Кровавый дождь. Ключ к разрушению - Анастасия Король

Гвардейцы остолбенело уставились на то место, где лежала девушка. Она, обмякнув, не двигалась.

Очнувшись, Рон проверил пульс:

– Слабый, но есть, – и аккуратно поднял ее на руки.

Михаил посмотрел на Амаэля и наконец почувствовал, как уходит напряжение. Они смогли, а значит, и все остальные тоже смогут справиться с демонами.

Мир катился в тартарары, но Михаил почувствовал облегчение – у них был способ бороться с демонами. Их предки даровали им эти знания… И в то же время на его плечи легла ответственность: демонов могли уничтожить только они, гвардейцы Святой земли, а их осталось мало.

Амаэль выпрямился. Сосредоточенно он смотрел на девушку. Между бровей залегла глубокая складка.

– Это был низший демон. Они сейчас слабы и голодны после семисотлетнего заточения.

И тут они услышали пронзительный, душераздирающий крик, от которого нутро покрылось ледяной коркой.

Резко обернувшись, Михаил прищурился, осматривая местность, и тут заметил тени, спускающиеся с небес.

Где-то прозвучала пулеметная очередь.

– Расходимся! – закричал Амаэль. – Покажите остальным, что делать! А гражданские пусть бегут в храм. Демоны не могут войти в освященные стены.

Глава 9

Мой ручной демон

Боль по всему телу – первое, что Нина почувствовала, очнувшись. Слипшиеся ресницы с трудом разлепились. Она застонала и с трудом села на кровати. Судорога прошла по телу.

Все кружилось, словно ее голову прикрепили к вертолетной лопасти. Желудок скрутило, и ее вывернуло на пол.

Несколько раз глубоко вздохнув, Нина вытерла рот и огляделась: тусклый свет из окон осветил кровать, шкаф и письменный стол, которые еле умещались в крошечной комнате; от стен, оклеенных старыми обоями в несколько слоев, исходила сырость. Нина приоткрыла рот, и на растрескавшихся губах собралась капля крови. Она слизнула ее и сглотнула тягучую слюну.

Сырое одеяло соскользнуло на пол.

Не сдержав стон от боли в животе, она осторожно опустила на ледяной пол босые ноги. Она дрожала то ли от волнения, то ли от холода.

Барабанной дробью била в голове единственная мысль:

«Папа».

Тяжелая парча платья громко зашуршала в тишине. Нина подошла к двери. Стесанные до мяса запястья были перевязаны лоскутами чистой ткани. Эти раны опухли и болели. Нина с трудом открыла дверь и уткнулась в стоящего на пороге мужчину в расшитом черными узорами красном кафтане со стоячим воротником. Шкура соболя была накинута на его плечи.

Нина отшатнулась.

Объятая ужасом, она подняла глаза: точеное, не тронутое солнцем, словно вылепленное искуснейшим мастером, лицо; острый, но мужественный подбородок; алые губы, растянутые в приветливой, почти нежной улыбке.

Нина отступила в комнату:

– Ты тот демон?

Демон наклонил голову, словно прислушиваясь. Проблеск алого света блуждал на дне черных глаз и путался в длинных ресницах. Его волосы, часть из которых была собрана в хвост на макушке, соскользнули с соболиного меха и заструились по груди. Он был словно нереальный, сошедший со страниц книг. Прекрасное чудовище.

Она в самом деле заключила договор с демоном?

Затравленно отведя глаза, Нина схватилась за стену, чтобы не упасть, но, собрав всю оставшуюся силу воли, она выпрямилась и хрипло спросила:

– Где папа?

Демон прищурился, не сводя глаз с ее губ.

– Где мой папа? – повторила она.

Демоны были заточены в Аду семьсот лет. Русский язык, на котором она говорила, тогда еще не сформировался. В то время был древнерусский язык, общий предок белорусского, русского и украинского. Ничего удивительно, что демон ее не понимал. Но они ведь заключили контракт. Нина точно помнила, что он общался с ней.

И тут ее осенило, что они заключили договор, когда ее сознание, по словам демона, находилось между человеческим миром и Адом. По-видимому, там не существовало языкового барьера.

Нина вздохнула, намереваясь попробовать другие языки, но в этот момент демон кивнул в сторону коридора и протянул ладонь, чтобы помочь ей дойти.

Взмахнув рукой, она звонко ударила демона по руке и брезгливо взвизгнула:

– Не смей притрагиваться ко мне!

Он лишь усмехнулся и отступил, пропуская ее. От резкого движения боль обожгла внутренности. Держась за холодную влажную стену, Нина направилась к указанной двери.

Уже на пороге она почувствовала облегчение: папа лежал на кровати. Рана на шее была перевязана. Он спокойно дышал. Едва сдерживая слезы облегчения, она коснулась губами его израненных рук.

– Папа. – Дрожащими пальцами Нина погладила его избитое лицо.

Теплый.

Она так много должна еще сказать ему…

Да, в своей жизни он совершал ошибки, но он пытался спасти ее. Разве может она злиться на него?

Нина улыбнулась отцу и погладила его покрытую щетиной щеку.

– Папа, просыпайся, – нежно позвала она.

Он так крепко спал, что не обращал на нее внимания, – это показалось Нине странным.

– Папа, – позвала она и провела рукой по его лбу, убирая волосы.

Внутри все сжалось. Нина улыбнулась сквозь подступившие слезы.

– Папа? Сколько можно спать? – Нина сглотнула колючий ком в горле. Мандраж пустил свои щупальца по позвоночнику. – Рамаз! – закричала она и, схватив за широкие плечи, затрясла отца. – Очнись!

Как кукла, он лежал без движения. Голова запрокинулась. Пустые глаза приоткрылись.

Нина закрыла веки и, начав молиться, влила в него силу исцеления, но ничего не произошло.

Она резко обернулась. Облокотившись о косяк двери и скрестив руки, демон улыбался своей гнусной улыбочкой.

– Что ты сделал?! – вскрикнула Нина.

Демон хмыкнул и перевел черные, словно бездна, глаза на тело папы.

Понимание, что он обманул ее, ударило прямо по сердцу и раскололо его пополам. «Как я могла повестись на обещание демона?»

– Подонок! – подскочила она и, забыв о боли, ринулась на демона.

Он перехватил ее руки. Холодные пальцы впились в перевязанные запястья. Ткань вмиг окрасилась кровью.

От боли Нина зашипела.

– Я не дал твоему отцу умереть, – произнес он спокойно, чем напугал Нину до чертиков. Она не ожидала, что он ее понимал и мог ответить.

Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки:

– Ты считаешь, так он сможет жить? В нем нет души.

Демон пожал плечами.

– Контракт выполнен – он не мертв, – ухмыльнулся он, явно забавляясь.

– Это просто оболочка. Зачем мне спасать тело, если в нем нет души?

Нина подняла на демона полный ненависти взгляд. На его лице, искаженном ухмылкой, застыло высокомерное и презрительное выражение, словно она была не более чем букашка в его руках.

Отчаяние охватило, закружило Нину, словно метель, подбираясь своими холодными руками к самому сердцу.

«Папа мертв. Как такое могло произойти? Что мне делать дальше? Я подписала договор с демоном, хотя