Серебряный Ашолотль - Анна Альфредовна Старобинец

Они смеются. Они целуются, обнимаются, празднуют. Они с цветами и воздушными шариками. В них столько радости, столько света, тепла.

Ищу глазами Вадика и его женщину – но в толпе их не видно. Мне все равно. Я простила и отпустила. Я готова к новой любви.

Я принимаю душ, надеваю платье – и выхожу к людям. Я так хочу целоваться, что целую первого встречного. Он сладко пахнет алкоголем и табаком. Я щупаю языком жвачку у него за щекой – с клубнично-банановым вкусом – и говорю:

– Поделись.

Он отдает мне жвачку – рот в рот – и смеется:

– Теперь это можно. Мы победили заразу!

– Мы победили! – говорю я в ответ, а потом шепчу ему в ухо: – Зараза не пройдет через кокон.

Он хмурит брови непонимающе: был здоров, когда началась обработка. Ничего не почувствовал.

Я оставляю его и иду к соседнему дому. К дому женщины, которую предпочел мой мужчина.

Я захожу во двор, снимаю платье, снимаю трусы – и взлетаю. Я зависаю у окна одной из квартир на пятнадцатом этаже.

Как я и думала – два посиневших, скрюченных трупа. Мой мужчина и его новая женщина. Отравлены газом, как тараканы.

Сухие крылья мужчины – не крылья даже, культи – беспомощно растопырены: хотел улететь и не смог. Все потому, что он прошел инкубационный период неправильно: я счищала все его корки. Но я хотела как лучше. Я не знала, что приношу вред… А его женщина – в самом начале метаморфоза, с тончайшей вязью желтоватой, засохшей слизи на лбу и груди. Она не успела сформировать кокон. Мне повезло больше.

Ни сожаления во мне, ни злорадства. Они погибли – меня Господь уберег.

В день Вознесения Его я лечу над городом, над праздничным городом.

Закат обматывает крыши высоток густым, воспаленным коконом, и кровеносные сосуды заходящего солнца врастают в окна домов. А я лечу над домами и над закатом, и тот, кто создал меня и весь мир, любуется мной.

А я любуюсь мужчиной внизу – тем, который мне отдал жвачку.

Всем интересно, как передается зараза от одного вида к другому, от твари летающей – к человеку. Да очень просто. Вирус крайне контагиозен, а у людей такие нежные губы. И если ты единственный уцелевший инкуб – достаточно поцеловать одного.

Пой-пой

Психолог Нина выключила аппарат, склонила голову набок и оглядела пол и белые стены – как помойный голубь в поисках крошек. Потом стянула с рук медицинские перчатки и уставилась на него этим своим заученно-заинтересованным, клянчащим взглядом:

– Есть какая-то обратная связь?

Курлык-курлык. Есть крошки? Нет крошек?

Ян стянул с головы наушники.

– Я не вижу никакого эффекта, – сказал почти со злорадством. Он выкладывал десять тысяч за каждый сеанс.

Она сделала пометку в блокноте – так поспешно, как будто давно ждала этой прекрасной возможности: зафиксировать, что она не специалист, а пустое место, и что от ее работы нет толку.

– Как вы думаете, почему нет эффекта? – Она уютно сложила пухлые руки на животе, обтянутом белой синтетикой.

Зачем они носят обтягивающие вещи с такими фигурами? Ах да, бодипозитив. Наверняка она была на его концертах, и там оглядывалась по-птичьи. Интересно, ее кто-нибудь вообще трахает?..

– Вы не обязаны давать ответ сразу, – сообщила психолог Нина. – Как я уже говорила, все попутно возникающие мысли могут быть ценными, их имеет смысл озвучивать.

– Нет никаких попутных мыслей. Все просто. Ваша игрушка не избавит меня от чувства вины. Никого не избавит. Это было сразу понятно.

– Вообще-то эффективность аппарата Эксилиум подтверждена и научными исследованиями, и опросами. Я отсылала всю информацию вам на мейл, вы не ознакомились?

– Нет времени. Репетиции каждый день.

– И все же вам следует понимать принцип действия аппарата. Наша с вами задача – вытеснить из вашего сознания разрушительное, деструктивное чувство. Чувство вины. Определенные движения глазных яблок – когда вы фиксируетесь на огоньке и за ним следите – воздействуют на те зоны мозга, которые мы называем «рептильными». Это самые древние мозговые структуры, и именно в них находится очаг возбуждения чувства греховности.

– Я не верю в бога, – поморщился Ян. – Понятие греха мне не близко.

– Вам – нет, а вашему рептильному мозгу еще как близко. Сцепка грех-вина-наказание вшита в человеческое сознание с древнейших времен. Наша с вами задача – от этой сцепки избавиться. И движения глаз в сочетании с определенным звуковым ритмом способствуют избавлению.

– В моем случае – нет.

– В вашем случае я вижу явное неприятие как самого аппарата, так и цели, к которой он вас ведет. Вы как будто дорожите своим чувством вины, сопротивляетесь действию аппарата. Почему?

– Мне не нравится аппарат.

– Чем не нравится?

– Он похож на распятие.

Она сделала пометку в блокноте.

– Типичная ассоциация: грех – распятие. Порождение древней, рептильной зоны вашего мозга. Между тем аппарат сконструирован из двух перпендикулярных пластин исключительно для того, чтобы огонек двигался по ним верх-вниз-вправо-влево, потому что именно такие движения глазных яблок…

– Как будто я крещусь не рукой, а глазами.

Психолог Нина кивнула и стала строчить в блокноте, склонившись над ним так низко, как будто поклевывала бумагу. Как будто ей наконец насыпали пригоршню жирных крошек.

– Сегодня мы заметно продвинулись, – прокурлыкала она сыто. – Вы дали обратную связь. Теперь давайте вернемся к чувству вины. Откуда оно у вас?

– Вы издеваетесь?!

– Нет.

– Тогда зачем спрашиваете?

– У нас сегодня с вами третья сессия, Ян. Вы обратились ко мне с чувством вины – но до сих пор не рассказали, что его вызывает.

– Вы знаете, кто я. Вы прекрасно знаете, кто я. Уверен, вы слышали мои песни. Я публичный человек. Все знают мою историю. Все знают, что случилось со Стешей, моей женой.

– Конечно, я знаю, кто вы. Я, можно сказать, ваша поклонница. Я знаю «Столик на шесть» наизусть, – она энергично сглотнула, как будто в горле застрял слишком большой кусок вчерашнего хлеба, и, не попадая в ноты, запела. – «Позвони мне в ад! Мы закажем столик на шесть! Позвони мне в ад! Помоги голодной душе! Позвони мне в ад! Мы закажем столик в огне…»

– «…Позвони мне в ад! Помоги мне!» – закончил Ян, просто чтобы заглушить ее голос.

Чтобы не слышать, как эту песню марают чужим птичьим клекотом.

Она польщенно улыбнулась:

– Не каждому психологу выпадает шанс спеть со звездой дуэтом… Вернемся к вашей истории. Конечно,