Мальчик, который никогда не плакал - Василий Сергеевич Завадский
Мальчик, который никогда не плакал читать книгу онлайн
Где-то среди бетонных многоэтажных саркофагов, помнящих красные флаги и первомайские парады, затерялся ничем не примечательный дом, утопающий в тенях тополей. В этом доме живёт мальчик. Возможно, вы даже его знаете. Быть может, вы сталкивались с ним на лестничной клетке, а может, видели его гоняющим палкой бездомных кошек.А может быть, Вы и есть тот самый мальчик, который никогда не плакал?Эта история о детской жестокости и о том, к чему приводит безразличие. Благородно даю подсказку: ни к чему хорошему.
– Дина? – мальчик, осторожно ступая по мосткам, уже с опаской окликнул питомца и повернул за угол.
Четыре чавкающих, звонких шлепка донеслись из тёмных недр. Максим знал, откуда именно. Там, в самом «сердце» подвала, затерявшийся в переплетении тупиковых коридоров, находился давно недействующий тепловой узел с насосной станцией. Ребята постарше рассказывали о том месте разные небылицы: о беглом зеке, скрывающемся там от милиции, о маньяке-детоубийце, который хранит в насосной свои страшные трофеи, о Матном гномике. На самом же деле Максим знал, что старшие пацаны попросту тягали туда девок. А все эти байки нужны были лишь для того, чтобы отбить у дворовой мелкоты всякое желание соваться в любовное гнёздышко взрослых.
С грохотом захлопнулась металлическая входная дверь. Веник подвёл. Макс, вздрогнув от неожиданности, соскользнул с мостков, по щиколотку вступив в зловонную воду. Засаленный кусок колбасы выпал из детской руки. Сердце пыталось выломать рёбра. Собравшись с духом, мальчик направился к тепловому узлу. Не возвращаться же на полпути! Уверяя себя, что ничего страшного в тёмных подвалах нет и быть не может, Макс осторожно приближался к приоткрытой двери в насосную. Несмотря на самоутешение, луч фонарика предательски дрожал, плясал на покрытых плесенью стенах.
Максим приоткрыл висевшую на одном завесе дверь. Блеклый свет фонарика с ещё большим неистовством заплясал на гнилых лужах, ржавых насосах, пробежался по покрытому паутиной потолку. Ребёнка забило в треморе. Издав сдавленный крик, Макс, в надежде не свалиться с мостков, схватился за рассохшуюся дверь. Та, слетев с последней хлипкой петли, рухнула внутрь теплового узла, с громким всплеском упала в чёрные лужи. Протухшая вода с ног до головы окатила Максима и того, кто стоял в дальнем углу насосной.
Там, у обвитых паутиной ржавых труб, в промокшей, со слипшимся мехом, шубе, стоял Женя. Держась одной рукой за водопроводный вентиль, он что-то яростно топтал в чёрной воде. В испачканной красным второй руке Женя держал консервный нож.
Услышав крик Макса, сопровождающийся грохотом упавшей двери, Женя обернулся. Тускнеющий свет фонарика выхватил из темноты отталкивающую фигуру: непроницаемое лицо перемазано кровью и грязью, тёмные волосы сосульками прилипли к высокому лбу, лишённые влаги глаза пристально смотрели на незваного гостя. И когда кратковременное оцепенение прошло и к Максу начала возвращаться ясность ума, он заметил, что именно так неистово топтал Женя. Сначала Максиму показалось, что это всего-навсего скрутка мокрых кабелей, затем воображение нарисовало размотанные плёнки диафильмов, на деле же это оказались вываленные наружу лиловые кишки Дины. Куча собачьего ливера влажно блестела в свете гаснущего фонарика. Садилась батарейка. Рядом, из-под тухлой воды, торчала, белея костью, сломанная лапа Дины. А у ног Жени, превратившееся в кровавую кашу из шкуры и костей, плавало то, что осталось от головы пса. Выпотрошенная консервным ножом туша животного чернела у заляпанных кровью, голубых резиновых сапожек Жени.
– Тебе хана, уродец! – крикнул Макс, пятясь назад, уже не боясь промочить ноги. – Я всё твоей мамке расскажу!
Максим постучал по гаснущему фонарику. Тот дважды подмигнул и предательски погас, оставив мальчика в кромешной тьме. В дальнем углу насосной, там, где лежал изуродованный труп Дины, послышались всплески. Резиновые сапоги Жени зашлёпали по лужам.
– Нет. Не расскажешь, – прозвучало из темноты.
***
Женя не плакал. Сидя на заднем сиденье милицейской машины, он немигающим взглядом наблюдал за тем, как его ревущую белугой мать тщетно пытаются скрутить двое тощих лейтенантиков. На помощь милиционерам спешил усатый одутловатый водитель скорой помощи. Тучная женщина в белом халате настырно совала под нос сидящей на бордюре маме Максима ампулу с нашатырём. Толпы зевак собрались у подъездов, но приближаться никто не решался. Некоторые наблюдали с балконов, нервно куря одну сигарету за другой. Ждали кульминации.
Вот, на оранжевых носилках, вынесли из подвала груду мяса, накрытую уже ставшей бордовой простынёй. Молодой медбрат, держась за перила, блевал прямо на выщербленную лестницу. Два милиционера опечатывали дверь в подвал. Один из них держал в руке перепачканный кровью пластиковый пакет, в котором одиноко алел консервный нож. Лейтенантики и водитель всё-таки совладали с тётки Людой. Грузную тушу Жениной матери теперь силой запихивали во второй милицейский ГАЗик.
А в пустых, лишённых влаги глазах Жени страшно мерцали красно-синие отблески проблесковых маячков. Взревели двигатели, завыла «скорая». Картеж покидал погрузившийся в ноябрьский сумрак двор. Из милицейской машины Женька, как в последний раз, вгляделся в Иркино окно. Свет в квартире горел, но не было слышно ни минорного легато, ни Иркиного смеха. Очевидно, его подружка сегодня не мучила фортепиано.
