Эти странные Рэдли - Мэтт Хейг

class="p1">– Да, в курсе. Да. Просто жуть.

Никола всегда нравилась Хелен. Их мнения о прочитанных книгах чаще всего совпадали, и только она согласилась с Хелен, что Анна Каренина не могла контролировать свои чувства к Вронскому, а госпожа Бовари вызывает сочувствие.

Что-то в ней всегда притягивало Хелен – ей казалось, что Никола тоже от чего-то отреклась, чтобы жить своей нынешней жизнью.

Иногда Хелен наблюдала за Николой – бледнокожей, с кривоватой улыбкой и печальными глазами – и находила столько общего с собой, что ей даже иногда казалось, будто у них одна и та же тайна. Может, Бакстеры – тоже вампиры-трезвенники?

Разумеется, напрямую Хелен ни за что бы не спросила. («Так что, Никола, тебе случалось вгрызаться в чье-то горло и высасывать всю кровь, пока не остановится сердце? Вкусные оладушки, кстати».) Она пока даже не познакомилась ни с детьми Николы, двумя девочками, которые учатся в школе-интернате в Йорке, ни с ее мужем-архитектором, у которого постоянно какие-то сверхважные госзаказы то в Ливерпуле, то в Лондоне, то еще где-то. Но долгое время в Хелен теплилась надежда, что однажды Никола вдруг сядет рядом и признается, что вот уже двадцать лет борется с зависимостью от крови и каждый день для нее – сущий ад.

Хелен отдавала себе отчет, что просто пытается утешиться подобными фантазиями. Если даже в городах вампиры составляли ничтожно малую часть населения, то вероятность, что один из них окажется здесь, в ее книжном клубе, была и вовсе призрачна. Но верить в подобное было приятно, и она держалась за свою веру, как за лотерейный билет.

Однако теперь, когда Никола явно не менее остальных шокирована пропажей парня, Хелен понимает, что осталась одна.

– Да, – доносится с футуристического дивана голос Элис Гаммер. – В новостях сегодня говорили. Ты видела?

– Нет, – отвечает Хелен.

– Сегодня утром. Во «Взгляде на север». Я за завтраком краем глаза смотрела.

– Да? – говорит Хелен.

За завтраком семейство Рэдли, как обычно, вполуха слушало радио, и там ни о чем таком не говорили.

Люси Брайант что-то добавляет, но поскольку рот у нее занят оладушком, Хелен не сразу разбирает, о чем речь. Кого-то задело? Какое-то дело?

– Не поняла.

Никола повторяет то, что сказала Люси, и на этот раз слова звучат отчетливее некуда:

– Нашли его тело.

И в этот момент Хелен захлестывает неуправляемая паника. Она накрывает ее резко и внезапно, со всех сторон сразу, лишая всякой надежды.

– Что?

Кто-то отвечает ей. Она даже не понимает, чей голос слышит – он просто вьется вокруг нее, как пустой пакет на ветру.

– Да. Его вроде бы вынесло морем или что-то такое. Возле Уитби.

– Нет, – выдыхает Хелен.

– Ты в порядке? – спрашивают как минимум две женщины.

– Все нормально. Я просто не завтракала.

Голоса продолжают кружиться и сплетаться, перекрывая друг друга, как блеяние овец, которые когда-то давно жили в этом огромном амбаре:

– Давай. Садись. Съешь оладушек.

– Воды?

– Ты бледная.

В этом гаме она старается осмыслить полученную информацию. Труп со следами зубов – и ДНК – ее дочери теперь в руках полиции. Как Питер допустил такую глупость? Много лет назад тела, которые он сбрасывал в море, ни разу не выплывали. Он уносил их достаточно далеко от берега, чтобы можно было не волноваться.

Он представила, как прямо сейчас идет вскрытие – при целой толпе судебно-медицинских экспертов и высших полицейских чинов. Даже Уилл не смог бы заговорить их кровь.

– Я в норме. Я в порядке. На меня иногда накатывает. Уже все хорошо, правда.

Она сидит на диване, уставившись на здоровенную пустую тарелку на стеклянном столике, как будто та зависла в открытом космосе.

И в этот момент она понимает, что ей необходим вкус крови Уилла. Он бы придал ей сил пережить следующие несколько минут. Но эта мысль загоняет ее в еще более страшную ловушку.

Эта ловушка – она сама.

И именно в ней смешались его и ее кровь.

Однако, не имея под рукой ничего, кроме сладких и липких крошек, весьма не похожих на кровь, ей удается взять себя в руки.

Она прикидывает, не уйти ли, сделав вид, что ей нехорошо. Но прежде чем она решается на это, ее уже успевают втянуть в обсуждение книги, которую она так и не успела дочитать.

Роман «Когда споет последний воробей» вошел в шорт-лист Букеровской премии прошлого года. Действие книги происходит в Китае середины XX века и представляет собой историю любви дочери фермера, обожающей птиц, и неграмотного работника, реализующего политику Мао по уничтожению популяции воробьев. Джессика Гатридж, у которой Хелен всегда покупает открытки ручной работы на Рождество и дни рождения, встретила автора на прошлогоднем фестивале в Хэй-он-Уай и сейчас рассказывает всем, каким невероятным оказалось мероприятие – «О, все прошло просто чудесно, и вы никогда не догадаетесь, кто сидел в нашем ряду», – а Хелен изо всех сил старается казаться нормальной.

– А ты что можешь сказать, Хелен? – спрашивают ее в какой-то момент. – Что ты думаешь о Ли Хоме?

Она изо всех сил старается сделать вид, что ей не все равно.

– Мне было жаль его.

Кто-то – точнее, Никола – подается вперед и кажется слегка озадаченной тем, что Хелен не разделяет ее мнения:

– Как, после всего, что он сделал?

– Я не… Я полагаю… – вся группа смотрит на нее, ожидая, что она как-то разовьет мысль. Изо всех сил она старается не думать о вскрытиях и арбалетах. – Извините, просто мне не показалось, что он…

Окончание фразы улетучивается из ее головы.

– Я… простите, мне нужно в туалет.

Она неловко встает, задевая голенью кофейный столик, но скрывая боль и все остальное, выходит из комнаты и направляется на первый этаж, где у Бакстеров находится туалет. В стеклянной стене душевой кабины мелькает ее похожее на призрак отражение; она стоит, дышит и старается подавить внутренний вопль: ТЕЛО! НОВОСТИ! ПОЛИЦИЯ! КЛАРА! УИЛЛ!

Она достает телефон и набирает рабочий номер Питера. Когда в ухе раздаются тихие гудки, она вдруг замечает на полке ровный ряд органических средств по уходу за кожей и волосами и представляет себе эти самые обнаженные тела, которые маскируют свои естественные запахи с помощью этих тюбиков. Она закрывает глаза, отгоняя мрачные и полные отчаяния кровавые фантазии.

Примерно после десятого гудка Питер берет трубку.

– Питер?

– Хелен, у меня пациент.

Она говорит шепотом, прикрыв рот рукой:

– Питер, тело нашли.

– Что?

– Нам конец. Они нашли его тело.

Молчание. Потом:

– Черт.

И дальше:

– Твою мать. Твою ж гребаную мать, – и через секунду: –