Мальстрем монстров: антология Хэллоуина - Н. Д. Айверсон

равнодушно глянул на него. От причитаний будет только хуже.

— Ну да, именно такой случай. Ребёнок выжил и с ним всё в порядке. А вот трое типов, которые его похитили… им выжить не удалось. Это я обнаружил их дом и вошёл туда. Они попытались скрутить и меня. Во всяком случае, двое из них. Передумать они не успели.

Джим склонил голову, пряча заблестевшие глаза. У него трое внуков и в чём-то он похож на меня. Детей трогать нельзя.

— Говоришь, двое попытались тебя скрутить. Рад слышать, что они получили по заслугам. А что случилось с третьим?

Затем он чуть ли не удивился, с улыбкой кивнув мне на грудь.

— Твой новый талисман?

Я похлопал по нагрудному карману. Оттуда до сих пор высовывался маленький плюшевый мишка. Я постарался выдавить ответную улыбку, но она больше смахивала на гримасу.

— Точно, Джим, можно сказать, талисман. Считай, друзья подарили. Его зовут Добрик.

Не позволив Джиму вставить хоть слово, я продолжал. Нужно было отвлечь его мысли от всякой мерзости.

— Последнего из тех типов обнаружили в подвале, всего изрезанного. По официальной версии все трое перессорились и убили того, последнего. Но всё произошло не так. Предполагалось, что, когда появился я, он развлекался в подвале с ребёнком. Его покромсал кто-то другой.

Джим только кивнул, пропустив мимо ушей моё замечание про «кого-то другого».

— Да уж, прямо не знаю, куда теперь катится мир. Кажется, будто все ублюдки переселились в наш город. Они словно считают, что могут заявиться сюда и творить, что захотят. Билл, все они — монстры. Тебе не стоит этого забывать. Ты не виноват. Они такие и есть.

Я перевёл взгляд на стакан передо мной, а затем поднял его и опорожнил одним глотком. Затем поставил опустевшую посудину вверх дном на салфетку.

— Спасибо, Джим. Наверное, это покажут сегодня вечером. Мне посоветовали завязывать квасить. Вернусь домой на машине, пока ещё могу.

Я шлёпнул на стойку несколько купюр, а потом, уже уходя, махнул рукой Джиму и посетителям. Большинство помахало в ответ. Они узнали меня. Кое-кто смотрел на меня с болью.

Меня считали героем. Но я скорее ощущал себя монстром.

Добравшись домой, я вошёл в небольшое бунгало послевоенной постройки через переднюю дверь и щёлкнул выключателем. Свет был бледным и не очень-то рассеивал сумрак в гостиной.

Я скинул ботинки — меня хорошо воспитали — и направился на кухню, где выпил стакан воды. На подоконнике стояла сорокаунциевая[5] бутылка дешёвого виски. Я поразмыслил, а потом прошёл мимо. Лучше урезать дозу. Я не смогу помогать детям, если допьюсь до смерти.

Мои информаторы расскажут, что происходит в городе. Я поёжился — нужно отрастить кожу потолще. Хотя и понимал, что всё равно не получится.

Я миновал крошечную столовую с маленьким столиком. Пожал плечами при виде сидящего за столом плюшевого мишки.

В спальне я разложил одежду на завтра. На кровати сидели ещё две мягкие игрушки и таращили на меня блестящие глазёнки.

Я отправился на кухню, достал из холодильника бутылку с водой, а потом перешёл в гостиную и уселся в своём любимом кресле. Для этого пришлось пересадить на диван плюшевого мишку; на мордочке у него был шрам и казалось, будто он ухмыляется.

Я сел, откинулся в кресле и постарался расслабиться. Не то, чтобы мне требовалось долго засыпать. Просто сны вызывали у меня ужас. Я погладил Добрика в нагрудном кармане.

Постепенно веки сомкнулись и я уплыл.

Я открыл глаза. Над головой сияло солнце и на поляне стоял приятный запах. Из-за спины раздался голос.

— Привет, Билл, хорошо, что ты наконец-то примкнул к нам.

Я обернулся и увидел их, выстроившихся в ряд. Тайных монстров, в чьё существование никто не поверит.

Здесь плюшевые зверюшки были куда больше величиной, чем у меня дома. Их было шестеро. Нет, семеро. Из-за спин остальных выбрался Добрик, подбежал ко мне и облапил за ногу, обняв от всей души.

Главный мишка щеголял шрамом на мордочке и ухмылкой. Он… Добрик… раскрыл пасть и заговорил снова.

Я уже не считал, что свихнулся.

— Привет, Билл. Я не знаю, почему ты видишь нас. Только обнимашки — маленькие любящие дети — действительно могут нас видеть. Но ты тоже это можешь. Наверное, потому, что ты невинен или, скорее всего, потому, что относишься к детям так же хорошо, как хранители, да и поступаешь так же. Я рассказывал тебе ещё при первой встрече. Ты не сошёл с ума.

Он раскинул лапки в обе стороны, где тихо и мирно стояли прочие зверюшки.

— Уже целую вечность мы оберегаем детей. Защищаем их от подкроватных ужасов. Но иногда мы не справляемся или нас обходят. Такие дети вырастают и становятся ночными кошмарами в человеческом облике. Вот с чем ты сейчас имеешь дело. Что-то в городе, в его пределах, призывает их. Вот почему они идут этим путём и ты всё чаще их встречаешь. Правила тут простые. Люди не могут нас видеть, а нам не следует воздействовать на мир взрослых

Шрам рубанул воздух лапкой.

— Да пошли бы они! Моего малыша похитили, у меня и его любящей семьи. Я мог бы переломить ситуацию! Но эти правила…

Он опустил голову и потёр лапки. Затем взглянул на меня. Для мягкой игрушки мордочка у него была очень выразительная.

— Поэтому, Билл, я и несколько других, сейчас идём против правил. Все прочие хранители станут говорить с нами украдкой, чтобы было незаметно. Теперь ты получишь обширную сеть осведомителей, которая выдаст всю инфу о том, что происходит в городе. А временами, когда мы потребуемся тебе, чтобы не проиграть… временами могу вмешиваться и я. Как с тем типом в подвале.

— Того типа ты порубил на куски! — взорвался я.

Но тут из меня словно выпустили воздух; с тем маленьким мальчиком вот-вот сотворили бы всякие гнусности, а я не мог подоспеть вовремя.

Шрам пожал плечами.

— Дай мне автомат Калашникова с кучей патронов и я управлюсь сам. Мы сразу же решили, что необходимо с тобой встретиться. И вот мы тут как тут. А теперь давай, спасай детей.

Щёлкнуло и меня выкинуло из сна. Чувствовал я себя одеревеневшим и раздражённым. Под боком ощущалась какая-то выпуклость. Я вытянул оттуда Шрама, который упирался мне в бок. В раннем утреннем свете виднелась его ухмылка.

До меня долетел запах свежего кофе и тостов.

А ведь кофеварку я не включал.

Я поёжился, поднимаясь и готовясь встретить этот день лицом к лицу.

Том — отец, муж, резервист,