Райдо Витич - Чудес не бывает

— Оставь, Гарт. Я виновен.

— В чем? В том, что отцу о долге перед Лемзи проговорился? Вот уж вина! Тогда тебя и за то, что от меня ничего не скрывал, казнить надо!

— Ты, это ты, а Боз совсем другое. Я знал, на что он способен, да понятия не имел, что тот уже успел к Де Ли съездить да Исвильду себе в жены приметить.

— Ничего себе! — удивился Галиган и присвистнул. — Вот оно в чем дело! А я понять не мог, что это с отцом. Отец, — качнул головой уверенный, что обвиняют Боз не зря. Помнил он то время, когда Даган, словно помешанный, бредил какой-то красавицей. То мрачнел, то веселился, то вдруг выписал бардов и принялся сочинять баллады. "С ума на старости лет сошел", — сплетничали в замке. А потом все сошло на нет, и лицо Боз приобрело вечно мрачное выражение. Он стал зол и угрюм более, чем до приступа странной лихорадки, рычал на любую оплошность слуг, забил двух крестьян, повесил мельника…

Исвильда могла стать моей мачехой? — растерянно глянул на девушку герцог: невозможные дела.

И дошло остальное, медленно, но с ужасающей правдоподобностью.

Боз Даган, его отец, преступник каких мало, перемалывающий судьбы и жизни людей как мельник зерно. Король, который прознав о мерзкой натуре герцога, решил призвать его к ответу, а заодно тех, кого тот использовал. И теперь Галиган придется оправдываться в том, что он не совершал, отмываться от той грязи, в которой отец вывалял его. Даниэлла естественно откажет, свадьба не состоится. Оррик попадет в тюрьму по обвинению в сговоре с Боз, косвенном участии в нападении на семейство Де Ли. А единственно выжившая наследница этого славного рода вынуждена была скитаться, жить как простолюдинка, а сейчас умирает на руках мужа, которого считают замешенным в ее бедах.

У Галиган лицо стало серым, когда он понял что происходит и почему. И одно взять в толк не мог — чем он больше раздавлен: участью Исвильды, отца, брата, или собственной?

— Мы попали в жернова, — прошептал, с испугом и мольбой покосившись на брата: скажи, что это не так?

Взгляд Орри был больным и тоскливым, но не своя судьба волновала его и не будущее Галиган — Исвильда. Только о ней он думал, только о ней переживал. Все остальное казалось пустым и незначительным, не стоящим ни слов, ни внимания.

— Не стоит беспокоиться раньше времени, мессир, — попытался успокоить Галиган Лексинант.

— Я помолвлен с Даниэль!

— Естественно, именно поэтому ни единого подозрения ни у вас, ни у вашего отца не возникло. Но помолвку разорвать проще, чем получить развод.

— Уходили бы вы. Самое время, — протянул Гарт.

Галиган промолчал.

Он пытался решить, что делать, здраво оценив положение: он в опале, свадьба отменена, замок и земли Даган под арестом, Боз в тюрьме, потом на плахе. Его друг Исвильда при смерти, брат под угрозой ареста и казни. И все из-за Боз, из-за отца!

Спасать его? Нет, отец заслужил кары за все что натворил. И как бы кощунственно это не выглядело, даже пальцем шевелить ради Боз у Галиган не возникало желание.

Спасать себя? Кинуться в ноги королю, унизиться, оправдываясь в том, в чем не виноват, предать братство, в которое его приняли равным, и выторговать тем прощение и руку Даниэллы?

Чтоб потом всю жизнь стыдиться своего поступка и окунуть в позор милую Даниэль? Нет, этот путь не для него.

Если она настолько чиста, настолько умна и честна, как ему показалось, она поймет, что так поступить он не мог и простит его. А что прощение короля по сравнению с прощением любимой? А сохраненная честь и гордость, уважение друзей, оплатят ему сторицей любые потери.

Возможно глупость, но даже за Даниэль он не желал терять себя и обретенных товарищей. Их мнение, их отношение к нему было для герцога важнее всего остального.

Галиган гордо вскинул голову и с надменным прищуром бросил, как это делает Орри:

— Плевать!

— А вы и впрямь безумец, милорд, — с понимающей улыбкой глянув на мужчину, сказал Лексинант.

— Зачем мы вообще едем к королю, если ясно, ничего хорошего нас там не ждет? — качнул головой Гарт.

— Исвильда, — сказали хором Орри и Лексинант.

— Король поможет ей, защитит и обеспечит, — пояснил Галиган.

— А я думал за справедливостью, — буркнул Гарт.

— Вряд ли она еще живет на этой грешной земле, — с тоской протянул Оррик, вглядываясь в лицо любимой, которая по-прежнему ни вздохом, ни трепетом ресниц не выдавала свое присутствие здесь, с ним. Она словно уже ушла, забыв свое тело.

Но думать о том было невыносимо и Даган вслушивался в стук сердца, уже не зная ее ли бьется или его.

Глава 22

Суд был закрытым. В залу, где проходил процесс, ввели Боз и поставили перед главным судьей — королем. Тот сидел на троне и внимательно смотрел на герцога Даган. Он пытался понять, откуда в столь привлекательном внешне человеке столько подлости и низости. И не находил ответа.

Послушаем, что он скажет, — кивнул бальи.

Тот вышел из-за стола и подошел к подсудимому, протянул библию:

— Клянитесь говорить государю вашему, наместнику Божьему на земле, правду.

— Клянусь, — водрузил ладонь на книгу.

— Милорд Даган вы знаете, в чем вас обвиняют?

— Это мне не ведомо.

— Может быть, вы хотите в чем-нибудь признаться своему государю?

— Лишь в верности.

— Может быть, вы чувствуете какую-нибудь вину и желаете покаяться перед судьями, Господом и вашим государем?

— Мне не в чем каяться.

— Значит, вы не считаете себя в чем-либо виновным?

— Нет.

Взгляд Боз был суров и непреклонен, и Гай понял, что тот не признается даже перед ликом Создателя.

— Достаточно, — прервал бальи Мэло король. — Изложите суть дела герцогу Даган.

Мэло с почтением поклонился королю и спросил:

— Изволите ли вызвать главного обвинителя?

— Начните с вопросов по делу.

Гай не желал торопить события и открывать все факты Боз. Ему хотелось понять, до какой степени тот изворотлив, насколько коварен и до чего опустится, выторговывая собственную жизнь. Дело было ясным и, чтоб вынести вердикт, королю не нужно было слушать обвиняемого, но он хотел вершить правосудие по справедливости и он его свершит.

Мэло вновь поклонился королю и повернулся к герцогу:

— Итак, изволите ли вы отвечать своему господину?

— Да. Спрашивайте, — Боз понимал, обвинений против него немало, но сдаваться не собирался. Улик у короля по всякому нет, а любовь к гипотетической справедливости подвела в свое время ни одного правителя. Этот юнец не исключение. Решил поиграть в наместника Божьего — пожалуйста. Но не с Боз. Болтовню к делу не пришьешь.