Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

для меня и пакет с едой. У Вени карманы брюк и рубашки набиты еще чем-то. Я натягиваю свой любимый свитер, усаживаюсь между любимыми мужчинами, и теперь все катится, как надо. По старой наезженной и надежной колее.

— Ничего по-старому уже не будет, — вскидывает голову Веня, снова приходя в волнение.

— Она же ничего не знает, — Саша вдруг тоже становится возбужденным, лихо крутя баранку.

— Ты же ничего еще не видела, — Веня ворочается в замкнутом пространстве, зажатый между мной и дверью. Потом не выдерживает, лезет в карманы и вытаскивает оттуда… деньги. В большом количестве! В огромном количестве! И все сотенные!

— Да что это?! — я хочу сказать, когда же придет конец моим потрясениям.

— Не успел вынуть, когда вернулись из города, — Вениамин аккуратно расправляет на коленях скомканные бумажки.

— Мы, как приехали, — подхватывает Саша, — сразу поняли, что возле дома кто-то был. Ну и давай звонить.

— Да что это? — другого вопроса мне не придумать.

— Это? Деньги, — с уверенностью отвечает Веня. — Шесть тысяч или семь. Я не пересчитывал.

— Венька Песню свою продал, — объясняет Саша.

— На радио?

— Бери выше. В большой город за воротами. По нашему радио передали, а там заинтересовались и купили права. Теперь раскручивают. Эх, заживем!

Саша ловко увернулся от машин, столпившихся почему-то в одном месте и перегородивших дорогу. Мы в три голоса затараторили о новом доме. О мечтах, которые доживали считаные дни.

— Мы слышали твой рассказ, — вспоминает Веня. — Я как будто второй раз все пережил. А в финале вообще слезы навернулись. Как это ты догадалась сделать такой конец?

— Да-да, — кивает Саша. — Тебе нужно писать. Будешь, как Венька, зарабатывать.

— Хорошо. Только не забудьте купить Пете с Пашей кочергу.

Нас заносит в перспективы, не кончающиеся до самого дома. С шумом вваливаемся в родные пенаты, уже несколько тесноватые для далеко зашедших планов. Не успела я переодеться, а Саша затопить печь, как зазвонил телефон.

— Сумасшедший день! — Александр подходит прямо с головешкой в руке.

— Сумасшедший дом! — смеется Веня.

— А, это ты? У нас все нормально, — Саша отнимает трубку от уха и говорит нам: — Это Петя. Наверное, хочет узнать, как мы доехали.

Я подхожу, но слышу из захлебывающейся трубки совершенно другое: «Беда! У нас беда!.. Пожар! Только что… Ася и Вика сгорели…»

Дом третий

Вдали и рядом

За окном дома. Всё одни и те же. Такие же, что были пять минут назад, и десять, и два часа. Порой и цвет не меняется, лишь оттенок — в одних больше серого, в других коричневого. Но элементы у всех абсолютно одинаковые, разве что в их расположении хозяева позволяют себе некоторые вольности. У кого крыльцо смещено в сторону, у кого крыша более пологая или цоколь помассивнее, а то вдруг возникнет впопыхах сколоченный флигелек или чердачный балкончик. Какое-никакое, а уже отличие. Но в общем ничего неожиданного. Это дома с коэффициентом ниже среднего. Из окна они кажутся такими маленькими, что даже удивляешься, как в них люди-то умещаются. Хотя и люди такие же маленькие. Их жилища удовлетворяют лишь самые примитивные желания. Прежде всего — желания выжить. Конечно, своеобразие и авторское самовыражение — это хорошо. Однако когда появляется возможность реализовать себя, почему-то начинаешь возводить тот оптимальный вариант, что и у всех, не лучше и не хуже. Видимо, люди, как ни крути, устроены одинаково. А цвет глаз и волос, форма носа или размер ноги являются не чем иным, как знаками различий, элементами узнавания. Идентификации, выражаясь языком научно-популярных журналов.

Но мне по-прежнему хочется оригинальности. Хочется увидеть необычный дом. Тот, который, к примеру, не горит или не тонет. Тот, что меняет представление о доме как об ограниченном уютном пространстве для жилья, возведенном на земле. Ну хотя бы вот этот поезд. Тоже своего рода дом. Временный и передвижной. Пока я существую в нем на весьма скромных позициях — в общем вагоне, без права на место. Мой индекс позволяет только держаться за верхнюю полку, оккупированную тремя более высокопоставленными пассажирами, и смотреть в окно. Что я и делаю на протяжении всей дороги от городского вокзала до конечного пункта моей командировки.

Это мой первый выезд в свет в качестве корреспондента «Местной правды». Газета не ахти какая — из нижнего города, но с ее помощью я надеюсь расширить свой кругозор и внести вклад в копилку нашего дома. Это предстоит сделать за счет другого дома, необычного во всех отношениях. Он и есть мое непосредственное задание. Его я высматриваю в окошко в течение последних шести часов. Глаза устали от быстрой смены пейзажей. Может, поэтому они видят одну и ту же картину маленького аккуратного домика, втиснутого в периметр огорода? Хочется верить, что там, куда я еду, будет иначе. Расстояние должно повлиять если не на функциональное, то хотя бы на архитектурное решение. А пока достаю из сумки книгу и отправляюсь в другое путешествие. Книга в дороге — лучший проводник. Держу одной рукой, другую не отрываю от полки. Буду читать, пока совсем не стемнеет.

Ночь в поезде на ногах выдалась мучительно бессонной. И только к утру мы прибываем на пыльный вокзал. Город в сто раз хуже нашего нижнего, не говоря уже о большом. Я не стану его описывать в своем репортаже. Узкие косые улочки, одноэтажные дома почему-то все одного серо-зеленого цвета. Маленькие грязные окна, словно щели в растрескавшихся стенах. Ноги не держат, а надо еще донести сумку. Постоянно цепляюсь каблуками за грубый булыжник. Вот и гостиница — поезд, который никуда не едет. И за это еще нужно платить три рубля в сутки. Я выкладываю перед администратором три однорублевые монеты, получаю взамен полусогнутый ключ. Комната ожидаемых размеров, два на полтора метра. Но есть нормальная кровать, на которую я тут же заваливаюсь вместе с сумкой и засыпаю. Даже во сне чувствую, как гудят мои ноги, словно я шла день и ночь по шпалам.

Пробуждаюсь в полной темноте, не сразу сообразив, где нахожусь. Выхожу в коридор, длинный и узкий, как в поезде. Но хорошо хоть не качает. Иду до конца и нахожу туалет и разбитую раковину. Освежаюсь. Возвращаюсь в номер и включаю свет. Вынимаю из сумки запас еды — бутерброды с обмякшей бужениной, огурцы, холодный чай в пластиковой бутылке, печенье — и раскладываю на тумбочке. Жую и оглядываю комнату. Обстановка скупа до полной потери индивидуальности. Достаю блокнот и записываю впечатления начинающего корреспондента о первом