Шон Мерфи - Время новой погоды

Я шел и видел, как распадаются основы, на которых строился мой мир. Я видел, как рушатся религии – обваливаются храмы, превращаются в прах священные скульптуры и изображения, гаснут ритуальные костры. Я закрывал в своих мыслях сотни, тысячи научных институтов и лабораторий, я вычеркивал целые главы из Старого и Нового заветов, я бросал в огонь фолианты древних мыслителей.

Впрочем, через несколько минут поток сумбурных мыслей и эмоций схлынул. Я немного остыл и начал понимать: основы мира вовсе не отменены. Пожалуй, наоборот, некоторые из них стали еще более прочными в свете знания, открывшегося мне.

Человек по природе своей – существо несамостоятельное. Он всегда ощущает за собой тень какой‑то великой силы, он ищет у нее оправдания или осуждения всем своим поступкам. И в разное время он по‑разному пытался представить себе эту силу – то в форме каменного идола, то в виде человека, распятого на кресте…

Мне же судьба дала шанс увидеть истинный лик судей человечества. И что же я понял – их нельзя судить, их бесполезно пытаться понять и оценить на свой лад, с ними вообще незачем поддерживать отношения. Такими и должны быть истинные судьи.

Мы вернулись на поляну.

–  Не желаешь поужинать? – спросила Женщина.

–  Смотря чем, – я пожал плечами. – Может, вашу еду мне и пробовать нельзя.

–  Можно. Мы полностью совместимы. Ты заметил, что здесь живут такие же растения и животные, как и на твоей планете, а люди дышат таким же воздухом? Это лишнее подтверждение тебе, что жизнь едина и имеет общие истоки.

Мы расположились у костра, кто‑то принес нам обычную корзину с самыми обыкновенными овощами. Мяса в рационе у Смотрителей, видимо, не было. Я ел молча. Мозг оказался перегружен информацией, которая сплеталась со старыми наблюдениями и потому усваивалась тяжело. Но среди хаоса уже рождалась живая и единственно верная мысль, а за мыслью следовал план действий.

ТРЕВОГА

– У нас осталось одно дело, – сказала Женщина. – Я все‑таки покажу тебе мир, который избежал контроля с нашей стороны. Идем.

Мы приблизились к одному из плетеных шалашей.

Вход был завешен черной тряпкой.

–  Войди и встань лицом к экрану, – сказала Женщина. – Руки протяни вперед, пальцы расставь. Я включу демонстратор. Предупреждаю, эффект присутствия будет полным, но ты не должен беспокоиться за свою безопасность.

–  Ладно, не буду… Это у вас вместо кинотеатра?

–  Это универсальная аппаратура. Чаще мы применяем ее для организации общения.

В шалаше царил полумрак. Вечерний свет с улицы проникал между прутьями. Я увидел выгнутый экран высотой около двух метров. Встал поближе, протянул руки, как было ведено.

Темноту начало выгонять едва заметное желтое свечение. Что‑то стало происходить с моим зрением, я потерял чувство расстояния, все стало нерезким. Затем я увидел, как стены шалаша плывут, трансформируются, меняют цвет, форму. И в какой‑то момент стало ясно, что я уже не в шалаше, а неизвестно где, и меня окружает пейзаж, никогда не виденный раньше.

Я не только увидел это, но и испытал всеми своими чувствами. В нос ударил резкий запах, от которого сразу захотелось спрятаться, прикрыть лицо рукавом. Глаза начало пощипывать. Сначала я увидел небо – мутное и грязное, как чайный остаток на дне чашки. Я опустил взгляд – меня окружали руины. Все вокруг было неестественно ярким, приторно пестрым, как старая палитра художника. За этой круговертью цветов я никак не мог разглядеть общей картины. Мне пришлось собирать ее в голове, как разорванную фотографию.

Я не рискнул бы сказать, что нахожусь в городе, пусть даже разрушенном. Я видел лишь нагромождение непонятных предметов – больших и малых – поставленных, сваленных, разбросанных как попало. Возможно, они вовсе не были руинами, но беспорядок создавал чувство, словно я нахожусь посреди разоренного человеческого гнезда. Кроме того, было очень грязно – как в заброшенной, протухшей мясной лавке. Хотелось подняться на цыпочки, чтобы не касаться этой мерзости даже подошвами.

И еще – шум. Он сразу навеял чувство тревоги. Казалось, неподалеку происходит что‑то смертельно опасное, несовместимое с человеческим существом. Я не мог распознать ни одного знакомого звука, но чутье подсказывало – бойся.

Стало чуть светлее – я увидел, как по небу несутся несколько пылающих шаров. Два из них на моих глазах взорвались в воздухе, разлетевшись огненными хлопьями, остальные упали где‑то за пределами видимости.

Мне было страшно сойти с места, сделать хотя бы шаг. Казалось, что малейшее движение что‑то изменит вокруг, я выдам себя и неведомая опасность нахлынет, раздавит, не оставив от меня и следа. И тут я увидел человека, который крался неподалеку, пригибаясь к земле. Он был очень маленьким, худым, с кривыми конечностями и неуверенной походкой. Кожа его имела нездоровый серый цвет. Он не видел меня, хотя иногда смотрел в мою сторону. Вскоре я заметил еще троих, почти неотличимых от первого. Похоже, они пытались от кого‑то убежать.

Так и оказалось. За людьми неторопливо двигался металлический механизм на четырех суставчатых конечностях. Несмотря на длинные ноги, он походил не на паука, а скорее на экзотическое растение, вырвавшее из земли корни. Его движение сопровождалось глухими щелчками и скрипом.

Люди оглянулись и прибавили скорости. Не успели они сделать и пяти шагов, как прямо под ними по земле пробежала синяя ветвистая молния. Все четверо с криками упали. Затем трое поднялись и побежали, один остался лежать в грязно‑желтой луже.

И тут боковым зрением я заметил еще какое‑то движение неподалеку. Я повернулся – обломок рухнувшей стены справа от меня словно ожил. Шершавая поверхность зашевелилась, пошла волнами, трещинами. Потом я понял, что это не трещины, а сотни маленьких щупалец или побегов, ползущих из стены, змеящихся, как черви. Все это передалось на землю, которая тоже зашевелилась. Я не выдержал и сдвинулся с места.

И снова оказался в шалаше – движение, похоже, нарушило какие‑то связи между органами чувств и аппаратурой.

Я тяжело дышал и по‑прежнему морщился, хотя мерзкого запаха больше не было. Эффект и впрямь оказался впечатляющий. Наверно, подобный фокус я видел и в жилище толкователя, когда тот проводил сеанс связи со Смотрителями.

Собравшись с мыслями, я отдернул занавеску и выглянул из шалаша. Было уже совсем темно – видимо, я немало времени провел в ином измерении. По‑прежнему горел костер, и Смотрители перемещались по поляне, не обращая на меня внимания. Я особенно тщательно проверил этот факт – однако на меня так никто и не посмотрел.

Что ж, сами виноваты. Я выскользнул из шалаша и в три прыжка достиг кустарника. Присел, еще раз огляделся. Спокойствие на поляне ничем не нарушалось. Я осторожно отполз подальше, затем развернулся и со всех ног помчался к складу образцов, расположенному на побережье.

Лес был темным и страшным. Мне не верилось, что так легко можно ускользнуть от этих умудренных существ, поэтому за каждой кочкой я ждал подвоха. Однако до пляжа добрался без всяких приключений.

Большая белая луна отражалась на поверхности океана. Два истребителя стояли рядом, словно задремавшие птицы. Я подошел, опасливо озираясь, остановился, прислушался. Ничего, кроме шороха волн, не долетало до моего слуха.

Откинув стеклянный колпак, я прыгнул в кабину. Ощупал органы управления – кто знает, может, наши «братья старшие» уже раскурочили машину в порядке эксперимента.

Все было на месте. И двигатели включились точно так же, как и всегда. Не медля ни секунды, я взмыл в ночное небо.

Мне пришлось немало попотеть, пока я искал обратную дорогу. Надежда справилась бы быстрее – она лучше знала навигационные приборы. Берег континента узнавался по огненным столбам, изредка вспарывающим черную ночь. Прибрежную полосу я проходил на максимальной высоте, не обращая внимания на кровь, потекшую из носа. Пару раз меня качнуло, когда неподалеку из‑под земли вырвался огонь, но, в общем, перелет рубежа прошел благополучно.

Я приводил в порядок мысли. Любой простой план на деле оказывается таким сложным, что опускаются руки. Но сейчас руки опускать нельзя. В первую очередь следует показать людям оба хранилища и наладить массовый перегон машин на базу – Бомбовозов мало, поэтому для эвакуации придется использовать и истребители. Нужно будет также облететь все ближние и дальние селения, заставы и предупредить людей, что скоро Прорва нанесет решающий удар и на этой земле никого в живых не останется.

Половина, конечно, не поверит, а еще часть не захочет сниматься с насиженных мест. Пусть так. Главное начать, успеть побольше. Желающих улететь все равно будет много, очень много, наших возможностей не хватит. Скорее всего начнется паника, драка за места – это тоже нужно предусмотреть и предупредить. В бомбовозах следует сделать деревянные ярусы, чтобы разместить пассажиров в два слоя…