Не бойся меня - Дарина Александровна Стрельченко

в тени, чтобы ты не могла разглядеть меня – если только не захочешь сама; я не хочу, чтобы этой ночью ты испугалась еще сильней. Мне так жаль тебя, мне хочется подойти к тебе и обнять за плечи, успокоить и гладить по руке: все будет хорошо, Са-ша. Я с тобой. Ничего не бойся. Тот, кого ты боишься, – он рядом, вот он я, и я защищу тебя.

Я смотрю на тебя из салона такси, медленно едущего вдоль сталинок Кутузовского проспекта. Моя маленькая девочка, метущаяся точка, загнанная, испуганная, потерявшая всякую осторожность. И куда же ты отправилась пешком темной ночью?

Как бы мне хотелось заглянуть в твой телефон. В твои мысли. В твое сердечко.

О да, девочка моя.

Вокзал.

Куда же ты едешь?

Я вхожу в здание за тобой следом. Вряд ли ты отправляешься далеко – ведь ты даже не заглянула в общежитие за вещами, не попрощалась с подругами. И не в Вилюйск же ты собралась, в самом деле… Быть такого не может. Или может?

Ты уточняешь в кассе насчет поезда пятьсот сорок один. Я смотрю маршрут, а затем листаю твою страницу – у меня сохранилась копия, Саша, интернет умеет забывать только для тех, кто сумеет заставить его забыть. Ты не сумеешь. Я листаю твою страницу в поисках городов, которые совпадают с остановками пятьсот сорок первого. Я покупаю билет в тот же поезд. Я сажусь в тот же вагон.

Судя по разговору с мамой, ты едешь домой. Ты едешь домой, Са-ша, а я еду с тобой, и я смотрю на тебя с верхней полки напротив твоей боковушки; с единственного места, не занятого детьми-спортсменами. Ты долго сидишь не двигаясь. Ты смотришь в никуда. Ты шепотом врешь маме. Ты медленно расслабляешься. Ты выдыхаешь, очнувшись в третьем часу ночи в плацкартном полумраке, полном беготни, храпа, экранного мерцания и слабого запаха из туалета в конце вагона. Ты выдыхаешь, моя девочка, и я тоже стараюсь дышать так медленно, так спокойно, как только могу, чтобы не задохнуться, чтоб не сойти с ума от того, насколько ты близко.

Часть 2. Кавенецк

Глава 1

До́ма

– Мам, привет! Слушай… Прости, что так поздно… Нет, нет, все хорошо, не переживай. В общем, я не хотела тебе заранее говорить, мало ли, вдруг бы не получилось. Но помнишь, я рассказывала, что у нас практику можно будет пройти в любом аккредитованном издании, где договоришься? Так вот, с «Эклектикой» не получится. Да вообще бредовая причина: из-за того, что я там зарплату получаю. Типа работа и практика – это разные вещи. В общем, мам, я договорилась, что пройду практику в «Кавенецких известиях». Минимум месяц, а дальше по обстоятельствам… Ну вот так… Короче, я уже еду. Да, я уже в поезде. Ну, не говорила, потому что переживала, что не срастется, что в деканате придерутся к чему-нибудь и не выпишут направление… Да, я утром уже приеду! Да! Нет, не говори папе, пусть будет сюрприз! Не надо меня встре… Ну… Если только у тебя самой будет время. Я скину билет. Мама! Ну не надо сейчас суетиться и пир горой устраивать. Тем более я же так рано приезжаю… Если что, я Вадима попрошу встретить… Мам! Мам, да перестань, а? Все хорошо. Правда. Нет. Ничего я от тебя не скрываю. Успокойся уже, что за шпионские игры? Ладно, давай, я устала как собака, буду уже ложиться спать. Тут полный вагон детей, но вроде бы они уже угомонились… Ладно. Спокойной ночи. До завтра. Да, сейчас же скину билет.

* * *

Саша не помнит суматошного дня. Саша помнит вечер и ночь. Потому что это слишком хорошо: уснуть в своей постели. Слишком спокойно, слишком славно: засыпать, слыша за стеной приглушенные голоса родителей, папин смех и мамин сердитый шепот: «Сашку разбудишь!»

Это слишком радостно, слишком успокаивающе и расслабляюще: в полусне видеть сквозь прикрытые веки, как дверь отворяется, мама проскальзывает в комнату вместе с лучом света из коридора, садится на постель рядом и гладит по волосам. Молчит, но это молчание нежнее слов. Мама наклоняется и целует, думая, что Саша уже спит. Саша не спит. Саша возвращается в прошлое, возвращается в детство, чувствует такую силу от маминых касаний и поцелуя, что все случившееся кажется ночным кошмаром, который забудется уже к завтраку.

Сашу не пугает ночь. Мама поправляет одеяло, уходит, что-то говорит папе. Папа шепчет что-то в ответ. Дверь закрыта неплотно, свет сочится, сочатся голоса и покой. Саша щурится, свет дробится на ресницах, ночь тянется бесконечно. Саша лежит, не шевелясь, под тяжелым и теплым одеялом. Наклеенные на шкаф пластмассовые звезды гаснут. Нащупанный в темноте оторванный уголок обоев возвращает в детство с неодолимой силой. Саша плывет в обратную сторону по реке времени, перемигиваются звезды, поднимается тишина, кругом нет никакого зла. Ночь тянется бесконечно.

Голубое и розовое проступают за окном, все еще заклеенным на зиму. За стеклом колышутся ветки березы. Саша вспоминает фотографии подоконника, сделанные в разное время года. У поста с ними было так много комментариев, она даже не ожидала. Может быть, потому, что люди любят стабильность. Сезон за окном меняется, но горшки с суккулентами, коробки с книгами и тетради остаются прежними из года в год. Только зимой свет на подоконник падает лунный и ледяной, в марте – солнечно-карамельный, в мае – ясно-чистый, в августе – пыльно-зеленый и спокойный, в сентябре – бодрый и холодный, в ноябре – крепкий, серебряный, ждущий первого снега. Сейчас свет – апрельский, полный надежды, заставляющий трепетать и сиять самые недра тьмы.

Ночь движется к рассвету. Саша проваливается в легкий летящий сон, в посттемпературную дрему выздоровления после долгой болезни. Из кухни доносится запах кофе и сырников с курагой. Саша сквозь сон вспоминает о маньяке. Она с удовольствием и удивлением понимает, что этой ночью не было никаких снов. Она чувствует, что почти благодарна ему за то, что оказалась дома.

Глава 2

«Кавенецкие известия»

Это был рискованный ход: Саша взяла оладушек, провела им по тарелке, собирая гречку и остатки горчицы, и сунула в рот. В первую секунду язык чувствовал только сладость теста и солоноватую гречку, но потом где-то над небом взорвалось острое и горячее, проникло в нос и гортань, вызывая щекотку, унять которую было невозможно. Саша, кашляя и разбрасывая крошки, бросилась за водой. Залпом выпила целую чашку, потом