Райдо Витич - Чудес не бывает

— Кому-нибудь вы говорили о том, что произошло?

— Я исповедовался священнику своего друга, что приютил меня и выхаживал. Смерть была слишком близка, и тяжкий грех лежащий на моей душе требовал очищения.

Все посмотрели на Даган — тот был спокоен и недвижим.

— Что скажите в свое оправдание милорд Даган?

— Говорят, когда есть в чем оправдываться, а мне не в чем, государь. Куртунуа открыл всем суть своих злодеяний, порочного низкого характера. Трус и подлец коим он выказал себя только что, естественным образом желает переложить тяжесть своих грехов на чужие плечи. Отчего б не мои, учитывая, что у нас была ссора. Если вы хотите, чтоб я отвечал за его преступление — воля ваша, ваше величество. Но не просите меня проявлять столь же вопиющую низость как Куртунуа, оправдываясь в том, в чем я невиновен.

— Значит вы утверждаете, что не имеете отношения к тому, что произошло в замке Де Ли?

— Посудите сами, мессир Мэло, то, что сотворили люди Куртунуа — ужасающее преступление, для совершения которого нужен веский повод. Я же имел честь быть знаком с Гелигрантом Де Ли вскользь. Мы виделись лишь раз, и меж нами не было несогласия…. Хотя, — герцог задумался, потирая подбородок, и качнул головой. — Нет, это невозможно.

— Поясните милорд Даган.

— Да нет же, говорю вам.

— Я требую, чтобы вы отвечали!

— Мне всего лишь пришла в голову мысль. Видите ли, учитывая произошедшее, нужно искать человека, что был одинаково зол на меня, на Де Ли и на… графа Куртунуа.

— И что это за человек?

— Мне стыдно признаться, государь, но… мне пришло в голову, что это мог быть мой внебрачный сын Оррик. Он был безумен от страсти к дочери Гелигранта, и когда я разговаривал Де Ли, тот неоднозначно дал понять, что выбрал жениха своей дочери — Куртунуа. Я не преминул сообщить безумцу, насколько тщетны его надежды и был естественно жесток с ним. Но разве вы, государь, не поступили бы иначе?..

— Вы считаете, что ваш сын, Оррик Даган, мог устроить нападение на семейство Де Ли?

— Мне стыдно как отцу за воспитание столь недостойного чада, но по закону чести я вынужден признать — да, Оррик мог свершить преступление. Он был наемником, семь лет боев в чужих землях извратили и без того вздорный характер. Намек же на пренебрежение к нему, как к незаконнорожденному — уже воспринялся как несмываемое оскорбление. Оррик и раньше был упрямым и мстительным, поэтому я держал своих наследников подальше от него. Здесь же сошлись его обиды, неудовлетворенная страсть и непомерные амбиции… Да, он был способен на подобное преступление.

— Стало быть, вы свидетельствуете против сына?

— У меня нет выхода, государь, ибо злодеяние что он совершил требует справедливого возмездия.

— Граф Куртунуа, возможно ли такое?

— Не знаю, государь, — неуверенно повел плечами мужчина. — Я знавал Орри Даган, хоть и не близко, и он казался мне человеком чести, воином смелым и благородным, несмотря на его происхождение. Но семя Даган… Кто знает, государь?

— Как же страсть, которую он якобы питал к наследнице Де Ли? Возможно ли совершить преступление по отношению к даме, что является предметом его притязаний?

— Государь! — влез Даган. — Я хочу заметить, что Оррик был весьма раздражен пренебрежением со стороны означенной девицы, и как истинный ревнивец, понимая невозможность брака с ней, мог решиться на злодейство. Сдается мне, не только страсть сыграла дурную роль в этом деле, но и порочные наклонности Оррика. Он всегда был непомерно жаден и не побрезговал силой вырвать у моего умирающего отца дарственную на замок Верфул. Видно и в том случае он желал не только руки миледи Де Ли, но и ее богатое приданное.

— А если ему не дают ни того, ни другого, то пусть не достанется никому?

Даган склонил голову, выказывая раскаяние и смущение:

— Мой позор, ваше величество, велите за то меня и казнить. Я воспитал дурного сына.

Гай прикрыл глаза, испытывающе глядя на герцога. Он ждал, что у того хоть ресница дрогнет — ведь сына отдает палачу, не гусенка. Нет, тщетно ожидать признаний, сожалений и мук совести от закоренелого злодея.

Минута другая тишины в зале и ее разорвал приказ короля:

— Позовите обвинителя и закончим дело Де Ли. Мне все ясно. А пока, чтоб герцог Даган не скучал, огласите ему список предъявленных обвинений и результаты осмотра подвалов его замка…

Глава 23

Орри осторожно уложил девушку на лапник, приготовленный Гартом и укрыл плащом. Раненная рука совсем онемела и еле слушалась, но он того не замечал.

— Найди лекаря Гарт, — попросил глухо. Фогин хмуро посмотрел на бледное, с бисеринками пота на лбу лицо девушки, потом в измученные больные от переживания глаза друга и лишь вздохнул:

— Я постараюсь, — и, буркнув Галиган. — Присмотри.

Вновь оседлал лошадь и двинул в чащу.

Лексинант проводил его бодрой улыбкой и, застонав, осел у сосны, зажав рану в боку.

— Плохо? — забеспокоился Галиган, потянувшись за вином.

— Нет, — стиснул тот зубы. — Дай фляжку Орри, пусть жену напоит. Может в себя придет.

Галиган так и сделал.

Как только влага коснулась губ Исвильды, она открыла глаза. Взгляд еще не нашел мужа и девушка с беспокойством зашептала призывая его:

— Орри…

Мужчина тут же сунул фляжку обратно Галиган и приподнял жену, бережно прижал к груди, склоняясь над ней:

— Я здесь, — заверил, нежно оттирая испарину с ее лица. — Все хорошо, я рядом.

— Орри, — прошептала, успокаиваясь.

— Я здесь, малыш, здесь, — коснулся поцелуем лба. И еле слышно застонал — горячий!

— Ты ранен? — услышав его стон, встревожилась девушка.

— Нет. Я в норме.

— Остальные?… Галиган?…

— Тоже.

— Я здесь, Исвильда. Со мной все хорошо, и с Гартом. Лексинант немного ранен, но и он в порядке, — поспешил заверить ее герцог.

Благодарю тебя, Господи, — порадовалась девушка и заплакала, не сдержав слез боли и отчаянья: отчего же она такая невезучая? Вроде живи и радуйся — Орри с ней и все плохое позади, а она возьми да угоди под стрелу.

— Что ты, милая?

— Больно, — призналась, скрывая главное: страх умереть. И так жалко было ей уходить сейчас, когда жизнь, казалось, налаживается, когда преодолев столько препятствий и трудностей нашла свое счастье и любовь.

Больно! — резануло по уху Орри. Конечно, больно, рана-то нешуточная. И как помочь? Черт! — скрипнул зубами в отчаянии.

— Мак, — бросил Лексинант.

— Точно, — вскочил Галиган. Хотел рвануть в лес на поиски, но взгляд упал на измученных товарищей, и герцог затоптался в нерешительности: как можно их оставить? Мало ли кто недобрый явиться, а они беззащитны: Лексинант серьезно ранен, а на руках у Орри умирающая жена и он скорее погибнет, чем ее выпустит.