Серебряный Ашолотль - Анна Альфредовна Старобинец

– Так почему же вы сами его до сих пор не поймали? – удивился Шимон. – Вы же рыбак.

– Справедливый вопрос, – Рыбак помрачнел. – Мне смелости не хватило. Говорят, что тварь отнимает разум – это в лучшем случае, если уйдешь от нее живым. А еще меняет размер и форму, может стать огромной, проглотить тебя целиком, и снова сделаться маленькой, и потом веками тебя в животе переваривать, и ты будешь гореть там, словно в геенне огненной… Получается, трус я. А ты, выходит, бесстрашный. Я специально ведь повесил в интернете эту рекламу – чтоб ко мне пришел тот, кто меня смелее.

– Но ведь… вы же сначала сказали, что у вас сайт взломали.

– Ясен пень, сначала сказал, – из голоса продавца исчезла напевность. – Я же должен был убедиться, что ты в теме, а не левый какой-то чувак. Что ты именно тот, кто мне нужен. Ко мне знаешь сколько левых чуваков заходило? Я им всем сказал, что нас враги хакнули. А на самом деле главный Враг Человеческий – это Серебряный Ашолотль.

– Я предпочитаю его называть Ашолотль Серебристый, – экспертно заметил Шимон; теперь, когда стало ясно, что он не только умный, но еще и отважный, у него, безусловно, было право высказываться экспертно, на равных. – Ашолотль Серебристый более научно звучит.

– Называй как знаешь, – уважительно кивнул Рыбак и вышел из-за прилавка. – Главное, поймай его, парень. А я дам тебе все, что понадобится для этой рыбалки.

Продавец повесил на дверь магазина табличку «Закрыто», потом лихо отодвинул стеллаж с приманками – и Шимон увидел, что там, за стеллажом, не стена, а дверь с табличкой «Подсобное помещение».

– Следуй за мной, – сказал продавец и включил фонарь. – Осторожно, ступеньки скользкие.

Они спустились в подсобку по крутой витой лестнице, и Рыбак включил свет. Электрическая лампочка конвульсивно замигала и зажужжала, как опаленное огнем насекомое. И в дрожащем этом жужжании Шимон увидел все то, что было в рекламном баннере – плетеные из прутьев конусовидные ловушки-мордушки, поплавки из бересты, грузила из оленьего рога, старинные остроги, трезубцы, копья – а также то, чего в рекламном баннере не было: террариум, в котором сидел небольшой аллигатор (скорее всего, кайман, Шимон таких видел в книгах отца на картинках) и порхали оранжевые бабочки с черными подпалинами на кончиках крыльев, как будто крылья у них были обуглены.

– Ловить на поппер с крючком Серебристого Ашолотля и правда нельзя, – сказал Рыбак, и Шимон с восторгом заметил, что тот использовал именно его, Шимона, вариант названия твари. – Он гораздо сильней, чем кажется. Крючок его только разозлит. Сорвется – и тебя растерзает. С копьем или трезубцем на него было б можно пойти, и есть у меня как раз подходящие… – Рыбак погладил массивное серебряное копье, – …но это нужен крепкий мужик. Ты пацан – не справишься. Так что ловить ты его будешь в мордушку.

Рыбак оглядел плетеные мордушки, недовольно цыкнул зубом и открыл помещавшийся в дальнем конце подсобки массивный сейф, введя комбинацию цифр «1, 7, 1, 0» и даже не попросив Шимона отвернуться и не подглядывать. «1710-й год», – догадался Шимон. Год, когда императрица получила в дар Ашолотля.

Из сейфа Рыбак извлек мордушку из двух серебряных конусов. Серебро было темное, с прозеленью, явно старинное.

– Заговоренное, – сказал Шимону Рыбак, как будто опять прочел его мысли. – Поймаешь его в эту мордушку, а потом прямо вместе с мордушкой сожжешь. Убьешь его, понял?

– Нет, – ответил Шимон. – Сначала я должен изучить и описать его для науки. Потом убью.

– Это очень опасно, – заволновался Рыбак. – А вдруг он вырвется и сбежит? Это сейчас он хоть как-то заперт там, в бассейне фонтана, на мелкой воде, пока канал осушили. А если он вырвется и уйдет на большую воду – превратится в самое страшное на свете чудовище и уничтожит весь мир. А нам потом скажут, что это ядерная бомба была.

– Не вырвется, – уверенно ответил Шимон. – У меня в лаборатории все надежно.

Насчет лаборатории он почти что даже не врал. Когда отец ушел, мать захлопнула дверь в отцовскую комнату с лабораторным столом, пробирками, колбами и всяческим оборудованием – и заслонила дверь шкафом. Как будто этой комнаты вовсе не существует. С тех пор она туда ни разу не заходила. А вот Шимон как раз заходил, когда ее не было. Шкаф был довольно тяжелым, но Шимон наловчился его отодвигать, а потом придвигать обратно.

– Вы лучше объясните, как эта штука вообще работает. – Шимон осторожно потрогал пальцем старинное серебро.

– Обычная мордушка. Тут так устроено, что вход, как воронка, сужается. Опускаешь мордушку в воду, под лед. Заплыть-то он в нее заплывет, а обратно уже не вылезет.

– А почему он в нее захочет заплыть?

– Потому что внутри для него будет приманка. Вот такая, – Рыбак показал на террариум.

– Кайман?!

– Не кайман, а бабочки. Они называются Дриас Июлия, или еще Пламя и Факел. Питаются цветочным нектаром, а также слезами каймана.

– Вы шутите?

– На серьезные темы я никогда не шучу. Дриас Июлия щекочет и раздражает кайману глаза, они начинают слезиться – и бабочка пьет эти слезы. Дриас Июлия водится на Карибах, в том числе на острове Тобаго. – Рыбак просунул в террариум через специальную дверцу сачок и принялся ловить в него бабочек, и Шимону показалось, что кайман взглянул на Рыбака с благодарностью воспаленным печальным глазом. – Тамошние аксолотли питаются этими бабочками, упавшими в воду. – Рыбак вынул из сачка одну оранжевую бабочку левой рукой; в правой он держал иглу с серебряной нитью. – Наша с тобой тварь уже несколько веков не ела таких, и ей ой как захочется…

Шимон отвернулся, чтобы не видеть, как Рыбак протыкает иглой оранжевое, мохнатое, сегментированное туловище бабочки – единственное напоминание о том, что до превращения в крылатое существо она ползала. Шимон смотрел на каймана, а кайман наконец устало закрыл глаза, которые больше никто не трогал.

– А ты все-таки гуманист, – с сожалением констатировал Рыбак. – Все, можешь поворачиваться. Готово.

Шимон повернулся, и Рыбак продемонстрировал ему гирлянду из нанизанных на нить бабочек. Их рыжие крылья трепетали как языки огня на ветру. Как будто они горели заживо, эти бабочки.

– Положишь их внутрь, вот так, – Рыбак сунул гирлянду в мордушку. – Это лучшая вкусняшка для Серебристого Ашолотля. И вот еще