Райдо Витич - Чудес не бывает

— Я здесь, — заверил, нежно оттирая испарину с ее лица. — Все хорошо, я рядом.

— Орри, — прошептала, успокаиваясь.

— Я здесь, малыш, здесь, — коснулся поцелуем лба. И еле слышно застонал — горячий!

— Ты ранен? — услышав его стон, встревожилась девушка.

— Нет. Я в норме.

— Остальные?… Галиган?…

— Тоже.

— Я здесь, Исвильда. Со мной все хорошо, и с Гартом. Лексинант немного ранен, но и он в порядке, — поспешил заверить ее герцог.

Благодарю тебя, Господи, — порадовалась девушка и заплакала, не сдержав слез боли и отчаянья: отчего же она такая невезучая? Вроде живи и радуйся — Орри с ней и все плохое позади, а она возьми да угоди под стрелу.

— Что ты, милая?

— Больно, — призналась, скрывая главное: страх умереть. И так жалко было ей уходить сейчас, когда жизнь, казалось, налаживается, когда преодолев столько препятствий и трудностей нашла свое счастье и любовь.

Больно! — резануло по уху Орри. Конечно, больно, рана-то нешуточная. И как помочь? Черт! — скрипнул зубами в отчаянии.

— Мак, — бросил Лексинант.

— Точно, — вскочил Галиган. Хотел рвануть в лес на поиски, но взгляд упал на измученных товарищей, и герцог затоптался в нерешительности: как можно их оставить? Мало ли кто недобрый явиться, а они беззащитны: Лексинант серьезно ранен, а на руках у Орри умирающая жена и он скорее погибнет, чем ее выпустит.

— Гарт наверняка принесет опийную настойку, — заверил, решив не уходить.

— Поищи, — процедил Оррик, приказывая. Для него муки Исвильды была невыносимей своих, значительнее любых опастностей.

— Нет, — отрезал Галиган. — Я вас не оставлю.

— Сходи в лес и поищи мак! — начал злиться Даган.

— Нет, я сказал, — парировал твердо герцог.

— Щенок! — процедил мужчина и мог бы — придушил.

— Злись сколько угодно, но я вас не оставлю. Глупо бегать по незнакомым местам в поисках мака. Другие могут оказаться ловчее и заглянуть сюда, — покосился на Мелинро, что, скрючившись в путах, лежал на хвое и с ненавистью поглядывал на мужчин.

— Он прав Орри, — бросил Лебрент. — Один из людей Боз все же ушел, и нет гарантии, что он не явиться хотя бы за дружком.

Даган сам это понимал, но что любая опасность, когда любимой плохо? И хоть разорвись — брось все да сходи сам, но Исвильду и на секунду из рук выпустить страшно.

— Потерпи, — попросил ее виновато.

— Да, я… да… не беспокойся, — вцепилась здоровой рукой ему в колет на груди, боясь, что Орри уйдет. Она готова век терпеть — только б он не бросил ее. — Я люблю тебя…

Господи, ну зачем она тебе?! — чуть не взвыл в небо мужчина: разве мало тебе ангелов?! Оставь хоть одного на этой земле!

— Обещай, что будешь беречь себя, — прошептала девушка.

— Буду, — заверил сипло, а по спине мурашки: прощается?

— Присмотри за Галиган…

Мужчина глянул на брата и вздохнул:

— Присмотрю.

— У вас все будет хорошо, и у нас, — склоняясь над ней, заверил Галиган. И светло улыбнулся. — Верь мне. Помнишь, ты сама говорила — главное вера. Ты же знаешь, я почти пророк и знаю что говорю — ты еще подаришь мужу сильных сыновей, порадуешь меня племянниками.

Девушка улыбнулась, представив сына Оррика: как было бы здорово родить ему мальчика.

— А девочку?

— И дочь. Обязательно. Много сыновей и дочерей. Ведь впереди целая жизнь, счастливая и светлая, — и посмотрел в глаза брата. Что ты городишь? — говорил его взгляд. — Любимые не умирают, — прошептал в ответ Галиган. И тон был настолько уверенным и спокойным, что Орри не стал спорить: пусть хоть один безумец будет счастлив в своем безумии.

И прижался лбом ко лбу Исвильды:

— Верь ему, он знает, что говорит.

— Я верю, потому что ты рядом… мне уже не страшно… совсем, совсем…

А взгляд уже туманился, но не от боли и отчаянья — от радости. На душе было светло и тихо, а тело стало легким, словно перышко.

— Поцелуй меня, — попросила еле слышно, и Орри накрыл ее губы, коснувшись их нежно, как лепесток, оторвавшийся от цветка.

Галиган улыбался, хитро щурясь — он и на минуту не сомневался — у брата и Исвильды все будет хорошо. Они созданы друг для друга и ни Бог, ни Дьявол, ни смерть, ни человек не смогут разъединить их.

Блажен, кто верует, — посмотрел на несчастных влюбленных Лебрент и вздохнул: жаль, что одной веры порой мало. Путь в поднебесную влюбленных тернист, обратный болезненен, а пребывание в ней недолговременно. Но говорят, любовь еще бродит по земле, не спеша покинуть ее вслед за Богом, и кто знает, может, именно этой паре повезло встретить ее?

Тогда Галиган прав — любимые не умирают.

Тогда они бессмерты, как сама любовь…

Потому что даже за грань мира ли, жизни, смерти, влюбленные уходят вдвоем.

— Вот увидишь, первым у них будет мальчик, — доверительно прошептал Галиган, присаживаясь рядом с Лексинантом. Тот недоуменно покосился на него и закашлялся, согнулся от боли, не в силах доходчиво высказать герцогу, что он думает на сей счет. А отдышавшись не стал напоминать ненормальному, что Исвильда в любой момент может скончаться, а Оррик рискует головой, как истинный самоубица — влюбленный, бредет на плаху.

— Ты не безумный — ты блаженный, — сказал тихо. Но Галиган не услышал — он смотрел в небо и думал о том, какая прекрасная жизнь ждет его впереди: друзья, что будут рядом — уж он о них позаботиться, брат и его прекрасная жена, и Даниэлла.

Она не отвернется от него, она все правильно поймет…

Мечты не встречали препятствий, устремляясь к небесам, их обители.

Путь домой всегда короткий и легкий…

Галиган оказался прав — Гарт принес настой мака для Исвильды. А еще сыр, хлеб и доброе вино. Но лекаря он так и не нашел.

Раздал провиант товарищам и затоптался рядом с Орриком, поглядывая на девушку, что после настойки лучше выглядеть не стала.

— Нужно двигаться. До королевской территории от силы пара часов пути, а там лекаря наверняка сыщут, — сказал Орри. Гарт с замкнутым лицом протянул ему ломоть хлеба и сыра, и, получив отказ, еще более помрачнел. Ясно, что у друга кусок в горло не лезет, но он ранен и нуждается в пище и отдыхе. Однако, начхав на раны, обнял жену, будто укрыл собой от смерти, и ни о чем кроме Исвильды не думает.

`Ох, Орри. Глупо лезть в пасть к черту. Пока докажешь что к козням и преступлениям Боз отношения не имеешь, тебя сотню раз и обезглавить и вздернуть успеют', - вздохнул Гарт. Конечно, он понимал, отчего друг рискует, но так же понимал, что его надежды помочь Исвильде тщетны. Девушку уже лихорадка маяла: волосы от пота слиплись, лицо снега белее, а в глазах туман. Того и гляди, представиться.