Домой приведет тебя дьявол - Габино Иглесиас
Домой приведет тебя дьявол читать книгу онлайн
Роман-лауреат премий Брэма Стокера и Ширли Джексон.
Кровавая история мужчины, отчаянно пытающегося спасти то, что осталось от его семьи. Ради этого ему придется погрузиться в самую пучину насилия – как реального, так и сверхъестественного.
Убийство так и не стало для Марио обычной работой. Но путь сикарио – единственный способ вылечить маленькую дочь. Только вот стопка медицинских счетов не уменьшается, а семейные отношения на грани разрыва.
В это кризисное время Марио получает предложение: последний заказ, который либо навсегда вытащит его из бедности, либо отправит в другой мир с пулей в голове. Человеку по имени Хуанка нужен напарник, чтобы совершить налет на курьеров мексиканского наркокартеля, везущих два миллиона долларов.
Марио нечего терять, и он отправляется в путешествие. Каждый день вокруг происходят невыразимые ужасы, а в конце дороги его ждет сам дьявол.
«Иногда, просыпаясь от ночного кошмара, вы погружаетесь в еще более страшный кошмар. Тогда Габино Иглесиас протягивает руку из тьмы и ведет вас домой». – Стивен Грэм Джонс
«Настоящий неонуар, переполненный всей яростью и печалью нашего времени. Этот роман – жестокий, галлюцинаторный, но тем не менее прекрасный. И он подтверждает то, что некоторые из нас уже знали: Габино Иглесиас обладает живым яростным голосом». – Пол Тремблей
«Винтажный нуар с атмосферой “Сердца тьмы”, разыгранный на границе с Мексикой, со всей вытекающей отсюда душевной болью (сам автор называет жанр баррио-нуаром). Чего вы не ожидаете, так это магического реализма (и ужасов) в паре с мрачной криминальной фантастикой о насилии, повторяющемся вновь и вновь». – Chicago Tribune
«Никто не пишет, как Габино Иглесиас. Его проза сочетает богатую и великолепную поэзию с метафорической жестокостью». ― HorrorDNA
«Роман, наполненный фольклором и ужасами. Одиссея в надежде положить конец своим страданиям – любым возможным способом. Эта книга, наполненная атмосферой нуара и восхитительной критичностью, демонстрирует запутанную логику кошмара, который напоминает читателю, что нет единственного прямого пути к искуплению». ― Rue Morgue
«Отчасти роуд-муви, отчасти кошмар наяву, отчасти откровение». ― Tor.com
«Мрачные размышления о пустоте, которая возникает в жизни при потере чего-то важного, и о том, кем мы становимся, когда пытаемся ее чем-нибудь заполнить. О да, здесь уйма крови, а неожиданное лиричное безумие добавляет перчинки в основное блюдо беды. И каждый раз, когда вам кажется, что книга затихает – она снова начинает кричать. Учтите: вы больше никогда не сможете смотреть на болторезы и крокодилов так, как раньше». – Джош Малерман
«Наполненный истинной жестокостью, этот роман – один из лучших, что я читала за последнее время. Невероятное и незабываемое путешествие». – Алма Катсу
«Иглесиас написал мрачную повесть о тяготах утраты, борьбе с бедностью и долгой, настоящей тенью смерти». – Чак Вендиг
«Этот роман, несомненно, утверждает Габино Иглесиаса как одного из самых новаторских, захватывающих и талантливых романистов, который снова смешивает жанры с восхитительно мрачными, убедительными и провокационными результатами». ― Los Angeles Review of Books
«Мир романа суров и неумолим, а его пустыня – невероятно коварное место. В своем маскулинном, извилистом и удивительно пронзительном тексте автор добивается максимальных высот». ― Bookpage
«Одиссея пограничных зон, сочетающая нуар и магический реализм, размышления о религиозности и человеческой жестокости, социальные комментарии об оружии, наркоторговле и набирающем обороты социальном отчуждении». ― The New York Times
«Это не обычный триллер. Сцены волшебства, любви и веры противостоят жестокости, насилию и террору. Это мастер-класс по созданию дискомфортной атмосферы, баррио-нуар, сырая криминальная история, в которой присутствуют призраки, культура и традиции народов, о которых идет речь. Это захватывающая история о мести со смертельным виражом, который не оставит читателя равнодушным. Насилие жестокое и наглядное, но история остается лиричной и ослепительно прекрасной. Это увлекательный роман, который заставляет задуматься о человеческих принципах и монстрах, находящихся в их основе». ― Library Journal
«Захватывающий баррио-нуар, заставляющий читателя задуматься о глубине тьмы в этом мире, о последствиях и циклах насилия, в которые мы снова и снова вступаем, по своей воле или нет. Смесь религиозных, суеверных и мистических элементов придают роману такое измерение, которое усиливает ужас происходящего. И это, конечно, не веселый роман, но тем не менее в нем можно заметить проблески любви, людской привязанности и сияние красоты. Даже если они и не могут спасти нас, они все равно являются маяком, который напоминает, что при определенных усилиях и удаче можно найти выход». ― NPR.org
«Роман, который по кругу переключается между остросюжетным триллером, дьявольским ужасом и жестокой литературой о наркоторговцах… Те, кого цепляют мотивы героев и оккультизм, быстро проглотят книгу целиком». ― Kirkus Reviews
«Автор эффектно изображает хрупкое душевное состояние Марио и плетет тонкую, но сложную мифологию истории из леденящих душу деталей. Читателям стоит приготовиться к обильному количеству сцен насилия. Любители жутких, но эмоционально глубоких книг останутся довольны». ― Publishers Weekly
«Здесь присутствуют и реальные ужасы, и сверхъестественные, и все это – в стремительном и головокружительном путешествии». ― Austin American-Statesman
«Жуткое путешествие по Техасу и ближайшим мексиканским городам. Автор называет свою фантастику “баррио-нуар”, подразумевая под этим сочетание криминала и ужасов. Несочетаемость преданности семье с жестоким самосудом создает пугающее напряжение, когда Марио вновь и вновь подвергает проверке свой моральный компас». ― Washington Post
«Брутальное путешествие через границу с Мексикой и обратно, сквозь преступный мир, в котором неземные силы используются в своих целях (например, сцена с болторезом, которая будет сниться нам в кошмарах). Это сокрушительная книга о цикличности насилия, бедности и любви, которая приводит нас к выводу, что истинным испытанием жизни в Америке становится выбор того, какому именно дьяволу ты продашь свою душу». ― NY Magazine / Vulture
«Удивительная смесь жанров, наполненная необузданным и праведным гневом. Отчасти ужасы, отчасти криминальный триллер. Автор использует свежий взгляд на социальные проблемы и ощущение “чужого”. Еще более гениально то, как он использует неполноценность своего героя, чтобы погрузить читателя в атмосферу и побудить его на действия. Это мрачная и захватывающий роуд-муви, в котором нет простых ответов и легких выходов из ситуаций для всех героев вплоть до горько-сладкого финала». ― Bloody Disgusting
«Это одновременно и стремительный триллер, и проникновенный, элегический рассказ о человеке, которой находится в постоянной борьбе за свое существование в чужих, негостеприимных краях, будь то страна, где он стал “другим”, или кишащий монстрами подпольный мир». – The Big Thrill
«Эта история начинается с боли. Как и жизнь, она начинается со слез. А заканчивается изменениями. В промежутке между ними нас ждет одно из лучших, страшных и душераздирающих произведений, которые вы прочтете. Иглесиас, подобно старым мастерам испанского барокко, рисует гиперреалистичные образы прямо у вас в голове. Образы, которые заставят вас плакать, заставят вас задыхаться, заставят вас увидеть мир в новом свете». – С. А. Косби
«Незабываемый нео-нуарный кошмар, написанный сердцем поэта». – Стив Кавана
«Автор, не похожий ни на кого другого, с мощным, самобытным и дерзким голосом, выходящий за рамки жанра. В своей книге он соединил элементы нуара, триллера и ужасов в жестокий и восхитительный роман. Приготовьтесь – это его лучшая работа». – Дженнифер Хиллер
«Этот роман как ритмичная песня, острый, как бритва и совершенно безбашенный. Автор, будучи настоящим мастером, держит ногу на педали, временами сбрасывая скорость, но потом неизбежно вдавливая ее в пол и приковывая нас к месту». – Дэвид Джой
«Пристегнитесь покрепче, отправляясь в путешествие с этим удивительным романом, представляющим из себя галлюциногенную смесь из преступлений и ужасов. Незабываемые персонажи, будоражащий сюжет и парочка сцен, которые будут преследовать вас до конца дней». – Дэвид Хеска Уэнбли Уэйден
Книга содержит нецензурную брань
Я развернул фотографию, хотя тревожные колокольчики и звонили в моей голове.
На фотографии был человек, лежащий на земле. Мертвец с тонкими усами, кончики которых торчали вверх, как у Дали. Ноги у него отсутствовали. Кровавые обрубки, припеченные землей, торчали из грязных джинсов. Он лежал на левом боку, его опухшие руки были спереди связаны вместе скотчем, отчего он становился похож на спящего ребенка. Ножи разной формы и размера торчали из его тела, как деревья из холма.
Три лезвия произрастали из его лежащей на боку головы, как металлические антенны какого-то странного насекомого. Глаза у него опухли, черты лица были деформированы ожогами и синяками. Один из ножей пронзил ему щеку и не позволял закрыться рту, вероятно, застрял между зубами. Фотография вызывала ужас, излучала ту разновидность несдерживаемого насилия, которая забирается внутрь тебя и тыкает в твой ящеричный мозг палкой.
– Положи это говно, где лежало.
Я подпрыгнул на кресле, посмотрел на конверт в моей руке. Фотографии лежали в нем, наползая одна на другую, но их одинаковые уголки, говорили, что это одна фотография во множестве копий. Это напоминало сглюченный экран компьютера. В конверте было не менее десяти копий.
– Что… что это за чертовщина, чувак? – мой голос был птичкой в горле кота.
– Pon las pinches fotos donde estaban[189].
Ярость в голосе Хуанки делала его звучание чем-то темным и обещающим продолжение насилия. Я вернул фотографию, которую держал в руке, в конверт, добавил к ней несколько выпавших других, выровнял их, чтобы быть уверенным, что вся эта смерть аккуратно лежала внутри. Затем я закрыл клапан и сунул конверт в бардачок. Но на полу все еще валялся остальной хлам, поэтому я нагнулся и подобрал все.
– Это все не твое собачье дело.
Я ничего не сказал. За фотографиями мужика наверняка была какая-то история, но я сомневался, что хочу ее знать. Может быть, Хуанка планировал избавиться от меня и от Брайана, когда деньги будут у нас в руках, и эту историю в гриль-баре он скормил мне, чтобы я приглядывал за Брайаном, а не за ним.
Если Брайан что-то видел или слышал, то никак это не демонстрировал. Он смотрел в окно, потирая предплечья то одной рукой, то другой. Он скорее походил на ребенка, чем на человека, готового выстрелить кому-нибудь в голову.
– Эй, Би, ты там в порядке?
Молчание продлилось достаточно долго, чтобы я почувствовал неловкость.
– Нет, Марио, ни хера я не в порядке. Совсем не в порядке. Что это там за херня была? Эти ребята, может быть, сейчас возьмут пистолеты и пустятся за нами в погоню в любую минуту. Вы не знаете таких деятелей. А я знаю. Я рос вместе с ними. Они легко раздражаются, они достают пистолеты, у них у всех есть пистолеты. Большие пистолеты.
– Ух, ты, белый мальчик разговорился! – сказал Хуанка. – Заткни хлебальник, Брайан. Если ты боишься, я тебя могу вот прямо сейчас высадить. Удачи тебе добраться до Остина.
– На кой…
– Заткнись ты нахер! Тоже мне – хер с бугра. Ты ни слова не сказал, когда это мудло подошло к нашему столику. Несешь всякую херню о том, что знаешь таких говнюков, но ты был рад помалкивать и не вмешался. Разве нет? Pinche sacatо́n[190]. Даже когда мы уже были на улице, ты и пальцем не шевельнул. Мог бы кому-нибудь из них по морде дать, если бы захотел, но ты этого не сделал. Ты вместо этого о себе беспокоился. Culero[191].
– Я не…
– Давай-давай, иметь дело со смуглыми ребятами, когда деньги делаешь, для тебя окей, но как только кто-то начал нас оскорблять, ты сразу язык прикусил.
– Хуанка, я не…
Острый на язык Хуанка давал Брайану то, что он заслужил.
– Cállate[192]. Брось ты это, чувак. Мне ни к чему слушать la mierda que vayas a decir[193]. Я не первый день живу смуглокожим в этой стране. Ваш президентик называет меня насильником, а ваш дядюшка голосует за него, потому что хочет налоговые каникулы или еще какое говно. Людей из моего района сажают в клетки, после того как какой-нибудь говнюк отбирает у них детей, а вы помалкиваете, потому что люди с экрана телевизора наговорили вам, будто мы все понаехали и лишили вас работы, так? Я не видел ни одного белого, который остановил бы хамство другого белого по эту сторону границы. Мне насрать, что ты мне теперь хочешь вливать в уши. Если ты слышишь, как какое-то расистское говно открывает свой поганый рот, ты не должен молчать. Твои слова имеют значение… как и твое молчание.
Брайан в ответ ничего не сказал. Годы, прожитые в атмосфере расизма и молчания, пузырями поднимались на поверхность. Новый «я» наслаждался насилием, в особенности праведным насилием. И все, что произошло после того, как мы вышли из гриль-бара, казалось справедливым. И это включало то, как Хуанка утер нос Брайану. Он транслировал мои мысли: молчащий союзник и не союзник вовсе.
Некоторое время мы ехали молча. Мои мысли ушли в свободное плавание, и в конечном счете их засосало в черную дыру в центре моего бытия: Анита. Мне не хватало ее. Не хватало ее энергии, звука ее голоса. Мне не хватало ее присутствия, ее головки на моей руке, когда она спала. Мне не хватало ее крохотных ручек, плещущихся в ванне, ее пальчиков, вцепившихся в маленький пластмассовый кораблик, в который она влюбилась в магазине секонд-хенда «Сейверс».
Я позволил боли проникнуть в меня. Я прогнал злобу, заменил все, что было внутри меня, холодной, черной пустотой. Потом пустота втянула в себя злость, немаловажную вещь, которая пинала вселенную и требовала возмездия.
Самое худшее в воспоминаниях об Аните была сама Анита, яркий свет в центре идиотского мира. В последнее время это изменилось. Теперь она делила свое место с матерью. Я видел Мелису, которая закапывалась носом в шейку Аните, а у той изо рта вырывался истерический смех, похожий на звуковой фейерверк. Я видел их обеих в кровати. Мелису с ее телефоном, и Аниту, поглощенную просмотром мультика по телевизору. Я видел их вместе, и кусочки моего сердца начинали целенаправленно вибрировать. Неизбежно ко мне приходила мысль: Анита ушла навсегда, но Мелиса все еще здесь. Ее отсутствие не обязательно должно стать окончательным. Ее общество, ее руки, ее тепло – все это оставалось возможностями.
Я посмотрел на Хуанку. Пистолет он убрал и
