до железной дороги, не сесть в следующий вагон? Потому что ты облажался, приятель. Потерял фокус.

Я говорю себе, что не позволю ему добраться до меня, но Лен - непревзойденный психолог-акупунктурист, всегда знающий, куда втыкать иглы.

- Тебе следует уехать из города, Покерфейс. Тебя поймали.

Ублюдок колет иглой.

- Оставь след в истории, пока у тебя еще осталась хоть капля достоинства.

Ублюдок.

- Ты настолько зарос, что даже не видишь, за каким холмом ты находишься.

Этот парень - такой гребаный ублюдок.

Наконец я говорю:

- Во сколько?

- Через час.

- Увидимся, если увидимся.

Мы оба знаем, что я буду там.

Зеркало в ванной заляпано ярко-розовым лаком для ногтей. Я использую опасную бритву, чтобы сбрить волосы, щетиной торчащие из выемки на моем черепе. Однажды, в приступе слепой депрессии, я купил софтбольный мяч, чтобы проверить, влезет ли он в выемку. Влез. Мой черепной протез лежит на сиденье унитаза. Он сделан из неаллергенного баллистического силикона (Sim-Skin), отлитого по контурам моего лица. Стеклянный глаз смотрит из-под молочных складок резины. Пятичасовая операция прикрутила зажимы к моему черепу, которые зафиксировали протез на месте. Я расчесываю волосы вперед, черные пряди спускаются к кончику носа, я изо всех сил стараюсь сойти за человека.

У меня в заднем кармане моих "Рэнглерз" тысяча долларов. Последняя ставка на пропитание. Я знаю, что мне делать: дойти до автобусной остановки и сесть на "Грейхаунд", чтобы куда-нибудь - куда угодно - проехать как можно больше миль между мной и Парадайс Вэлли. Но я не буду. Азартные игры - это болезнь, такая же, как малярия, полиомиелит или рак, только симптомы проявляются в вашем сознании, а не в вашем теле. Я засовываю свое единственное настоящее имущество - никелированный "Кобрэй M-11"[39] - за пояс, прежде чем отправиться в путь.

Я сажусь в автобус на углу Фиби-Драйв и Арвиль-Стрит, направляясь в верхнюю часть города. Автобус петляет по извилистой тропинке вверх по Стрипу. Группа подростков танцует брейк-данс на углу Оукли и Бонита, высокие кеды "Конверс" выбивают татуировку на сплющенной картонной коробке под антивьетнамский гимн Пола Хардкасла[40] "19", звучащий из магнитофона: И солдату было девятнадцать, девятнадцать; де-вя-де-вя-де-вя-девятнадцать, девятнадцать...

Стареющая танцовщица с огромными сиськами тусуется в "Тропикане". У вьетнамских женщин не бывает больших сисек. Диета и расовые наклонности, я полагаю. Никогда не видел ничего больше символических шишек, и я вспоминаю время...

...три месяца в стране, и подразделение в двухдневном отпуске. Мы провели ночь в деревне недалеко от Куин Xона, в соломенной хижине, где торговали людьми с Меконга и опытными шлюхами. Женщины были отвратительны, лица как сгнившие пчелиные гнезда, но пехотинец из 17-го разведбатальона по имени Куиллен был достаточно возбужден, чтобы проделать дырку в стволе дерева.

Он вывел одну из них на задний двор и трахнул ее в куче сохнущего бамбука. Куиллен был таким коротышкой, что мог бы спрыгнуть с десятицентовика, да еще и по Pазделу 8 в придачу: когда он кончил, он сжал зубами сосок шлюхи и откусил его. Она кричала и вырывалась, но Куиллен прижал ее к земле и плюнул соском ей в лицо.

- Ебаные сучки! - закричал он. - Мы здесь, чтобы спасти вас