Кровавый дождь. Ключ к разрушению - Анастасия Король

Не выдержав, Нина закричала что есть мочи в лес:

– А-А-А-А-А-А-А!!!

Бровь Самуила взлетела.

– Да чтоб тебя! – выругалась она в который раз и несколько раз пнула сугроб, разбрасывая снег. Резко развернувшись, она столкнулась взглядом с демоном и гаркнула: – Только попробуй мне что-то сказать по этому поводу!

Вскинутая бровь демона опустилась.

Нина выдохнула, беря себя в руки, шумно втянула воздух через нос и вновь выдохнула, очищая разум. На это потребовалось несколько минут.

Разумная часть Нины понимала, что мир отныне изменился. «Рубин Преисподней…» – вспомнила она. Точно! Она должна найти заветный камень и избавиться от силы берегини.

Рубин Преисподней – ее спасение. Теперь это вопрос жизни и смерти. В этом хаосе с высшим демоном на поводке ей не нужны были ни поддельные документы, ни деньги. Она должна как можно скорее добраться до Санкт-Петербурга.

Стоило найти ответ, что ей делать дальше, как даже дышать стало легче.

– Следуй за мной! – отвернувшись от могилы, скомандовала она и вернулась в старенький деревенский домик.

Она долго искала в шкафу что-нибудь подходящее и достала поношенные мужские спортивные штаны, свитер с растянутым горлом, сапоги на меху и потертую болоньевую куртку.

– Переодевайся. Ты слишком бросаешься в глаза, – повернулась Нина к демону, протягивая пахнущие старостью вещи.

Самуил брезгливо скривился. Нина бросила одежду на кровать.

Она взяла подготовленную одежду для себя и прошла в смежную комнату. Сняв платье, она свернула его и затолкала под кровать. Широкие брюки удерживал на талии грубый пояс. Она утонула в огромном трикотажном джемпере и такой же большой куртке, на рукаве которой обнаружилась большая заплатка.

Нина покачала головой, увидев себя в зеркале.

– М-да… Тот еще видок, – вздохнула она. Нина напоминала себе бездомную.

Пальцы дотронулись до черной пряди волос. Прядь так неестественно смотрелась на ее светлых сиреневых волосах, что казалось, будто она просто вымазалась в краске. Нина перекинула волосы сначала влево, потом вправо, пытаясь понять, как будет лучше, и замерла, встретившись с собой взглядом.

Нет.

Ей не показалось.

Радужки глаз слегка посерели. Если до этих событий они были белыми и полностью сливались с белками, то сейчас она видела едва уловимую разницу. Кольцо радужки приобрели светло-серый оттенок.

Что это значило? Теперь на ней клеймо? Нина не слышала, что хотя бы у одной из берегинь темнели волосы и глаза. Хотя что она на самом деле знала о берегинях прошлого?

Покопавшись в комоде и тумбочках, Нина нашла старомодные очки с толстыми линзами и шапку, под которой спрятала волосы. Очки были с большими диоптриями. Как только она водрузила их на нос, перед глазами все поплыло.

Не найдя ничего другого, она сунула их в карман брюк и вернулась в комнату, в которой остался Самуил.

Нина замерла на пороге. Осознав, что откровенно пялится на демона, она захлопнула рот и откашлялась.

Самуил невозмутимо стоял посреди комнаты, рассматривая себя в зеркало. Широкие треники с вытянутыми коленками, бесформенная куртка цвета куриного помета терялись на нем. Даже в этой одежде он выглядел как древнегреческий бог.

«Теперь понятно, почему по легендам женщины добровольно отдавали душу высшим демонам».

Нина подошла к нему – ее отражение показалось в зеркале – и оценивающе посмотрела на его шевелюру.

– Укороти волосы.

Самуил обернулся через плечо и недовольно прищурился. Волосы медленно, словно живые змеи, стали укорачиваться. Он не сводил безучастного взгляда с Нины. Хвост на затылке развязался. Волосы все укорачивались, и в момент, когда их концы достигли плеч, обратный процесс остановился. Казалось, его обкорнали обычными кухонными ножницами, но даже с этой нелепой прической, в поношенной одежде он выглядел неподражаемо.

– Я слишком бросаешься в глаза? – медленно проговорил Самуил.

– «Я слишком бросаюсь в глаза», – вновь поправила его Нина, удивляясь тому, как он быстро учит язык.

Он не мог знать современный русский язык, но, вероятно, знал какое-то наречие древнеславянского. Он использовал те же слова и предложения, что и она ранее.

Нина ошеломленно кивнула и резко отвернулась. На глаза попалась одежда, которую она дала демону. Она так и осталась лежать на кровати.

«Точно. Он ведь не человек. Он так же поменял вид своей одежды, как и прическу», – поняла она.

Нина нашла в шкафчиках на кухне подсохший хлеб в пакете, несколько конфет. Перебила этим голод. Попив воды прямо из крана и умывшись, она вышла из домика.

Самуил стоял на улице.

Она поравнялась с ним. Он не смотрел на нее, его взгляд блуждал где-то по горизонту, там, где верхушки деревьев соприкасались с небом.

О чем он думал в тот момент? Представлял, как поглотит ее душу? Планировал обхитрить Нину и вернуть свободу? Или просто любовался небом, которого не видел в Аду?

А любоваться было чем: крупные хлопья снега, подобно белокрылым ангелам, спускались с небес, кружась в медленном танце. Вокруг было так тихо и спокойно, словно в мире остались только они одни. Нина выдохнула – клубы пара вырвались из легких, затмевая взор.

– Надо идти.

Утопая в розовых сугробах, она направилась в сторону дороги. Самуил последовал за ней. Пробираясь сквозь сугробы, похожие на торт «Красный бархат», с белой присыпкой сверху и бордовой начинкой, Нина все пыталась понять: что же ей делать с демоном дальше.

Она спиной чувствовала взгляд Самуила. Ей удалось сковать его договором, но какова вероятность, что он не сумеет найти лазейку? От взгляда монстра мурашки пробежались по позвоночнику.

Нина открыла калитку и вышла на проселочную дорогу.

Здесь было так тихо, будто все жители деревеньки разом пропали или погибли.

Нина прошла по дороге, покрытой девственным слоем снега. Подошвы ботинок приминали свежий слой. Цепочки красных следов оставались после Нины и Самуила.

На обочине то тут, то там, наполовину погруженные в снег, словно груда камней, лежали тела погибших. У многих были растерзаны глотки, словно на них напало дикое животное.

Трупы Нину не пугали, но от осознания, что все это сделали демоны, волосы на затылке встали дыбом.

– Почему демоны разрывали им глотки? Я думала, они просто поедают души людей. – Она обернулась.

Ноги Самуила утонули в сугробе. Он покачал головой и легко дотронулся ее руки:

– Они обезумели от голода. В момент убийства душа с легкостью отделяется от тела. Ее легче поглотить… Но вы даже этого не знаете? И как только я попался на вашу уловку?

Бровь Самуила изогнулась дугой.

Лицо Нины окаменело.

– Смеешь мне дерзить?

Самуил чуть склонился в поклоне, не расцепляя прикосновения.

– Простите, миледи, – произнес он