Попробуй уснуть - Влад Райбер

вылетел из квартиры, побежал к себе домой, даже не заперев дверь.

Та марионетка… Это была моя давно умершая мать. Точнее что-то похожее на неё. Всё, что произошло, в точности повторяло одно из моих худших детских воспоминаний.

Мне было семь лет, я учился в первом классе. Трудно было справляться с домашним заданием, и я то и дело подзывал мать, чтобы она мне помогла. Её это раздражало.

Она ворвалась ко мне в комнату красная от гнева, со всей силы швырнула ботинком мне в лицо и прокричала, что ненавидит меня. «Мам-мам, мам-мам! Никакого покоя от тебя нет!», – крикнула она.

Я снова пережил это. Мне было страшно, я думал, что у меня развивается шизофрения на фоне давящего одиночества.

***

«Авось за неделю цветы не завянут», – думал я, решив, что больше туда не пойду. Но мне хотелось! Не знаю почему. Странное непреодолимое желание – вернуться в ту квартиру. Кукла. Я как будто должен был её проведать. У меня было чувство, что там меня кто-то ждёт.

В выходные я не выдержал и пошёл. Сам не знаю зачем. Поливать цветы? Смешно…

Я отдёрнул шторы в каждой комнате, пустил солнечный свет. Потом я сел на диван и уставился на куклу с перечёркнутым лицом. Смотрел не отрываясь. Ничего не происходило. Я смотрел и смотрел в эти глаза, не мог остановиться. Мне казалось, что это никогда не кончится. Гипнотический взгляд. Мне пришлось сделать усилие, чтобы подняться с дивана. Я подумал, что будет хорошей идеей повернуть куклу лицом к стене. Пусть она перестанет меня гипнотизировать!

Но как только я приблизился к ней и потянул руку меня окликнул голос из коридора.

– Тима, что за сцену ты тут устроил? – это был голос Веры, только искажённый, я даже не сразу распознал эти неживые, механические нотки.

В комнату… не вошла, а въехала фигура девушки. Голова её была опущена, руки безвольно свисали вдоль тела. Её губы не шевелились, когда она говорила.

– Тима, я спрашиваю, что за сцену ты тут устроил? – повторила она ещё раз.

Я так и стоял, замерев с вытянутой рукой, не успев дотянуться до куклы.

– Ты сейчас делаешь мне предложение? – спрашивал механический голос.

– Вера, – только и сумел произнести я.

– Нет, Тима! – голова марионетки вертелась и дёргалась. – Нет! Я не выйду за тебя! Ты в своём уме?.. Пожалуйста, не стой так. Ты этого в кино насмотрелся? Встань сейчас же! Ты думаешь, я передумаю и оставлю ребёнка? Нет! Я этого не сделаю!

– Вера, ты уже давно… – мои губы сами шептали что-то невпопад.

– Ты чего мне сейчас предлагаешь? – голос существа становился всё более искажённым и неестественным. – Жениться? Родить? А потом что? Бомж-клуб? Будем по съёмным квартирам с ребёнком мотаться? На копейки жить? Я так не хочу! Иди ты к чёрту со своим кольцом, Тима! Иди к чёрту!

Марионетка рассмеялась. Голос Веры настолько исказился, что смех звучал, как вопли, как скрежет. Мне хотелось зажать уши, чтобы его не слышать.

Существо резко развернулось и двинулось обратно в коридор. Снова повисла тишина. Я стоял в пустой гостиной. Теперь мне было ясно: эта кукла не любит, когда её трогают. Она показывает мне худшие дни в моей жизни.

Такие фокусы выкидывала эта кукла с дочерью Анатолия? Теперь я понимал, почему девочка была нервной.

***

Вера. Мы не виделись с ней больше пяти лет. Как только она вернулась из клиники, сразу сказала, что больше нас ничего не связывает и нам больше не нужно быть вместе. Я сейчас вообще о ней ничего не знаю. Где она, с кем. Вроде уехала из города.

Мне было плохо от галлюцинаций, которые насылала на меня кукла, но в тоже время я чувствовал нездоровую потребность снова прикоснуться к прошлому. Увидеть подобия людей, которых давно нет в моей жизни.

В моей жизни уже давно никого нет…

Всякий раз рядом с дверью квартиры соседа меня так и тянуло, так и влекло туда!

Странно! Шла уже третья неделя, а сосед и его семья до сих пор не вернулись. Я не взял его номер, чтобы позвонить или написать. Куда они запропастились?

Но где-то в глубине души, мне хотелось, чтобы они оставались там как можно дольше. Тогда я смогу ходить в эту квартиру, сидеть напротив полки, часами пялиться на куклу с перечёркнутым лицом. А иногда нарочно пытаться к ней прикоснуться, чтобы она показала мне что-нибудь ужасное.

Что будет сегодня? Дед схватит меня за грудки и проорёт, что сейчас меня изуродует? Или меня снова изобьёт мать? Я не скучал по этим воспоминаниям, но почему-то хотел это видеть. Зачем? Я сам не мог ответить себе на этот вопрос.

***

Я уже вышел из квартиры соседа и запирал дверь, а у меня за спиной появился этот старик из квартиры напротив.

– Ты чего там делал? – спросил он бестактно.

– Анатолий попросил поливать цветы, пока он отдыхает на море, – ответил я, хотя сам в это не верил. Сколько времени уже прошло? Месяц? Больше? Я потерял счёт времени. И мне было всё равно.

– Анатолий на море отдыхает? – недоверчиво спросил старик.

– Да, на юг с семьёй поехал, – я старался говорить непринуждённо.

– С семьёй? С женой, с дочкой поехал, наверное? – старик говорил издевательским тоном.

– Да, да, с ними, – я начинал раздражаться.

– Слушай, парень, нет у него никакой жены. И дочки нет уже лет десять, – наконец пояснил сосед. – Анатолий живёт один. И с головой у него не в порядке. Понимаешь?

– Что вы несёте такое? – я всерьёз удивился.

– Умерли они давно! – говорил сосед. – Жена его дочь свою пятилетнюю на руки взяла и с четвёртого этажа с ней из окна вышла. Такая была трагедия. Ты про это не слышал? Анатолий тогда и сбрендил от горя. Стал всем вокруг говорить, что всё это из-за куклы. У него дочка кукол портила: головы им резала, на лицах рисовала, из окна выкидывала. Хулиганила так. Анатолий тогда ей купил на блошином рынке куклу с фарфоровым лицом, думал, дочка не посмеет её испортить. Но она и той кукле разрисовала лицо. А потом это несчастье случилось… И Толя эти два события связал. Говорил, что кукла оказалась проклятая, не вынесла оскорбления – свела с ума жену и заставила всё это сделать. Всем соседям это рассказывал! И мне тоже…

– Вы сейчас серьёзно? – я его слушал и не мог поверить.

– Я бы такими вещами шутить не стал, – продолжил старик. – Толя потом совсем с катушек съехал.