Заповедник - Патрик Лестевка

Восемь человек погибли. Так быстро. Одно биение сердца. Мгновение.

Существо набросилось на перепуганного офицера.

Трипвайр, Стрелок и Прицел уставились на своего сержанта. Зиппо, Ответ и Слэш ждали сигнала.

Одди был на грани. Он вспомнил подготовку офицеров, пять основных вопросов, которые офицер должен задать себе, прежде чем вступить в бой. Но он знал, что это решение нельзя принять, следуя устоявшимся правилам. Это должна быть инстинктивная реакция. И его инстинкт сказал:

СДЕЛАЙ ЭТО. БЫСТРО И ЖЕСТКО.

СДЕЛАЙ ЭТО СЕЙЧАС.

Существо полоснуло по лицу и груди офицера Вьетконга, словно курица, царапающая землю в своем курятнике. Запах крови навис над деревней, как капюшон.

Мы должны убить его, - подумал Одди. - Убить его сейчас или умереть, пытаясь.

- Следуйте за мной, если хотите, - сказал Одди. - Никакого позора, если откажитесь.

Затем он вышел на поляну.

Каждый удар сердца гремел в груди Одди, как церковный колокол. Он был сверхчувствителен, двигался быстро, но бесшумно. Краем глаза он видел, как Зиппо и Слэш пробирались к месту встречи. Их глаза были широко раскрыты и полны ужаса. Но они пришли.

В любое время. В любом месте. Как угодно.

Я умру за тебя.

Одди передернул дробовик "Моссберг". Он подхватил отвратительную привычку смачивать дробь крысиным ядом и перепаковывать патроны. Это был грязный трюк, но он видел, как Чарли вытворяли кое-какие дурацкие штуки в течение своих трех командировок. Учитывая скорость существа, лучшее, на что он мог надеяться, это сделать два, может быть, три хороших выстрела.

Он почувствовал, как что-то просвистело мимо его правого уха, и через долю секунды кусок капюшона существа, похожего на кобру, испарился в облаке красного. Одди вытянул шею, чтобы увидеть, как Прицел перезаряжает свою снайперскую винтовку. Пуля пролетела мимо головы Одди в двух дюймах, может, меньше.

Существо издало пронзительный вопль. Под ним офицер СВА был разбросан лоскутами кожи, которые только опытный судебный патологоанатом мог бы идентифицировать как человеческие. Его челюсти щелкнули. Одди увидел крошечных белых червей, ползающих между его зубами.

Он поднял дробовик и разрядил дробь в эти зубы.

Зиппо резко бросился вперед. Существо лежало на спине, его морда была изуродована дробью. Зиппо подскочил на двадцать футов и нацелил сопло. Вжжуууух! Спиральная воронка огня разорвала ночь, чтобы поглотить бьющееся тело существа. Зиппо водил соплом из стороны в сторону, крича:

- Жри его! Йу-ху-у-у! Жри его и умри!

Существо находилось в объятьях пламени. Один из его глаз свисал, как полусдутый воздушный шар, мембрана увяла, как сгнившее яблоко. Его пасть и окружающая плоть были испещрены почерневшими отверстиями, в которые вонзилась обоюдоострая дробь, из отверстий сочились струйки зеленоватой жидкости. Огонь жил на его плечах и конечностях, закручивающиеся вихри и пылающие пылевые дьяволы выливались изо рта и поднимались со спины огненными крыльями.

И все же, если бы его оставшийся глаз можно было назвать отражением какой-либо эмоции, этой эмоцией было бы противоестественное веселье.

Это было так давно, юноша, - раздался далекий голос в голове Одди. - Так давно меня не испытывали.

Возможно, Слэш нырнул в центральную хижину из-за необходимости укрыться. Возможно, это было простое любопытство. Внутри пахло первобытным и враждебным: если бы можно было дышать кровью, Слэш чувствовал, что он сейчас это делает. Снаружи рявкнул дробовик сержанта, затем Зиппо что-то прокричал сквозь бурю своего огнемета. Земля под ногами Слэша была неровной и скользкой. Ощущение было такое, будто он стоит на куче мокрого латекса. Он зажег сигнальную ракету, осветив хижину резким оранжевым светом.

Освежеванные тела - десять, пятнадцать, больше - висели на бамбуковых шестах. Лишенные плоти, тела были тошнотворно тощими. На полу под ними их кожа лежала желтыми лужами. Это заполнило все его чувства: вонь вскрытых внутренностей, вид тел, ощущение их плоти под его ботинками, скрипящий звук, когда они вращались на медных проволочных удавках, воздух, соленый от крови. Большинство из них были детьми. Их недоразвитые пенисы были дряблыми красными шишками, ободранные влагалища - лепестками алых цветов, скользкими от росы. Слэш пошатнулся. Его лицо коснулось липкого мяса. Он не мог вспомнить ничего из своей жизни до этого момента: он родился в этом ужасе, вырос в нем, не знал ничего, кроме.

Он отцепил тело, молодую девушку, от гарроты...

Тссст! - прошептала винтовка Прицела. Флуп! - пылающий клин исчез из скальпа существа. Но оно не падало. Было ли оно чем-то, что можно было убить, используя обычные орудия войны: пули, огонь и черную ярость? Или требовалось что-то большее: вера, святая вода, жертвенная девственница? Прицел выкинул стреляную гильзу из казенной части винтовки, вставил новый патрон, выдохнул. Тссст!

Зиппо выбросил LPO-50 в пользу пары "Магнумов". Он держал по одному в каждой руке, стреляя из них по одному, правой рукой, левой рукой, правой, левой. Его глаза были огромными, и он думал: Сколько, блядь, еще?

- Пригнись, сержант!

Одди упал на землю, когда Стрелок открыл огонь из "Стоунера". Переключенный на полный автоматический огонь, пулемет зазвучал как отбойный молоток. Пули врезались в существо, прошивая его туловище и срывая куски расплавленной плоти с его боков. Одди впервые увидел, как на этих кошмарных чертах промелькнуло выражение, дающее ему надежду.

Ой! - говорило выражение. - Это чертовски больно.

Так что это что-то изменило.

В одну секунду существа не было рядом, а в следующую оно оказалось над Одди. Он бился в его бурлящей силе, но его руки быстро прижали к бокам с легкостью матери, удерживающей беспокойного младенца. Запах существа - мокрой сыромятной кожи, горящей на костре - наполнил его ноздри. Вблизи его черты представляли собой безумную мешанину животного, человека, монстра. Один насекомообразный глаз теперь полностью сдулся, роговичное варенье шипело по пылающей щеке. Его зубы принадлежали вымершему виду, какой-то гигантской плотоядной ящерице. Его обтянутый кожей нос был дерзким и вздернутым, как у школьницы. Одди внезапно осознал, насколько полон его кишечник.

Кончик с когтем прорвался сквозь его форму, разорвав бронежилет, словно это была папиросная бумага. Одди втянул живот, но один из когтей провел шипящую линию боли по его груди. Кровь хлынула из него, забрызгав его штаны, ботинки, грязь. Он поднял Одди, словно тот был не более материален, чем манекен швеи, и швырнул его к костру. Одди сильно ударился о землю, увидел звезды, с трудом сел и увидел, что его бедра покрыты кровью.